Начало

Байка Шестьдесят Пятая

По зову легенды

— Истрия эта рассказывается уже не первую сотню лет, и по сей день ни единого слова не было из неё утеряно, — задумчиво начал Тарк, затягиваясь из своей длинной изящно изогнутой трубки. — Она гласит…

До лагеря этой компании мы добрались к началу сумерек. Представлял он собой костровище, две палатки и импровизированную жердь, к которой были привязаны три лошади. Тут же имелся запас дров и два бревна, играющие роль скамеек. Располагались они ровно друг напротив друга по разные стороны костра, разожжённого нами как раз по приходу на бивак. Я уселся на одном из них, на другом Тарк дымил своей трубкой, Гвела нежилась под его рукой, Свэр иногда отпивал из большой фляги, лежащей у него в ногах. Вечер был тихим и безветренным…

— … в самом сердце гор Утриен, что именуются сейчас Зелёными, в башне Атлир жил могущественный маг, не знавший себе равных на северных и западных берегах. Истории, слухи и легенды о нём ходили по всем землям и проникали на окутанные Тьмой заморские берега… Ныне эта башня, потеряв властителя, лежит в руинах, а люди, жившие подле неё, построили замок, названный впоследствии в честь той древней твердыни…

Но это — жизнь настоящего. Я хочу поведать тебе, Патрик, о днях прошедших. Могущество мага с гор Утриен не знало границ. Ему было подвластно всё: стихии, живые существа, разумы, сердца, чувства… У него было множество учеников, другие маги, не обратившиеся ко Тьме, были дружны и близки с ним, колдуны, избравшие путь боли, испепеляли свои умы завистью, чародеи, не ступившие ни на одну из двух троп, соревновались с ним в искусстве магии. Каждый, произносящий его имя, не оставлял упоминание о нём лишёнными каких-либо чувств.

Каким бы сильным не был тот маг, не всё оказалось ему подвластно: ни на время, ни на смерть не распространялось его могущество. Он мог замедлить ход времени, но не повернуть его вспять. Он мог лишить жизни, но не подарить её уже умершему. С силой приходят мудрость и безумие, от второго тот маг был избавлен. Но и с бессилием приходят те же черты. И именно бессилие выводило из его равновесия. Руки его опускались, стоило ему осознать, что он на что-то не может влиять, и глубокая печаль одолевала его…

Шли годы, неспокойные для всех земель, годы, когда Тьма не боялась открыто идти на оплоты света на этих берегах, а Свет — освободить от своего соперника заморские земли. То было время великих битв, магических союзов, войн за Высшие Мысли. Тебе, полагаю, известно об Ордене Четырёх Листов. Именно тогда было положено начало его существованию. Тогда решались судьбы Света и Тьмы на обоих берегах Великого Океана Шэта.

На низины, коим опускаются склоны гор Утриен, с севера высадилось войско из-за морей. Оно пришло, чтобы сеять семена Тьмы на этих землях, склонить слабых на свои сторону, и принести горе и смерть сильным. В их главе шли двое: воитель Горштан и колдунья Лардэнн. Тьма вела руку первого, и не знал он жалости и пощады. Тьма наделила вторую силой, и гибло всё исполненное Светом на её пути. Их злая слава гремела по всем землям и морям. Пред ними пали княжества эльфов, и вынуждены они были уйти на восток и запад. Кое-кто из людей подчинился Тьме, остальные ушли на юг. Неприступными были лишь горы Утриен, за которые стеной встали жившие на них народы и ученики мага, возглавившие защитников. Сам же чародей не желал вступать в битву, считая своё присутствие на поле боя ненужным.

Всему живому в этом мире не чуждо чувство Прекрасного, даже порождениям Тьмы и тем, чьи умы и души искалечены ею. Различие лишь в том, в каком виде оно предстаёт пред тем, кто им наделён. Среди учеников мага была прекрасная дева по имени Инирта. Маг любил её, как свою лучшую ученицу и как мужчина любит женщину. И она разделяла его чувства, но ссоры между ними, как с наставником и учеником, случались довольно часто. Одна из них произошла именно тогда, когда Инирта вопреки велениям мага отправилась с остальными учениками на рубежи горных княжеств.

В один день силы под рукой Горштана и Лардэнн собрались у подножий гор, дабы во что бы то ни стало овладеть ими. На склонах их ждали полки защитников, во главе которых стояли успевшие прославиться своей храбростью и силой ученики мага, среди них, в первых рядах была и Инирта. Всё, кто там собрался, пришли ради одного: победить либо погибнуть. Одна-единственная битва, коей решилась судьба Света в этой северной твердыне, горах Утриен. О ней сложено множество песен, можно услышать рассказы о героях, а в Детте поставлен памятный камень, ибо на месте города развернулась самая кровопролитная часть сражения.

Тёмные воитель и чародейка повели орды на приступ, воины Света сражались без страха и ропота, принимая настигающую их Смерть достойно и нещадно рубя врага, что покусился на их дом. Не одна тысяча пала на этих склонах, навсегда оставшись в памяти спасённых ими поколений, но новые жители гор Утриен не чтят должным образом памяти героев, называя войну ненужной и зазря жестокой…

Беспощадный Горштан был на острие атакующих сил, непробиваемой стеной встретили их храбрые ученики мага, вела их отважная Инирта. В неравной и жестокой схватке тёмные войска были отброшены. Не веря тому, что происходит, Горштан увидел Инирту и решил сразить своим клинком храбрую деву, желая вынудить отступить воинов ненавистного ему Света. Инирта не отошла ни на шаг и убила тёмного военачальника, раздробив кости его громом и испепелив тело огнём. Великой силой обладала дева, и показала она её в полной мере, к несчастью, не только своим друзьям, но и врагам своим.

Лардэнн принадлежала Горштану, как женщина, и он ей — как мужчина. Видя его смерть, она преисполнилась гневом и поклялась отомстить кровью за кровь грядущим днём. Ночью в лагерь защитников пришло послание, был в нём вызов на поединок. Лардэнн жаждала схватки, и Инирта дала своё согласие, на ведая, что не под силу ей сражаться с тёмной чародейкой.

Как только туман с гор поднялся в небеса, на одну из вершин, высившуюся ныне над Деттом, вышли двое: храбрая Инирта и обезумевшая от предвкушения крови Лардэнн. Схватка была долгой, силы обеих подходили к концу, и первой не выдержала Инирта. Тёмная чародейка незамедлительно использовала шанс, ибо в следующее же мгновение и её сила иссякла бы, и пробила хрупко тело своей соперницы разрушительным потоком. Так пала отважная Инирта, дева, сразившая ужасного Горштана.

Находившийся в своей башне маг узнал о смерти своей любимой и впал в гнев скорбный, отчаянный и безумный. Он крушил всё в своих покоях, осознавая то, что не может вернуть Инирте жизнь, и она для него потеряна навсегда. И в то мгновение услышал он голоса тех, чьими руками сотворена была Тьма. Обещано ему было заклятье, способное оживить Инирту. В обмен маг должен был лишить жизни Лардэнн, и сделать это полагалось не в честной схватке. Маг не оставил времени на раздумья и согласился на этот договор, ибо Инирта для него была дороже всего, даже правого дела Света. Он предал его, своих друзей и союзников, стремясь во что бы то ни стало вернуть свою возлюбленную и подчинить себе Смерть.

Маг немедленно отправился на поля сражения, в ночь он скрытно проник в лагерь и нашёл Лардэнн. Чародейка, уединившись у тенистого пруда, лежала в воде и отдавала ей свою усталость, горюя по смерти Горштана и радуясь гибели Инирты. Маг обратил воду в лёд, сковавший тело чародейки и начавший её сдавливать. Крик её был ужасен, и не менее ужасны были её страдания. Она умирала долго, до последнего не теряя надежды на пощаду и зовя на помощь, но маг наблюдал за её гибелью, не проронив ни тени сострадания и милосердия.

Лардэнн была мертва, и договор был исполнен. Маг узнал сокровенное заклятье и поспешил записать его, спрятав книгу с ним в самых глубоких подземельях своей башни. Он нашёл тело Инирты и произнёс слова заклятья над ней. Раны её затянулись, тело её ожило, и в него вернулась душа. Инирта возвратилась в мир живых и, полная радости, бросилась в объятия своего возлюбленного. Маг отвёз её в свою башню и там рассказал, как спас её.

Слова его опечалили деву, ибо она не могла принять того, что маг пошёл на согласие с Тьмой, нарушив клятву Свету и бесчестно убив Лардэнн. Он пал в её глазах, и душа её ушла в забвение. Она воззвала к Свету, прося испепелить её, ибо не хотела она быть рядом с предателем, и зов её был услышан. Дева озарилась ярким пламенем, что уничтожило её, мага и часть башни, где были его покои. Ученики мага отказались следовать его учению и разбрелись по землям ближним и дальним, люди, жившие у башни, покинули эти места. Руины башни и по сей день трут небеса, и нетронутыми остались лишь её подземелья, скрывающие множество тайн и загадок, и никто не рискует проникнуть в них…

Вернёмся же, дорогой Патрик, в день сегодняшний. Смельчаков спуститься в подземелья до сих пор не было, но мы решили стать первыми. Нас манят и зовут секреты подземных кладовых магии и знаний, а так же сокровища, что могут скрываться под нашими ногами. Но нас удерживает наша малочисленность, и мы решили найти ещё одного спутника, который не будет обузой и так же будет рад найти там то, что привлечёт и его. И подходящим спутником можешь стать ты, Патрик, но мы не смеем давить на тебя и настаивать. Обратись к своему сердцу и скажи, согласен ли ты отправиться с нами к развалинам башни Атлир и спуститься в подземелья?..

Повисла неприятная тишина. Все трое пристально смотрели на меня, ожидая ответа…

Будто я должен был дать его незамедлительно!.. Даже не знаю, их наивность была маской или самим лицом? Да, легендой я был впечатлён, не спорю, но уж слишком у меня к ней неоднозначное отношение, да и к самой затеи в целом. Слишком всё гладко и стройно… в легенде и в изложенных мыслях. Ловушка?.. Или единственный шанс?.. И с чего я должен верить им и, уж тем более, их словам?..

— Я должен подумать, — проговорил я, поднимаясь на ноги. — Время, надеюсь, мне дадут?..

— Конечно, никто тебя не торопит, Патрик, — Тарк кивнул и улыбнулся. Я также ответил кивком и поплёлся подальше от костра вверх по склону. Найдя камень, выдавшийся парапетом из горы, я забрался на него и, свесив с края ноги, устремил взгляд в давно потемневшие небеса…

И что теперь делать? Меня поставили в крайне неудобную для меня же ситуацию, и мне же предстояло найти какой-то из неё выход… Хотя бы вариантов не так много, всего два, но какие же ветви идут от этих стволов…

Итак, первое: сказать «нет» и уйти, куда шёл. Вроде бы, в проигрыше никто не оказывается. Эти господа найдут себе другого кандидата на «номер четыре», я никому ничего обязан не буду и продолжу свободную жизнь бродяги… Заманчиво, не так ли? Я даже ограждён буду от возможного обмана и ловушки, подготовленной этой троицей с неизвестной целью…

Но не менее заманчив и второй вариант, сказать «да». Это, чёрт возьми, шанс, который надо ловить за хвост! Не этого ли я хочу? Молли снова будет рядом. Она будет жива! Она снова будет со мной!.. Но как же всё это призрачно… Книга в башне, которая превращена в руины после произнесения самоубийственного заклинания… И уж больно сомнительно вообще появление самого оживляющего заклятья. Имела место сделка с какими-то абстрактными силами Тьмы, обернувшаяся, думаю, грандиозным взрывом… Не могу я рисковать! А вдруг прочтение заклинания обернётся чем-то с плачевными последствиями, и всё в момент канет в Небытие? Это уж точно никому не нужно…

Ровно, как и мне не нужно носить на сердце вечную рану… Сейчас, вот прямо сейчас она помалкивает, а что будет завтра? В любой другой день? Я помню, что случилось со мной в таверне, и повторения и развития этого я попросту боюсь… Я не смею позволять ухудшаться состоянию моей души. Нужно лекарство, одно единственное, что я оставил на холмах между Коволом и Лайром. Других способов исцеления нет и быть не может… Но…

Ещё одно «но»! На каждый довод «за» тут же находится довод «против» и наоборот! Дилема, как же я их ненавижу… Оба варианта равносильны, оба верны и оба имеют равновесные недостатки… Я и не могу порвать себя на части и отправить обе половинки своими дорожками. Нужно выбрать что-то одно, единственное подходящее и приемлемое, но что именно?.. Что?..

Когда я пришёл в лагерь, все ещё спали, укрывшись в палатках. На востоке робко разгоралась рассветная зоря. Туман медленно поднимался из низин по склонам гор, превращаясь в призрачно прозрачные облака, уносимые просыпающимся на вершинах ветром. Из перевалов слышалось птичье пение… Начинался новый день…

Бессонная ночь… Так тяжело порой принять решение, разнимая при этом сцепившиеся насмерть половинки себя… Даже после громкого удара о стол и выкрике с сообщением, куда склонятся чаши весов, споры в душе не утихают…

Из палатки неторопливо вылез Тарк и, потянувшись, улыбнулся мне.

— Ты готов дать ответ? — спросил он, чуть склонив голову вбок. Я остановился, вдохнул поглубже и кивнул.

— Да, готов, — мои глаза медленно поднялись на его лицо. — Я иду с вами.