Начало

Байка Шестая

Первые шаги

Знаете, в своей жизни не помню такой радостной дороги. Солнце, вчера меня бессовестно достававшее, сегодня светило мягко и приятно и голову мне напечь явно не планировало. Кругом постепенно начинали цвести травы. Думаю, через неделю холмы бы окрасились такими яркими цветами, что не хватило бы существующих красок, чтобы эту картину запечатлеть. В небесах летали какие-то пташки, радовавшие ухо своим пением, а в травах стрекотало столько кузнечиков, сколько ещё ни разу не слышал.

И на всём этом фоне я не заметил, как солнце укатилось к горизонту, окрасив небо в розовые и оранжевые тона. Прищурив глаза, я остановился и посмотрел назад. Ни города, ни оврага видно не было. Вокруг меня лежали всё те же холмы, а слева и справа от дороги тёмными громадами вдалеке высился лес.

В этот момент до меня дошла одна интересная мысль. По-хорошему, сейчас должна была наступить ночь, следовательно, мне надо было где-то переночевать, но вокруг не было ничего, что бы могло служить хоть каким-то убежищем. До леса идти было далеко, и, боюсь, когда я до него доберусь, то будет совсем темно. Но оставим вопрос освещения. Джеймс и Келра, за что им огромное спасибо, снарядили меня неплохо, даже выдав нож, но в карманах у меня не было ни одной спички! И они, на сколько я помню, ничего, чем можно было бы сделать огонь, мне не дали, а вокруг становилось не так тепло, как было днём.

Ситуация, в которую я влип, была почти безвыходной. Вспомнив о сюртуке, я незамедлительно поместил его на место пиджака и тут же почувствовал себя более комфортно, по крайней мере, перестал зябнуть. А потом, немного подумав, я зашагал дальше. Меня совершенно не пугала перспектива идти ночью, так что скорости движения я сбавлять не собирался. Да и колеи дороги были хоть как-то, но видны в темноте.

А на небе постепенно начали загораться звёзды. Было их много, и светили они ярко, но мне сейчас было не до небесных драгоценных камней, хотя, любопытства ради, я решил бегло осмотреть небосклон. Увидев луну, поднимающуюся из-за спины, я от удивления даже споткнулся и упал. То есть, не совсем упал, но на земле оказался. В луне, должен заметить, ничего удивительного не наблюдалось, и была она самой обычной, но вот проблема, луна была не одна.

Да, вы не ослышались. Луны было две штуки. Вы бы на моём месте тоже бы оказались на земле, если бы не стояли на месте, подняв взгляд на небо. Хотя, если смотреть на каждую луну по отдельности, то они были очень похожи на Луну. Я имею в виду на ту, которая обращается вокруг Земли… Боже, у нашей планеты такое глупое название… Но, к сожалению, у меня не было особо много желания смотреть на увиденную мною особенность местного неба.

Отряхнувшись от выпавшей росы, я поправил сумку и снова задумался. Я же за день ничего не поел. Ни завтрака, ни обеда, ни ужина. Об этом мне напомнил и живот, до этого не подававший никаких признаков недовольства. Скинув с плеча сумку, я, покачав головой, уселся на колею, росы на которой, вроде, не было, и достал хлеб с колбасой. Одного ломтя мне, как казалось, хватило с лихвой. Запив свой «ужин» из фляги, я немного посидел, наблюдая за лунами и медленно поднимающимся туманом, и снова отправился в дорогу…

Так ужасно с утра я себя ещё не чувствовал! Я мог догадаться, что ночное движение мало к чему хорошему приведёт, но такой уж я упрямый: раз решил что-то сделать, значит сделаю. Конечно, радует, что голова у меня не болела, а вот ноги явно были не в восторге от такого длительного топтания. Да и всё-таки навалившаяся усталость заставила меня остановиться.

А произошло это только тогда, когда солнце поднялось хоть на какую-то высоту, и от тумана не осталось ни следа. Нельзя сказать, что я просто сел. Я коленями рухнул на траву и тут же лёг. Было странным, что на меня не напало желание поспать. Может быть, это из-за того, что до этого я хорошенько повалялся в кровати.

Находясь на верхушке холма, я повернулся на живот и лёг лицом по направлению движения. Роса с травы ещё не сошла, поэтому вся одежда на мне уже была сырой. Этому я большого значения не придал и, подперев подбородок руками, устремил свой взгляд в даль, укутанную голубоватой утренней дымкой. Вокруг, вроде, был тот же пейзаж, не грозивший пока меняться…

Вы когда-нибудь умывались росой? Я до этого момента никогда, а вот сейчас просто собрал ладонями капли со стеблей и протёр ими своё лицо. Вся усталость с ночи тут же куда-то пропала и не давала о себе знать. Переведя взгляд с горизонта, я увидел большой лист какого-то растения, напоминающий широкую чашку с пологими стенками. В него набралось немного воды. Я, сам не знаю почему, наклонился к нему и, чуть опрокинув рукой, выпил всю росу. Не могу сказать, на что она была похожа, но мне показалась вкусной, и с ней я почувствовал ещё больший прилив сил. Быстро сев, я перекусил всё тем же хлебом с колбасой, дополненным веточкой какой-то зелени, разбирался бы я в ней, а потом поднялся на ноги и бодро зашагал дальше…

К началу ночи снова почувствовалась усталость. Замедлившись, я, опираясь зонтом, как тростью, прошёлся до верхушки очередного холма. Остановившись там, я осмотрелся и уже собрался идти дальше, но вместо этого сначала сел, а потом, быстро перекусив, вообще лёг и уснул…

Да, пребывание в шкуре путешественника мне нравилось, хотя и были некоторые минусы. Сон на траве вызвал у меня не слишком однозначные ощущения. Спать на ней было, может, и мягко, но когда я проснулся, то спину, локти и колени так ломило, что, пока не выпрямился, я был почти обездвижен. Вся одежда была укрыта сеткой капель росы, а тело немного тряслось. Благо, совсем я не замёрз, и всё это дурацкое ощущение прошло, стоило сделать пару шагов.

Забравшись на верхушку следующего холма, я всё-таки окончательно проснулся и отряхнулся от сонливости, прохлады и лёгкой скованности. Полностью всё это я добил, хорошенько зевнув. Потом, открыв глаза, я жутко обрадовался: передо мной лежал лес. Должен признаться, что дорога по равнине мне немного поднадоела своей некоторой однообразностью, так что такая перемена была как раз вовремя.

Лес начинался от нижней кромки склона и, как показал поворот головы налево, был продолжением зелённого массива, тянущегося южнее (если то был юг) дороги. Да и по своему составу он был, по крайней мере, похож на то, что я видел, проснувшись пару дней назад. К тому же, в появлении леса на моём пути был ещё один немаловажный плюс: тень. Со вчерашнего дня солнце снова решило что-то пожарить на моих плечах и кепке, а это, сами понимаете, в восторг меня не повергло.

Поэтому отрезок в несколько сот метров до первых деревьев я преодолел бегом. Стоило дороге заскочить под лиственный навес, как меня обдало лёгкой живительной прохладой. Я остановился, вдохнул поглубже и, улыбаясь, зашагал дальше, что-то насвистывая себе под нос. Так произошло медленное отключение меня от окружающего мира. Какой же неожиданностью было, когда где-то через час-полтора спокойной дороги из придорожных кустов на колею кто-то вышел.

На неожиданно появившегося человека я внимание обратил не сразу, а когда всё-таки удосужился взглянуть на него, то немного испугался, а причины на то были. Этот самый человек, небритый, в поношенной одежде и с огромным кинжалом на поясе, наставил в мою сторону здоровый, как мне казалось, арбалет. Да, да, именно арбалет. Его бы я ни с чем не спутал. На бородатом лице этого человека играла такая злобная ухмылка, что я несколько секунд пребывал в бездействии, пока он ко мне не обратился:

— Парень, это наша дорога. Правила знаешь? — он потряс арбалетом.

— Чего?.. А, понял. Вы эти самые разбойники? — решил уточнить я, на что получил ещё более злобную ухмылку и кивок. Я улыбнулся и, отодвигая пола сюртука, положил руки на пояс.

— Раз так, то прошу меня пропустить, ибо ничего интересующего вас у меня нет, — это я сказал как можно уверенней и наглее, хотя коленки у меня тряслись в ритм джиги. Разбойник громко засмеялся и свистнул. Из кустов вышел ещё один, но уже с большим топором, и встал рядом с первым чуть ближе ко мне. Честно говоря, мне было страшновато, так как меня в данный момент могли разлучить с жизнью аж двумя способами.

— А теперь как ты заговоришь? — спросил тот, который был с арбалетом. В этой ситуации главным было не потерять самообладания и не делать резких движений. Хотя…

Я схватился за рукояти пистолетов и вытащил их, наставляя на каждого бандита. Щелчки, изданные курками, которые я взвёл большими пальцами, заставили разбойников припрятать свои ухмылки.

— Именно так и заговорю, — ответил я на ранее поставленный вопрос. — А теперь извольте оставаться на месте и ничего не делать.

Они пожали плечами и молча принялись за мной наблюдать. Я, держа их на прицеле, начал боком двигаться по окружности, постепенно заходя в лес. Сделав дугу в девяносто градусов, я расслышал в листве наверху какой-то шорох и тут же устремил свой взгляд туда. Сверху на меня глядело ещё трое разбойников, сидящих на разных деревьях. У каждого было по арбалету, и все дружно целились в меня.

И тут, находясь под прицелом и, в том числе, на волоске от гибели, я вспомнил ещё одну фразу от своего деда:

— Беги, придурок!

Это он, правда, сказал не совсем при таких обстоятельствах, даже совсем не при таких, но к его совету следовало прислушаться. Пока я думал об этом, один из бандитов нажал на спуск, выпустив в полёт одну стрелу.

Благо, я вовремя отреагировал на этот ход и, подпрыгнув, как танцор из «риверданса», дал болту (кажется, так арбалетная стрела зовётся) спокойно воткнуться в землю, а не в мою ногу. И глупо полгать, что всё я это делал с холодной головой и с полным спокойствием в остальных частях тела!

Мне казалось, что сердце в раз и лопнет, так как, стоило мне уловить ухом звук спуска арбалета, оно забилось с таким бешенным ритмом, что ему бы позавидовал любой ударник из какой-нибудь там группы. Да и подпрыгнул я скорее не по собственной воле, а повинуясь каким-то рефлексам.

Ещё находясь над землёй, я наугад выстрелил из левого пистолета туда, откуда прилетел болт. Естественно, я попал… в дерево, куда же ещё? Зато, пока приземлялся, догадался рвануться с места в сторону от дороги. И делать я это начал, стоило одному из мысков коснуться земли, и в этом я был немного не прав. Не имея никакой нормальной опоры, я чуть было не растянулся на земле, но всё же удержался на ногах и, раскидывая ботинками лежащую листву, побежал с такой скоростью, как будто за мной гналась толпа лондонских бобби… с собаками.

Я вообще не знаю, как я разбирал дорогу, но не споткнуться среди великого множества рытвин, корней и кочек умудрился. Ноги, чуя беду, несли меня, как крылья, и лёгкие не подвели, обеспечив мне относительно ровное дыхание. Не знаю, гнались ли за мной или нет, но отчасти это меня не волновало: сначала надо было убежать как можно дальше, что я почти сделал.

Говорю почти, так как кусок ландшафта, на котором рос лес, на пару со своими особенностями решил надо мной пошутить. Земля из-под моих ступней куда-то исчезла, дав пространство для воздуха. Беспомощно взмахнув ногами, я рухнул на бок и покатился вниз. Этот нехитрый манёвр подсказал мне, что то, на что я упал, было ничем иным, как неким склоном. И, что самое смешное, склон кончался ничем иным, как ручьём. В него я благополучно въехал на спине так, что вся голова оказалась в жутко холодной, просто ледяной воде. Из неё я выскочил, как ошпаренный и, как можно быстрее отряхнувшись, ошарашено осмотрелся.

Ручей, который протекал по небольшой канавке, куда я упал, был небольшой ширины, и через него вполне можно было бы перепрыгнуть, умел бы я далеко прыгать. Потом я восхвалил те неведомые силы, которые создали этот лес, так как над этой водной преградой лежал ствол поваленного дерева. Заткнув разряженный пистолет за пояс, я быстро перебежал на другой берег и оказался совершенно в неожиданном месте: среди развалин.

То, что я их не увидел ранее, было совсем неудивительным, так как во время падения в ручей у меня совсем не было времени на изучение местных пейзажей, а при беге всё казалось на столько неясным и размытым, что это привело к тому, о чём я сказал буквально только что. Развалины представляли собой останки нескольких, наверно, домов и заборов, между которыми поросли кусты и деревья. Однако времени на их изучения у меня не было, так как из-за спины я услышал чьи-то громкие озлобленные голоса. Нетрудно было догадаться, кому они принадлежали.

Я побежал к развалинам и спрятался за одной стеной так, чтобы меня не увидели со стороны ручья. Прижавшись спиной к каменной кладке возле бывшего окна, я на всякий случай приготовил пистолет и стал ждать. Голоса на мгновение смолкли, дав место звукам шагов, которые прекратились примерно возле ручья. Немного дрожа, я проверил, взвёл ли я пистолет и, чуть повернувшись в сторону разбойников, просунул кончик ствола в проём окна.

— И куда он убежал?! — донеслось из-за ручья.

— Явно недалеко… Смотрите…

— Он что, в ручей упал?

— Более того, он утоп. Видите, его шапка…

Чёрт! Моя кепка! Как я мог забыть, что она до сих пор болтается на воде?! С другой стороны, из-за неё эти бандиты записали меня в утопленники, что, конечно, удивляло, но и радовало.

— Да, утащили в ручей, — я услышал протяжный и задумчивый голос.

— Так сейчас, вроде, день…

— А им без разницы, светит солнце или нет…

— И ладно, за ним нырять никто не будет…

До моих ушей донёсся шелест листвы под ногами разбойников, постепенно удаляющийся от ручья. Я с облегчением вздохнул и снял пистолет со взвода. Подержав его перед глазами, я заткнул его за пояс. Конечно, я не понял, кто там меня должен был утащить, но это уже было неважным. Подождав минуты три, я вышел из-за стенки и отправился к ручью, чтобы вытащить из него свою кепку. Её, тем временем прибило к моему берегу, так что за ней всего-навсего надо было протянуть руку.

— А симпатичные развалины, — подумал я, оборачиваясь обратно, и надел кепку на голову. О, это ужасное ощущение, но терпимое. По лицу пробежало множество холодных капель и, как только они забрались под воротник рубашки, я отправился к руинам. Здесь, судя по всему, когда-то стояло четыре дома или ещё каких-то построек с заборами, а посреди всего этого возвышалась каменная колонна, высотою футов восемь. Он был полностью покрыт какой-то узорчатой резьбой и, как с первого взгляда показалось, барельефами.

Приглядевшись, я подтвердил своё предположение: на колонне были высечены какие-то картины. Здесь были какие-то люди с оружием и без него, какие-то сцены, суть которых мне было не понять и ещё что, на изучение чего я времени не уделил. Скинув в угол между стеной и забором сумку с флягой, я уселся на какой-то камень, лежавший неподалёку, и принялся возиться с оружием. Перезарядил пистоль быстро и, держа его в руке, сполз на землю.

Солнечный свет, пробиваясь сквозь листву, падал на колонну и останки двух других домов. Под ним камень, как казалось, приобретал какой-то золотой отсвет. От этого развалины казались не такими угрюмыми, какими их, наверно, можно было бы посчитать, увидев впервые. Я сделал глубокий вдох и передвинул к себе сумку. Первым делом я проверил, как «живёт» послание. Оно, конечно, немного помялось… Самую малость. Думаю, не страшно.

Когда бумажка была оставлена в покое, руки добрались до заветного хлеба с колбаской. Ради эксперимента, на колбасу я уложил несколько ломтиков моркови, которая, сам не знаю почему, изволила сломаться пополам. Должен признаться, вкус от такой немного необычной смеси получился не совсем удачным, но это всё мне показалось достаточно питательным, так что я съел ещё одну порцию, обильно запив водой.

О, как же меня потом сморило! Вот вся, абсолютно вся усталость, которая копилась у меня с того момента, как я сошёл с порога дома Джеймса, которую я не замечал или, в других случаях, старался не замечать, в общем, всё это одной массой свалилось на меня. А что мне оставалось сделать, кроме того, чтобы уснуть?

Уснул я хорошо и, как выяснилось, достаточно на долго. Открыв глаза, я обнаружил, что было уже темно, а на развалины вместо золота солнца лилось голубоватое серебро лун. Зрелище это было не менее завораживающее, чем наблюдаемое мною днём. Но с пробуждением меня насторожила одна вещь: я проснулся не сам. То есть, команду на пробуждение дал не достаточно отдохнувший мозг, а что-то вне меня, то есть, среди развалин, деревьев или около ручья.

Прислушиваться, как я сначала подумал, смысла не было, так как ничего бы такого я не услышал. Но, повинуясь каким-то природным привычкам, уши я всё-таки навострил. И не зря! Со стороны ручья слышался какой-то шорох или ещё что-то. С другой стороны, это мог быть какой-то зверёк, та же мышь или тот же ёж. Хотя, всё-таки, уж слишком громко кто-то там шуршал, чтобы я от этого проснулся.

Что-то недовольно пробурчав себе под нос, я с трудом, как после уж очень хорошего сна, поднялся и надел на плечо сумку. Как же не хотелось куда-либо идти, но надо же было проверить, кто там посмел меня разбудить. Вот именно! Именно посмел! Держа один пистолет в левой руке за ствол, а правый наготове, я крайне лениво зашагал в сторону ручья.

Я очень надеялся увидеть всё-таки какого-то зверька у берега, поэтому был крайне рад, чуть не наступив на мыша. Тот, обрадовав меня недовольным писком, описал вокруг моей ступни круг и убежал куда-то в траву, долго ещё шелестя лесной подстилкой. Я, конечно, немного успокоился, что это был всего-навсего маленький представитель грызунов, но какого, спрашивается, чёрта он меня разбудил?! Такая малявка и столько шума! Я покачал головой и, хорошо зевнув, отправился к «своему» камню.

Сев на него, я вздохнул и собрался немного задуматься идти ли мне дальше сейчас или всё-таки дождаться утра? Знал бы я, что думать не придётся…

Со стороны ручья снова донёсся звук, но на этот раз не шороха, а плеска, как будто кто-то выходил из воды. Я вскочил с камня и снова устремился туда, где чуть не раздавил мыша. Плеск медленно перешёл в лёгкие почти бесшумные шаги, а с той стороны, как мне показалось, шло какое-то зеленоватое свечение. Добежав до угла дома, откуда я мог обозреть берег ручья, я прижался к стене и снова приготовил пистолет, но пока его не взводил. Шаги звучали всё отчётливей, и тот, кто их производил, направлялся в мою сторону.

Я вдохнул как можно глубже и выскочил из-за угла, громко говоря:

— Стоять!

Для убедительности я наставил в сторону неожиданного посетителя пистолет, но чуть было его не опустил. Передо мной стояла девушка. Вполне даже симпатичная девушка, но вот кое-что меня, мягко говоря, смутило. В общем, она была… э… обнажённой. Конечно, я не исключаю то, что на ней было надето что-то очень тонкое и облегающее, но на первый и все остальные взгляды она была именно обнажённой. Хотя, следует учесть, что на неё были каким-то чудесным образом помещены какие-то, если хотите, ветви или ещё что-то растительное. В её тёмные растрёпанные волосы были вплетены стебли какой-то водной травы. И, да, я уже говорил про свечение? Именно благодаря нему она целиком казалась такого же цвета, как и свет, исходивший от неё. А вот глаза…

Знаете, зрачков в них я не увидел. Они были монотонно-желтоватого цвета и, что меня, если хотите, напугало, тоже давали немного свечения. Но, что меня напугало ещё больше, эти самые глаза так приковали моё внимание, что, оказавшись в состоянии ступора, я медленно начал опускать пистолет. И это продолжалось до того, пока до моих ушей не донёсся её голос. Должен признаться, от девушки я такого не ожидал. Голос её звучал не с ожидаемой лаской или хотя бы приветливостью, а отдавал холодком ручья, из которого она вышла…

— Дай мне свою руку, — сказала она, протягивая свою и делая шаг ко мне. От такой просьбы я, во-первых, пришёл в себя и, во-вторых, очень даже удивился.

— Э, нет! — я снова поднял пистолет. — Прошу постоять немного на месте.

Она остановилась и, чуть приоткрыв рот, окружённый контрастными к коже губами, склонила голову.

— Вы, если не секрет, с какой целью сюда пришли? — я сделал немного наглую ухмылку.

— Согрей меня, — она медленно сделала ещё один шаг. — Согрей… Мне холодно.

— Не, не, не, не, — я шагнул назад, чуть потряхивая пистолетом. — Боюсь, ничем помочь не могу. У меня ни спичек, ни зажигалки, так что прошу прощёния.

— Нет, — сказала она, протягивая ко мне свои руки и делая ещё шаг. — Подойди ко мне, дай мне свою руку.

— Ничего не знаю! — я снова отскочил назад и взвёл курок. — Девушка, вы вообще зачем в ручей залезли? Там же вода ледяная.

— Не холоднее меня… Руку, — она подошла ещё ближе. — Дай мне руку…

— Нет, — отрезал я. — Повторяю, что ничем не могу помочь, разве что сюртук накинуть. Да, кстати, могу ещё и свитер дать. У меня какие-то тёплые вещи были…

— Ты отвечаешь отказом? — с еле уловимой обидой спросила она. — Ты отказываешься меня согреть?

— Я же сказал, что могу дать вам свитер, сюртук, ещё что-то тёплое, — я поспешил успокоить её и даже опустил пистолет.

— Нет… Дай мне свою руку, — эту фразу она повторила настойчивей, чем в предыдущие разы.

— Вообще-то, я знаю эту старую шутку и своим теплом вряд ли буду вас греть…

Она остановилась и сделала на своём лице озлобленное выражение. Девушка сжала зубы и, вдохнув, крикнула. Не думайте, что крик её был обычным, оглашающим все окрестности. Крикнула она очень тихо, но уши мне заложило, как будто на них подействовали чем-то, что мозг не особо воспринимает.

И, повинуясь этому сигналу, из ручья, из близстоящих деревьев, из стен двух бывших домов, что были по ту сторону колонны, поползло множество таких же… Даже не знаю, как сказать? В общем, к этой самой девушке начало двигаться великое множество существ, очень похожих на неё саму, но принадлежащих не только женскому полу. Все эти, пускай будут призраками, пугающе медленно начали собираться вокруг меня кругом.

— Ты ответил отказом, — сообщила мне девушка, требовавшая тепла. — Ты ответишь за это.

— За что? Я же предложил свитер и…

— Нет, — перебила она и взмахнула рукой. И тут вся эта весёлая ватага призраков начала двигаться ко мне. Мои глаза начали испуганно бегать то влево, то вправо, а потом остановились на девушке.

— А, к чертям, — подумал я и выстрелил в неё. Пуля со свистом прошла сквозь неё, ещё нескольких представителей «местного населения» и улетела куда-то на другой берег. Девушка негромко засмеялась и потянула ко мне руки. Это же начали делать и все остальные, кто был ближе к центру ещё не замкнувшегося круга. Ничего не понимая, я, отходя назад, как можно быстрее заткнул разряженный пистолет за пояс и, достав другой, выстрелил из него.

Результат был точно таким же, разве что девушка начала смеяться чуть-чуть громче. Отступая всё дальше и дальше назад, я убрал второй пистолет и понял, что есть только один выход из этой, мягко говоря, не очень простой и приятной ситуации: бежать, что было сил. И плевать, что сейчас явно ночь, и что дороги я не разберу, и что могу что-нибудь разбить или даже сломать. Надо бежать.

Развернувшись, я сразу же понёсся куда-то в сторону прочь от ручья. С неожиданной ловкостью, я махнул через проём окна и, таким образом, оказался за пределами развалин. Передо мной лежал тёмный лес, который ещё надо было пересечь. Дорогу, смею заметить, разбирать было совсем непросто. Некоторые корни и кочки я заблаговременно успевал перескочить, но, вот засада, об один я всё-таки споткнуться умудрился.

И так хорошо споткнулся, что обнялся с деревом, растущим здесь же. Естественно, объятия совсем нельзя было назвать дружескими. Сползя чуть ниже, я повернулся на спину и потрогал свой нос. На нём явно было что-то мокрое, а при пробивающемся свете лун, это что-то было какого-то тёмного цвета.

— О, чёрт, — протянул я, поняв, что разбил его. И тут прямо передо мной вырос один из призраков, хищно открыв рот и протянув ко мне свои светящиеся зеленоватые пальцы. Первое, что попало мне под руку, был старый добрый зонт, которым я с размахом врезал по голове этому самому призраку. Что удивительно, удар результат принёс. Он, издав какой-то сдавленный звук, отпрянул назад.

Пользуясь этим, я вскочил на ноги и побежал дальше. Краем глаза я заметил, что вся ватага, готовившаяся меня порвать у развалин, не отставая, следовала за мной. Собственно, такой прыти от них я не ожидал, поэтому дальше я нёсся ещё быстрее…

Этому проклятому лесу, как казалось, конца не было, а вот запас сил неожиданно пригрозил продемонстрировать своё дно. Зато у ребят, что за мной гнались, выносливость явно была куда лучше моей. Может быть, это всё было подстёгнуто желанием «покарать меня», но, думаю, это не важно.

Лес закончился так же неожиданно, как и появился на моём пути днём. Я, как пробка от шампанского, вылетел на луг и снова чуть не упал, на этот раз почти споткнувшись о камень. И тут из-за спины донеслось обречённое и очень громкое:

— НЕТ!

Это заставило меня остановиться и повернуться к лесу. Все призраки, преследовавшие меня до этого, линией выстроились по границе леса и, ничего не собираясь делать, смотрели на меня. Девушка, просившая несколько ранее тепла, вышла чуть вперёд и страдальчески прислонилась к дереву.

— Вернись! — она вскинула руку и тут же её опустила, как будто она весила добрую тонну.

О! Вы бы знали, как у меня в этот момент поднялось настроение! В ответ на её просьбу я засмеялся так громко, как только мог. От этого я даже чуть не согнулся пополам.

— Ну уж нет! — крикнул я и продемонстрировал указательный и средний пальцы правой руки. — Сами сидите в своём чёртовом лесу!

Я схватил камень, о который сам чуть не споткнулся, и с хорошим размахом кинул его. Жаль, правда, что до кромки леса он не долетел, но всё же! Потом, продолжая громко смеяться, я попытался сплясать джигу, как мог, и у меня даже получилось!

После же, как только успокоился, я гордо повернулся и зашагал. Просто зашагал прямо, куда глядят глаза. Вскоре я вышел на дорогу, по которой шёл до встречи с разбойниками, и снова начал топтать прибитую росой пыль. Знаете, я, на самом деле, даже и не знал, та ли это дорога, но других вариантов, согласитесь, не было.

А небо, между тем, начало медленно, но всё же светлеть. Звёзды нехотя и лениво начали прятаться в свои комнатки на небе, а луны заскочили за горизонт. На востоке властно и немного лениво свой путь начало солнце. Я остановился и понял, что уже в буквальном смысле запарился бегать и вообще ходить в сюртуке, а это утро обещало быть тёплым вместе с предстоящим днём. Да и скоро должно было начаться лето. Какое сегодня было число? Восьмое?

Закинув сюртук за плечо, я пошёл дальше…

Знаете, я не буду особо распространяться по поводу того, как я провёл этот день, ибо он не отличался от того, который предшествовал моему выходу к лесу. Разве что на душе у меня воцарился такой толстый кремовый слой радости. За один день, точнее, за день и ночь меня целых два раза пытались убить, и целых два раза я выходил из воды сухим… Если не считать промокшей головы и разбитого носа, кровь из которого совсем прекратила течь только к утру.

Да и послание из аккуратно свёрнутого превратилось в аккуратно скомканное, но, думаю, это не смертельно. Небольшая сургучная печать была целой, а, на сколько я помню, это было в средневековье своеобразным знаком того, что послание было доставлено в целости и никем не вскрывалось…

Поздно вечером в небо поднялись, как я думаю, первые в этом году майские жуки. Было их немного, я насчитал с два десятка, одного даже поймал в кепку. Простая детская радость поймать коричневого мохнатого жука, который способен до смерти напугать своим жужжанием, пролетев над ухом. По-моему, он был чуть больше тех, что я видел раньше и, если хотите, более резвым. А какой радостью было с пальца отпустить его в полёт, предварительно посмотрев, как раскрываются его усики, состоящие из множества пластинок, и как после разогрева расправляются его крылья…