Начало

Байка Тридцать Четвёртая

Путь назад

Устроившись на одном из ящиков, я подставил лицо приятному ветерку, наполнившему своим дыханием полотно над головой, и ласковым солнечным лучам. Радостное ощущение того, что я только что, хе-хе, сбежал из Кромгора, заставило меня расслабиться и протянуть по палубе ноги. Хорошо…

— И как ты там оказался? — передо мной вырос капитан, скрестивший руки на груди.

— Несколько дней назад прибыл по воде…

— И зачем? — на его лице появилось что-то вроде еле заметной ухмылки.

— Поручение, — я надул щёки и продолжительно выдохнул, подумав о том, не придётся ли кому-то из отправителей сообщать о доставке послания. В любом случае, я этого делать не буду, это уже не мои проблемы…

— Значит, не по своей воле… А от кого ты так нёсся? Натворил чего или тебя убить, что ли, хотят?

В моей голове раздался звучный щелчок, после которого всё вокруг остановилось, и лишь мысль шла в привычном скоростном потоке. То есть, я разозлился на королеву из-за того, что опоздал на ладью, капитан которой хочет вогнать в моё сердце кинжал, и теперь я пытаюсь всё-таки на него попасть… И чем же я думал? Опять без обратного билета… Я — идиот!..

— Я опоздал к отплытию другого корабля.

— Ладья с одной мачтой?

Я кивнул.

— Ушла, когда мы причалили. Она курс держит в море?

— Да, но они будут некоторое время стоять в Менке.

— Тогда хорошо, думаю, снова не опоздаешь…

— Папа! — из-за моей спины, где был спуск в трюм, резко прозвучал девичий голос. Я испуганно обернулся и увидел молодую девушку с прямыми русыми волосами. — Почему в моей комнате чьи-то вещи, и куда пропал гамак?!

— Правый борт, — со смешком ответил капитан.

— Что? — на её лице появилось удивление.

— Правый борт, — отчётливей повторил он. Девушка, что-то негромко сказав и в сердцах махнув руками, улыбнулась и ушла вниз.

— Дочь, — протянул капитан и присел на соседний ящик. — Первый раз её с собой взял, она ещё не привыкла ко всему. Право и лево уже не в первый раз путает.

Я покивал и посмотрел туда, где только что стояла дочь капитана. Вдалеке высились скалы, шумел лес, и на воде весело играли лучи…

— Вот что, пока не забыл, — капитан вскочил на ноги, и я последовал его примеру. — Гамак. Пойдём…

Мы спустились вниз и зашли в дверь, ведущую на корму. Здесь была капитанская каюта, больших размеров, но с таким же ощущением уютной тесноты. В ней висел гамак, стоял стол, а по стенкам располагались объёмистые ящички с замками. В транце же имелось два больших окна, через которые обильно лился солнечный свет.

Что-то бухтя себе под нос, капитан открыл один из ящиков и извлёк из него аккуратно сложенный кусок ткани, по углам которого имелось по привязанной верёвке.

— Вот, — он протянул гамак мне. — Думаю, найдёшь, где повесить…

Мы вышли из каюты. Капитан загадочно посмотрел на проём спуска и, кивнув, быстрыми шагами поднялся на палубу. Простояв пару секунд, я повернулся к двери в свои «апартаменты» и потянул к ней руку, чтобы открыть, как услышал за спиной:

— Я — Ильга.

После поворота головой, моему взгляду предстало улыбающееся лицо дочери капитана. Округлые щёчки, чуть вздёрнутый носик и большие голубые глаза… Я умилённо улыбнулся и убрал руки от двери.

— Патрик, можно просто Пат.

— Добро пожаловать к нам на кораблик, — она подошла ближе и спрятала руки за спину. — Куда ты держишь путь?

— До Менка, а потом дальше, на север.

— Через Горный Град? — в её глазах появился радостный огонёк.

— Нет, там я собираюсь сесть на другое судно. Если же не получится, то придётся пешком и, похоже, что именно через названный тобой город.

— Путешествия… так заманчиво…

Ильга улыбнулась и, одарив меня кокетливым взглядом из-под приспущенных бровей, поднялась на палубу. Громко хмыкнув, я простоял так ещё пару секунд, а потом зашёл в каюту. Гамак здесь был очень кстати, ибо я сейчас находился не на ладье, вечно идущей, как нож по маслу. Кораблик качало, немного кренило на левый борт, на нём нельзя было забиться в первый понравившейся угол и спокойно спать.

Подвесив гамак, я прикрыл дверь и, надев кепку козырьком назад, поднялся из трюма. Ящики и бочки опускались сейчас под палубу через большой решетчатый люк, расположенный перед мачтой. Капитан, руководящий загрузкой, увидев меня, крикнул:

— Пат! Подойди сюда! — как только я к нему приблизился, капитан бегло осмотрел меня с ног до головы. — Вот что… плату я с тебя не беру, а мог бы… Давай так, будешь выполнять кое-какую простую работу, согласен?

Я кивнул.

— Замечательно. Тогда, спустишься в этот люк по лестнице, найдёшь там метёлку и приберёшь немного… Наносили тут земли и камушков…

— То есть, подмести трюм и палубу? — я чуть приподнял брови.

— Только палубу, или ты можешь под ящик забраться?

Я, чуть потупив взгляд, помотал головой.

— Вот и славно, за работу, — капитан указал мне на широкие ступеньки в дальней части люка и принялся дальше раздавать поручения. В полумраке трюма найти метлу удалось не сразу, к тому же, какой-то умник догадался её спрятать в самый дальний угол, благополучно заставленный бочками и ещё каким-то грузом. Здесь же примостились швабра, пару вёдер и кадка с чем-то чёрным, видимо, смолой.

Наверху я нос к носу столкнулся с Ильгой и, приветливо улыбнувшись, окинул взглядом поле своей будущей работы. Почти вся палуба была ровным слоем укрыта мелкими камушками и земляной крошкой. Хм, неплохо было бы найти ещё совок, но по обе стороны от люка фальшбортов не было, их заменяли верёвочные леера. Никто, думаю, не обидится, если весь мусор улетит за борт…

— А капитан — твой отец? — я уткнул метлу помелом в палубу и начал потихоньку сгонять землю около себя к борту. Вопрос, конечно, мне показался немного глупым, но как начало разговора — в самый раз.

— Да, — Ильга улыбнулась. — Он уже давно хотел взять меня с собой, но мама возражала. И сейчас она позволила взять меня лишь на месяц… Мы живём в Приречье, у самого порта.

— И как в плавании? Нравится?

— Мне кажется, что я не хочу обратно на сушу…

Я посмотрел на неё, приподняв одну бровь, от чего Ильга издала негромкое «хи», а потом добавила:

— Мне хорошо здесь, я забываю о городе, от которого уже устала, как бы он не был хорош…

— Жаль, что плаванье такой радости мне не доставляет, — я опёрся на метлу и, прищурившись, посмотрел на редеющий лес левого берега.

— Почему? — Ильга округлила брови, а в голосе прозвучало удивление.

— Мне ещё месяц болтаться в тазике… Я сейчас в таком состоянии, что воспринимаю корабль, на котором предстоит продолжить путь, как… как… не знаю, но, — я запнулся и снова начал мести. — Но я себя лучше чувствую на суше…

— Знаешь, я многое отдала бы за то, чтобы просто не сидеть на месте, и не важно, какой была бы дорога, по воде или земле…

Мы обменялись улыбками, после чего Ильга спросила:

— Позволь, я зайду к тебе вечером?

Я кивнул и, пока она спускалась вниз, проводил её взглядом. Через час, а то и меньше, я вернул метлу на место и, обрадованный одобрительным взглядом капитана, отправился с командой в грузовой трюм, будете удивлены, для обеда. Мы расселись, кто куда, я, например, вместе с широкоплечим бородачом занял один из ящиков. После появился пузатый человек с гладкой лысой головой, в одной руке он держал ведро с металлическими плошками и ложками, а в другой — кастрюлю с наваристым супом.

— Эй, кок! — донеслось с одной из бочек. — Обрадуешь нас отбивной с гарниром? Мы так соскучились по этому изысканному блюду.

По трюму пробежался лёгкий смешок.

— Мясо не я убирал так, что оно испортилось, — с ухмылкой парировал кок. — Сегодня фасолевый!

Последовало обрадованное «о-о-о!», и все ринулись сначала за тарелками, а потом и за супом. Каждый получил по хорошей порции и по паре кусков хлеба. Чёрт возьми, какие же здесь отменные супы! Снова и снова восхищаюсь местными кулинарными талантами! По сравнению с булочками (которых, правда, вполне хватало на день), подаваемыми на ладье, фасолевый суп был деликатесом, за который не жаль отдать и последний пенни.

— Эй! Рыжий! — ко мне обратился матрос с растрёпанными волосами цвета свежей соломы, сидящий прямо напротив меня. — Расскажи-ка, как ты умудрился в Кромгор попасть?

— Знаешь друг, — я отправил в рот очередную ложку, — был бы выбор — никогда бы, наверно, туда не попал. Живут на севере мерзавцы, собравшиеся вместе и назвавшие себя Доблестной Гильдией…

Мой рассказ буквально приковал внимание всей команды. Все внимательно слушали, задавали вопросы, часто смеялись в первой половине и задумчиво, грустно кивали во второй. Правда, пару подробностей пришлось опустить, но это ни к каким отрицательным изменениям не привело.

— Тебе только посочувствовать можно, — заключил мой сосед по ящику. — Как в деревянной тюрьме…

— Наш корабль тоже, конечно, можно назвать коробкой, откуда выйти нельзя, — продолжил единственный аккуратно причёсанный матрос среди собравшихся. — Но, посмотри на палубе по сторонам — это наша родная земля, наши стены, и мы ходим по этим водам, как по полу у себя в доме…

— И как тебе без дома? — спросил молодой матрос, «сосед» причёсанного.

— Ха, — я ухмыльнулся. — Поднимись на палубу, посмотри по сторонам. Это и мой дом, но начинается он за кромкой воды. Я, по крайней мере, себя там так чувствую…

— Были бы кружки — выпили бы за бродяг водных и сухопутных! — выкрикнул тот, который первым ко мне обратился.

— Так поднимем же наши ложки!.. — раздалось откуда-то из-за спины. Фраза была заглушена громким смехом. Не помню, кто и как шутил потом, но было чертовски весело. Я даже рискнул рассказать анекдот про ирландца, который «шёл к морю», и его восприняли на «ура». Видимо, смысл шуток доходит до них легко…

Потом все разошлись выполнять свои обязанности, а мне же было дозволено отдыхать до утра. Время близилось к вечеру, смеркаться уже начало немного раньше, чем пару недель назад, и я отправился в свою каюту, где устроился в гамаке и, подложив под голову ладони, уснул…