КУДА ТЕКУТ БОЛЬШИЕ РЕКИ

                                                                                       По рыбам, по звездам проносит шаланду…

                                                                                       (Эдуард Багрицкий)

Эта история произошла через много лет после того, как безвестный  мореплаватель Христофор Колумб, родившийся в Генуе в 1451 году, ошибся совсем «немного», он всего лишь перепутал два континента. 12 октября 1492 года измученный долгим плаванием  матрос  с каравеллы «Санта-Мария» на грани безнадежности восхищенно выдохнул: «Земля»! Пока это был лишь остров, названный Сан-Сальвадор. А за ним действительно простиралась большая земля, принятая за Индию.

        Другой мореплаватель, земляк Колумба, флорентинец  Америго Веспуччи, посетивший Новый Свет в составе испано-португальской экспедиции, высказал предположение об открытии новой части света. И, наконец, лотарингский картограф М. Вальдземюллер в 1507 году расставил все точки над «и», назвав открытый для европейцев материк Америкой.

                                                                                          1

Горный баран стоял на камне неподвижно, как изваяние. Его светлая длинная шерсть, развеваемая ветром, переливалась на солнце перламутровым блеском. Он почти сливался со скалами, сложенными в основном из натриевых гранитов и известняка, поэтому путники заметили его не сразу, только подойдя совсем близко. Винтообразные рога барана  закручивались назад, опускаясь книзу острыми концами. Здесь в горных районах водилось мало живности, здесь правил он, одинокий, но гордый  царь зверей.

             Франциско де Орельяна, капитан конкистадоров, первым вскинул мушкет, прицеливаясь. Чья-то рука мягко, но настойчиво отвела дуло в сторону. Капитан опустил ружье. Рядом с ним стоял патер-капеллан отряда Гаспар де Карвахаль, он не произнес ни слова, лишь молча улыбнулся. Франциско рассмеялся, спутники последовали его примеру и тоже опустили мушкеты.

Баран заметил людей, и, выдержав приличествую паузу, он как бы нехотя, в сильном грациозном прыжке-полете взметнул сильное тело и исчез в окрестных скалах.

              Высоко в небе кружил кондор, предвкушая кровавую развязку. Но обманутый в своих ожиданиях, обиженно полетел прочь.

                                                                              2

Шёл 1541 год. Отряд конкистадоров, воевавший в горах Северные Кордильеры, отступая, двигался на юг от экватора. Днём начался трудный спуск  с  плато. Узкая дорога, усеянная острыми камнями, тянулась вдоль глубокого ущелья. Один неосторожный шаг — и неизбежное падение в пропасть. Солнце слепило глаза. Путникам  приходилось прикрывать лица шарфами, повязками, оставляя лишь узкие прорези для глаз. Мулы с поклажей, сопровождаемые проводниками-индейцами, сбивали копыта. Но они не могли пожаловаться на усталость и боль.  В их зверином языке не было таких слов. Они просто безмолвно опускались на землю, и в силу наследственного ослиного упрямства, отказывались идти дальше. Приходилось чаще устраивать привалы.

На ночлег отряд остановился возле горной речки. Индейцы племени чибча реки называют просто «пелу» — вода. Проводники развьючивали  мулов и отправлялись на поиски скудного в этих местах топлива. Костер жгли экономно, использую для них редкие сухие кустарники. Франциско де Орельяна тяжело опустился на камень, левая нога болела и плохо сгибалась в колене. Индейцы предложили какое-то снадобье, смазали им больное место и перевязали  жгутом. Сразу же немного полегчало. Вокруг суетились его спутники, подкидывали топливо в костер, чистили сходные с картофелем клубни хикима. А индейцы насобирали в окрестностях диких томатов и листья съедобных кактусов. Не густо. Встреченный накануне горный баран мог бы дополнить скромную трапезу.

        Быстро темнело.  С гор подул холодный ветер, внизу по долине речки растекался белесый туман. Шум  воды сливался с клацающими звуками камней, влекомых потоком. Путники придвинулись к костру, укутывая спины плотными индейскими покрывалами из шерсти викунья. Горячая еда и крепкое питье расслабили людей и развязали языки. Разговоры велись не о тяготах пути, а о золоте, которое искали. Но здесь в горах они не нашли ни мифических храмов, ни золота. И даже не встретили индейцев, якобы, обитающих в этих диких краях.

                                                                                        3

        Двигаться дальше вдоль горной речки  с мулами было невозможно из-за нагромождения камней и валунов на ее берегах, поэтому отряд сменил свое направление. Горный ландшафт постепенно менялся на равнинно-пустынный, с редкой растительностью. Последовали бесконечные песчаные дюны, которые индейцы называют «медано». Суховейный ветер обжигал лица, кожа начала шелушиться, покрываясь красновато-бронзовой корочкой, делая конкистадоров похожими на аборигенов. Ветер  перекатывал песок, моментально засыпая следы путников. Случайно заснувший здесь человек был бы обречен на вечное погребение. Запасы воды и продовольствия были на исходе. Хоть бы капля дождя – молили люди небеса.

        Темно-серое облако, появившееся на горизонте, заметили не сразу, а оно разрасталось и быстро надвигалось. Путники с надеждой обратили взоры к небу — неужели бог услышал мольбу страждущих в  этом забытом крае. И не сразу  заметили страх и беспокойство на лицах индейцев-проводников. Они в панике начали метаться с криками: «Паракас, паракас!» — и стали укутывать головы мулов своими плащами, покрывалами и всякой подвернувшейся под руку ветошью. Европейцы, мало что понимая, последовали их примеру.

        Внезапно налетел мощный шквал ветра. И вместо вожделенного дождя с неба посыпался песок. Кто не успел надежно укрыться, плотно зажмуривал глаза, зажимал ладонями уши, сгибаясь под натиском стихии и пытаясь спрятать голову все в тот же песок.

— Идите сюда, здесь что-то есть, – закричал дон Педро. Люди метнулись на его зов; подветренная сторона бархана образовала естественную нишу, вполне пригодную для  убежища.

— Лишь бы это гнездышко не оказалось для нас склепом, — мрачно пошутил дон Хуан.

Буря закончилась так же неожиданно, как и началась, перерисовав пейзаж небрежными, но смелыми мазками неумелого художника. Путники скидывали с себя  задубевшую от пота и песка  одежду.  Песок был везде.  Люди вытряхивали его из одежды, волос, ушей, сплевывали изо рта, заходясь в длительном кашле. Проводники отправились на поиски разбежавшихся по округе мулов. Скоро все они были в сборе, напуганные бурей и не решавшиеся отходить далеко от людей.

        — Франциско, посмотри, что это такое? – позвал капитана Гаспар де Карвахаль. На грубой каменной кладке, принятой за скалу, отчетливо проступал барельеф – скрещенные женские руки; изящные предплечья, узкие ладони с тонкими длинными пальцами — и больше ничего. Огляделись вокруг. Ниша п-образной формы, где путники укрылись от непогоды, могла быть ничем иным, как полуразрушенными стенами какого-то древнего сооружения, возможно, святилища. Буря в пустыне, разметав песок, на миг приоткрыла завесу тайны, хранимой веками.

        Возрождались и гибли цивилизации, перемещались континенты и океаны, а эти «руки» остались. Трещины и мелкие щербинки, покрывавшие изображение, ничуть не умаляли его бесхитростной красоты. Каким же богам поклонялись его создатели? Возможно, скрещенные женские руки были ими так же почитаемы, как  христианами крест. Много чего повидавшие на своем веку люди замерли в восхищении, наблюдая, как ветер перекатывает песок. Назавтра он покроет все. Патер-капеллан, отметив место находки на карте, уходил последним.

                                                                                         4

        Путники двигались дальше. В посветлевшем небе пролетела стая птиц. Проводники остановились, посовещались о чем-то, со словами «пелу» и, указывая в небо, резко сменили направление на юго-восток. К Франциско подошел Педро де Сореаль.

 - Индейцы говорят, что надо идти в сторону, куда летят птицы, там вода. – Капитан  молча кивнул головой.

        Боль в ноге после растяжения становилась нестерпимой, временами Франциско останавливался, чтобы унять ее. Боль, отступив на миг, как кошка, играющая с мышкой, набрасывалась с новой силой, терзая свою беспомощную жертву. Мулы, видимо, почуяв воду, ускорили шаг. Люди едва поспевали за ними.

        Реки рождаются, как и люди, от слияния двух начал; горячий солнечный луч растопляет холодную снежинку, образуя первую каплю. Она сливается с другими, притягивая их к себе. И вот, как первый крик ребенка, изливается источником, бьющим из-под земли. Говорливым горным ручьем пролетает детство, непредсказуемыми излучинами проносится юность.  А в многоводности зрелости порой бывает трудно отыскать черты живости ребенка и исканий молодости.

        Путь дальше преграждала река, возможно, это была та же речка, возле которой путники устраивали привал в горах, только она стала более многоводной и спокойной. Её  воды отражали густо нависшую береговую растительность и синее небо. Солнце клонилось к ломаной линии горизонта, вычерченной отрогами дальних гор. Путники стояли завороженные и озабоченные. Куда ни глянь, путь преграждала водная стихия.

Куда же течет эта река?

                                                                                         5

        Выбора не было, отряд разбил нехитрый лагерь. На берегу обнаружили свежее пепелище от костра; значит, они здесь не одиноки. Франциско в задумчивости обходил стоянку, осматривая окрестности, насколько позволял обзор. Поднимаясь по узкой тропинке вверх, остановился возле небольшого камня красноватого цвета зернистой структуры.  Калиевый гранит. В Андах из них слагаются целые горы. Неужели сюда этот валун вынесла река?

        Он, вытащив нож, попытался сколоть образец породы. И вдруг почувствовал постороннее присутствие, чей-то невидимый взгляд на себе – по спине пробежал холодок. Инстинкт самосохранения просто кричал ему – опасность! В кронах деревьев отчаянно верещали мартышки, но Франциско не сразу обратил внимание на их крики. Он поднял голову – на вершине камня стоял изготовившийся к прыжку ягуар. Напружинившееся тело и вздыбившаяся шерсть не оставляли сомнений в его намерениях. Франциско даже на расстоянии почувствовал зловонный запах из раскрытой пасти ягуара. Одним мощным прыжком зверь мог бы сбить человека с ног. Силы были явно не равны. Сжав в руке нож и машинально ухватившись за свисающую лиану, обретая дополнительную точку опоры, Франциско замер в ожидании атаки.

        Желтые, горящие яростью глаза хищника, встретились со взглядом человека, не менее жестким и решительным. Встретились, перекрестились как шпаги при фехтовании, и разошлись, чтобы схлестнуться снова. Вдруг ягуар осел на задние лапы, опустил голову и, издав недовольный рык, начал медленно отползать, пятясь назад, потом развернулся и побежал прочь. В рассеянном вечернем свете, пробивавшемся сквозь листву, мелькнуло тенью его гибкое тело.

Франциско не понял, что произошло, что остановило зверя и заставило его отступить? Он все еще сжимал левой рукой лиану, а в правой держал нож так, что костяшки пальцев побелели от напряжения. На лбу выступила испарина, пот тонкими струйками стекал за ворот мгновенно взмокшей рубашки. Вверху трещали мартышки, обсуждая на своем языке несостоявшуюся драму. Франциско, оглядываясь по сторонам, начал отходить к лагерю.

                                                                                        6

        Тропическая ночь не принесла желанного успокоения; наполненная удушливыми запахами лесных и речных испарений, назойливым жужжанием насекомых, пронзительными криками птиц и обезьян, грозными рычаниями хищников и стонами их жертв.

        Конкистадоры, напуганные рассказом Франциско, всю ночь жгли костры и поочередно дежурили. Всякий посторонний звук вблизи лагеря прочь гнал сон.

Де Орельяна, лежа в гамаке, рассеянно смотрел на звезды. Мысли проносились одна за другой, не задерживаясь надолго в его сознании. Вряд ли удастся заснуть!

 Большая белая птица, долго кружившаяся в небе, опустилась к нему на ложе. Франциско вдруг понял, что это совсем не птица, а юная девушка. Откинув с лица светло-голубую вуаль, она окинула его  тревожным взглядом и улыбнулась.

        — Кто ты? – спросил Франциско.

        — Я Летучая Рыба. А кто ты, я знаю. Ты капитан конкистадоров, ищешь золото, но не найдешь. – ответила девушка.

        — Откуда ты?

        — Я живу на небе, там мой дом. Видишь шесть звезд?

        Франциско посмотрел в направлении, указанном девушкой. Три яркие звезды в виде треугольника и еще три едва различимые, образовывали фигуру, похожую на ромб. Он рассмеялся; трудно в таком рисунке увидеть простую рыбу, тем более, летучую.

        — Что ты делаешь здесь? – снова спросил он.

        — Я прилетаю на землю, плаваю в больших реках и океанах, указываю дорогу путешественникам и мореходам, а птицам — пути миграций. Ты же знаешь, они никогда не летают  прямо. Птицы тоже находят свои реки, только воздушные, – ответила Летучая Рыба.

        — Если тебе все известно, то скажи, куда мне идти?

        — Плыви по Большой Реке и узнай, куда она течет. Только никогда не возвращайся сюда во второй раз! Найдешь богатство и славу. Но тебе этого не нужно, да ты и сам знаешь, чего хочешь…

 В больших цвета спелого ореха глазах девушки промелькнуло нечто недосказанное, она приоткрыла было губы, но передумав, просто улыбнулась. Сложив на груди руки крестом, она взмахнула ими как крыльями и растворилась в ночном небе. Франциско протянул руку, пытаясь удержать ее, но напрасно.

        Очнулся он от того, что кто-то тряс его за плечо. Перед ним стоял Хуан де Флореаль: «Вставай, капитан, давно уже утро, тебя не хотели рано будить!». «А разве я спал?» — спросил де Орельяна. Хуан только рассмеялся в ответ: «Нам нужны лодки. Можно достать их у индейцев, проводники говорят, что до ближайшего поселения часа три ходьбы».

        Франциско спустился к реке, чтобы умыться, разжал правую руку, почему-то сжатую в кулак, как при встрече с ягуаром, — на ладони лежало маленькое, слегка помятое, голубое птичье перо. Он хотел его выбросить, но вдруг вспомнил: «Боже, мой сон! Что же это было  — сон или явь, наваждение?». Передумав, он спрятал перо в нагрудный карман рубашки.

 Растительность вдоль берега реки становилась все боле густой и разнообразной. Отряд медленно двигался по узкой звериной тропе. Опасались не столько змей и скрывающихся в зарослях хищников, сколько самострелов и ловушек индейцев, которых пока они еще здесь не встретили. К тому же мулов навьючили, не рассчитав  ширину тропинки. Переносимая ими поклажа, целясь за ветки, сбивалась набок, отчего часто приходилось останавливаться и поправлять ее. От жары и влажности одежда моментально становилась мокрой и липкой от пота.

                                                                                        7

        Очередной привал путники устроили в индейском поселении, по словам проводников здесь обитали мирные племена. Путешественников встретили так, как наши современники могли бы встретить инопланетян. Все давно знают, наслышаны, но никогда не видели. Молва о европейцах дошла до этих краев  по каким-то своим неисповедимым каналам. Об этом им рассказали проводники. Местный язык они понимали плохо, поэтому  часто приходилось объясняться жестами.

        Под ногами крутились любопытствующие полуголые ребятишки. Женщины держались в стороне. Мужчины с интересом рассматривали пришельцев, стараясь сохранять невозмутимый вид. Прически, мужские и женские, мало чем отличались. Волосы, стянутые в пучки или заплетенные в косички, украшали яркие перья. Дополнением к скромному туалету, состоящему из набедренных повязок, служила красочная татуировка. Особенно этим отличались мужчины.

Конкистадоров пригласили в просторную хижину, сложенную из тростника, на встречу с вождем. Женщины подавали еду в глиняной посуде или в чем-то, сделанном из высушенных плодов тыквы. Еда, вопреки ожиданиям путешественников, оказалась очень вкусной и разнообразной. Маисовые лепешки, запеченный в золе батат, жареная оленина, дичь, рыба, много фруктов и напитков. Подаваемый кофе, о котором европейцы уже знали, обладал особой крепостью и ароматом. Гости по совету проводников  старались есть неспешно, согласно местному этикету, что с трудом удавалось изголодавшимся людям. Педро де Сореаль достал из неприкосновенного запаса три бутылки рома. Обстановка становилась все более непринужденной, стирались языковые и этнические различия. Франциско предложил вождю мулов и пару мушкетов с запасом пороха в обмен на лодки и плоты индейцев. Сделка состоялась к обоюдному  удовольствию сторон.

        Несколько дней ушло на сборы. Смолили лодки, заново перевязывали и укрепляли плоты. Хуану де Флореалю пригодилось мастерство корабела, к тому же ему охотно помогал племянник вождя – Улу. Мальчик оказался сообразительным и сильно привязался к нему. Перед отъездом он попросил взять его с собой. К удивлению, вождь легко отпустил мальчика, но попросил взамен еще бутылку рома.

                                                                                              8

        После горных походов, блужданий по пустыне и сельве плавание по реке казалось легким и приятным. Но другая опасность грозила путешественникам – крокодилы и воинственные племена индейцев. Порой стоило только приблизиться к берегу, как они попадали под обстрел их стрел, не давая покоя ни днем, ни ночью. Приходилось плыть подальше от берега и искать ночлег в местах, обитаемых мирными племенами.

         А однажды случилось нечто необычное. Отряд, чтобы пополнить запасы продовольствия, остановился в  поселении индейцев племени тупинамба. Лодки и плоты тоже нуждались в небольшом ремонте.

        Рано утром несколько человек из отряда отправились на рыбалку вместе с аборигенами. Тупинамба и индейцы-проводники, стоя по пояс в воде, ловко орудовали острогами с обсидиановыми наконечниками, вылавливая крупную рыбу. Группа конкистадоров наблюдала за процессом на берегу. Точный быстрый взмах руки, гортанный торжествующий крик — и вот на поднятой остроге бьется сверкающая чешуей добыча. Вдруг один из индейцев как бы споткнулся и быстро ушел под воду, выловленная рыба отлетела в сторону. Всплыл на поверхность крокодил, лязгая мощными челюстями и терзая несчастного. Бурлящая вокруг вода окрасилась кровью. Все произошло так быстро, что любая помощь была бы запоздалой. Рыбаки стали быстро выскакивать из воды.

        А дальнейшее развитие событий  повергло в шок не только неискушенных европейцев, но и невозмутимых индейцев. У очевидцев было ощущение обрушившего неба; огромная анаконда, скрывавшаяся в ветвях нависшего над рекой дерева, скользнула в воду и обвила тугими кольцами зазевавшегося крокодила. Все бросились врассыпную, подальше от реки.

        Мушкетный выстрел прозвучал как гром небесный. Капитан де Орельяна ещё перезаряжал ружье, как последовало несколько других выстрелов – анаконда забилась в агонии. Гигантская рептилия медленно сползала  в реку, еще цепляясь хвостом за  ствол дерева.

        Тройная трагедия закончилась, но под занавес не прозвучали аплодисменты. Люди возвращались в селение  напуганные и подавленные. Однако инстинкт выживания оказался сильнее страхов и сантиментов. Вскоре почти все жители деревни отправились к месту трагедии. Нужно было разделать тушу анаконды, пока она не протухла. Готовились одновременно и к пиршеству, и к похоронному обряду несчастного соплеменника.                                                                                              Ночь опустилась на землю, укутав её своим ураническим покрывалом. Полная луна, сияя иллюзорным светом, манила путешественников к новым приключениям и обольщениям.

                                                                                       9

        Большая Река, питаемая множеством притоков и обильными дождями, становилась все многоводнее. Маленькая флотилия странников, хранимая то ли индейскими богами, то ли таинственной небесной Летучей Рыбой, вопреки всем напастям, целой и невредимой продвигалась вперед. Тропические болезни, косившие конкистадоров не хуже стрел индейцев, обходили стороной полуголодных людей. К счастью, берега в основном  населяли мирные племена, занимавшиеся охотой, рыболовством,  земледелием и скотоводством. Но местность вокруг становилась все более заболоченной, отчего не всегда удавалось пристать к берегу, найти сухое место для стоянки. Ночами часто спали на плотах и лодках, дежуря по очереди и не прерывая плавания.

        Утром казалось, что прямо из-под воды, встает солнце, окрашивая реку багряными красками. И было странным, что вода не вскипает при соприкосновении с его раскаленным диском. А вечером наблюдалась та же картина, только на западе. И так день за днем. Маленькая флотилия плыла вперед под знаком отчаяния и надежды.

        Наконец, она добралась до океана, о приближении которого им поведал свежий морской ветер. На горизонте появился парусник. Он призраком скользнул по волнам и вскоре изчез, как будто растворился в воздухе, но это был не мираж. В восходящих лучах солнца скитальцы увидели контур далекого острова и снова тот же парусник. Люди налегли на весла, узкие индейские лодки вырвались вперед, оставляя позади плоты.

                                                                                        10

        Капитан сторожевого корабля острова Кубагуа увидел странную флотилию в подзорную трубу и приказал штурману сменить курс. Паруса весело ловили ветер, ускоряя встречу. Ослабевшие и голодные люди с трудом взбирались на борт каравеллы по веревочным лестницам.

Синяя птица удачи не изменила Франциско и на этот раз. Губернатор острова Луис де Альба оказался человеком просвещенным, дальновидным и просто участливым. Встретив путешественников,  он тут же распорядился поставить всех на довольствие, включая индейцев-проводников, и оказать им всяческую поддержку. Капитана и патер-капеллана он пригласил в свой дом.

        Путешественники пребывали в том состоянии, в каком оказались бы Адам и Ева, если бы бог снова вернул их в Эдем. Губернатор самым внимательным образом прочитал дневники Гаспара де Карвахаля, рассмотрел находки, собранные в пути. Особенно его заинтересовала карта реки, составленная патером-капелланом, названной впоследствии Амазонкой.

        Несколько раз в доме мелькнуло видение – девушка в белом платье с роскошными черными волосами. За ужином губернатор представил капитану и патер-капеллану свою дочь – шестнадцатилетнюю Эстерситу. Ее матерью была индеанка — дочь вождя острова Кубагуа. Дитя двух континентов, воспитанное  в  строгой христианской морали. Но в живости и гибкости ее движений угадывалась кровь ее воинственных индейских предков. А в быстро вспыхивающем взоре темно-ореховых глаз, затененных длинными густыми ресницами, – страстность испанских конкистадоров. И как знать, во что выльется эта еще не пробудившаяся энергия.

                                                                                          11

        Наутро губернатор пригласил Франциско и Гаспара на верховую прогулку. У крыльца  ждали оседланные лошади и на белом коне Эстерсита, теребившая за холку нетерпеливого скакуна.

         Кавалькада двигалась берегом океана, пока дорогу не преградили крупные валуны, потом свернула вправо, направляясь вглубь острова по холмистой гряде. Кони бежали мелкой рысью, потом перешли на пассаж. Один взгорок следовал за другим, а дальше уже манил новый. Эстерсита вырвалась далеко вперед, мелькая белым победным знаменем, увлекая остальных всадников за собой. Франциско в тревоге за девушку пришпорил своего вороного и напрасно – она была великолепной наездницей. Дистанция между ними начала сокращаться и вскоре всадники поравнялись. Лошади замедлили бег и остановились на вершине холма. Ветер развевал длинные волосы Эстерситы, закручивающиеся колечками на тонкой шее. Тёмные глаза разгоряченно блестели и откровенно смеялись.

        Далеко внизу плескался океан, ласковый и спокойный, как сытый разомлевший зверь.

 Может быть, ничего и не надо? Ни славы, ни богатства, ни бега к неведомой цели! А просто раствориться в коротком миге бытия и полнейшего блаженства, как эта птица, свободно парящая в высоком синем небе, не стремящаяся ни к признанию, ни к успеху. Может быть, это и есть счастье!

                                                                                           12

        За открытие Амазонки  Франциско де Орельяна получил титул маркиза и щедрую награду.  И что бы вы думали? На полученные деньги он собирает новую экспедицию, из которой уже не возвращается. Почему вторая экспедиция, значительно лучше оснащенная,  оказалась неудачной?  Нет ответа. История умалчивает, как погиб отважный капитан. Но мне видится это так…

Тропической ночью  умирающий от лихорадки Франциско, собрав остаток сил, поднимается и идет к реке. Там он садится в лодку, отталкивается от берега. И снова волны несут его по течению. Над ним большой небесной рекой струится Млечный Путь. И одна звезда, обернувшись белой птицей, летит к нему, опускается на борт лодки. Он снова видит перед собой девушку из своего давнего сна.

        — Ты не забыл меня, капитан? – спрашивает она.

         — Нет, я всегда храню твое перо, Летучая Рыба! – отвечает Франциско.

        — Но ты забыл о моем предостережении, я же говорила, что нельзя сюда возвращаться во второй раз.

        -  Нет, я все помню. Но я не мог жить без этой реки. А другой такой я не встретил.

        — Тогда лети за мной! – зовет его девушка и смеется глазами Эстерситы.

        Так ушел в вечное плавание по своей Большой Реке капитан Франциско де Орельяна.

 Мои герои не похожи на жестоких и алчных завоевателей. А какими они были в действительности, не важно, и не нам их судить.

        Что принесла европейская экспансия Америки миру; добро или зло? Не будем обсуждать и это, просто так случилось. Во все времена были и остались люди, стремящиеся заглянуть за горизонт, идущие к неведомой, порой иллюзорной цели без расчета на выгоду. И мы будем задавать себе извечный вопрос человечества: кто мы, откуда и куда идем? Может быть туда, КУДА ТЕКУТ БОЛЬШИЕ РЕКИ.

        Куда же ты идешь, человечество?

        Примечания:

 Франциско де Орельяна и Гаспар де Карвахаль – исторические лица, первыми из европейцев, открывшие Амазонку.

Летучие Рыбы – экваториальное созвездие, названное в честь великих географических открытий 15 – 16 веков.