4. Проклятая кровь

Полуночное небо расцветает нежными бутонами салютов. По всему Городу вспыхивают экраны. Звёздная волшебница из Дворца Грёз, лицо которой было знакомо всему Мрану, входит в стеклянный цилиндр, и прозрачные створки капсулы смыкаются у огромных фиолетовых глаз, которые Мран показывает со всех экранов крупным планом.

Волгл удовлетворённо разглядывает звезду через стекло, отделяющее помещение с капсулой для аннигиляции от укромного партера. Слева — огромный экран, где можно рассмотреть всё до мельчайших деталей. Ями чудо как хороша… Над ней славно потрудились лучшие стилисты. Она воистину совершенна. Те, кто смотрит сейчас на экраны, должны запомнить её облик навсегда, как олицетворение красоты и смерти.

Вокруг хрупкой фигурки возникает голубой вихрь, трепещут всполохи ледяного света. Камера плавно приближает её лицо, и можно рассмотреть, как в расширенных зрачках дрожат крохотные молнии. Город изнывает от возбуждения, стонет в преддверии развязки, вскрикивает от сладкого ужаса, когда изображение на экране медленно рассыпается сверкающим песком.

Волгл смотрит на исчезающую девушку сквозь стекло, улыбаясь, как зачарованный. Она, конечно, отработанный материал, но какой яркий след оставила она в памяти Мрана! Однако его улыбка медленно гаснет. На одном из перстней мигает лёгкий голубоватый огонь, и на лице Властелина отражается смесь недоумения и разочарования. Он поворачивается к Арху, стоящему за его плечом.

— Система говорит, что не получила ни единой частицы её энергии!

Арх пожимает плечами:

— Всему виной её невинность…

— Но как мы могли это допустить? — лицо Волгла искажается от возмущения.

— Растление лишило бы смысла всю затею. Она бы просто потеряла дар.

— Арх! Почему с ними всегда проблемы?! Почему с этими выродками ничего не срабатывает? — едва ли не с отчаяньем восклицает Волгл.

Глаза на холёном лице сужаются, веки тяжело нависают над глазными яблоками, отчего он становится похож на варана. Упрямо глядя сквозь стекло на прозрачный цилиндр опустевшей капсулы, он цедит:

— Как же я ненавижу чудотворцев… Они ничем не дорожат. У них ничего святого.

Арх указывает ладонью на экран, где мерцает изображение крупных светящихся кристаллов — всё, что осталось от Доры.

— Это тоже достойный вклад. Я таких никогда не видел. Они прекрасны, эти камни. Они — единственное, что можно взять с чудотворцев. Им просто ничего не нужно от нас. От Мрана. От мира...

Волгл отмахивается:

— Камешки — пыль! Нам нужно было не это.

Арх несколько секунд смотрит в глаза Волглу, будто взвешивая слова, которые скажет сейчас.

— Не это… «Не это», друг мой — слишком тонкая материя. Слишком чистая энергия, не подвластная нам.

Волгл с досадой разглядывает перемигивающиеся огоньки на перстнях, на губах играет почти сладострастная, мстительно-жестокая улыбка.

— Лучше было бы отправить ведьму на костёр.

— Но разве она нарушила Закон? — в голосе Арха удивление и увещевание — особый сплав эмоций, не раз помогавших ему успокаивать повелителя Мрана, когда тот переставал контролировать собственный гнев и срывался на истерику. Но, похоже, испытанный рецепт сегодня не поможет.

Волгл смотрит сквозь стекло в сторону опустевшей аннигиляционной капсулы с яростью и ненавистью, и в уголках губ уже вскипает грязно-розовая пена:

— Нечисть! Она сама по себе нарушение закона! Они все — нарушение Закона. Просто потому, что пока ещё живут с нами на одной земле. Проклятая кровь!