Побег

ЖЕЛЕЗНЫЙ КИТ

Тан съёжился за письменным столом, заваленным тяжелыми книгами. Спрятавшись среди огромных фолиантов, он чувствовал себя более защищённым, способным сосредоточиться. Равновесие было необходимо ему, чтобы читать Книгу, подаренную Архом — учителем и опекуном, единственным близким человеком с тех пор, как семью Тана вывезли в Мран из селения безымянных. Он не знал, что произошло с его отцом, матерью, сестрой. Из скупых сведений, услышанных от Арха, Тан сделал вывод, что их, скорее всего, больше нет на свете.

Тан поднял глаза и посмотрел в наполовину занавешенное окно. К стеклу приникло несколько ледяных стрекоз. Тан привык к их присутствию. В последние недели их стало больше, иногда они усеивали оконное стекло сплошным прозрачным слоем, изучая шорохи и звуки в келье, сканируя каждый сантиметр жизненного пространства.

Несколько раз в келью проникали фантомы. Их медузьи очертания и мерзкие щупальца уже не пугали его так, как раньше. Он научился терпеть их присутствие и не реагировать на гнусавые неживые голоса. Твари не могли причинить ему никакого физического вреда. Их оружием были слова. Иногда эти слова были подобны повелевающему кнуту, иногда — были вкрадчивыми, как шелестящая бумага, но чаще — становились подобны ядовитым жалам, и жалили Тана в самое сердце. Это происходило, когда речь касалась родных. В отравленных словах было обвинение — в том, что Тан остался живым, и что купил он жизнь ценой мучительной смерти родных от пыток и издевательств. Единственной защитой от причиняемой обвинителями боли были тексты из Книги, некоторые из них Тан знал наизусть. Слово, исходящее из злых уст, было для Тана смертельным оружием, но оно же и защищало его — исходя из Книги, сильное и чистое, как родниковая вода.

В круглосуточной усиливающейся слежке Тану чудилась серьёзная угроза. Он прятался от всепроникающих фасетов и голосов нежити в кровати, отгороженной от окна огромным шкафом, хотя и понимал, что это не лучшее убежище. Учитель говорил, что самое надёжное убежище человека — он сам, и потому нужно содержать себя, внутреннего, если не в чистоте, то хотя бы в относительном порядке, не позволяя хаосу отвоёвывать у разума ни частицы пространства. Хаос проникал сквозь тонкие створки сознания — страхом, обидой, сомнениями, тёмными нечистыми помыслами, неосознанным раздражением и гневом, неясным томлением и скрытыми желаниями — тем, от чего не бывает свободен ни один человек на земле. Единственное, что можно было сделать — препятствовать его разрастанию, иначе он, как омела, присасывался к разуму, выпивал все жизненные соки, парализуя логику и здравый смысл. Когда это происходило, мир вокруг Тана превращался в пугающую галлюцинацию.

У двери послышались шаги, в замочной скважине лязгнул ключ. Дверь отворилась. В комнату вошёл Арх, неся впереди себя большую корзину со снедью. Сегодня на обед учитель принёс мясо какой-то домашней птицы, разноцветные свежие овощи и зелень, козий сыр и густой, как будто слегка забродивший, сок чёрного винограда. Тан ел, ощущая на себе взгляд Арха — необычно тёплый и печальный.

— Пей сок. Это придаст тебе сил, — тихо проговорил Арх и задёрнул штору на окне.

— Учитель, что-то случилось? — с нарастающей тревогой спросил Тан.

— Пока нет. Но тебе придётся покинуть Мран. Я уже позаботился об этом.

Тан оцепенел. Страх лишиться убежища и покровительства Арха жил с ним с детства. Так однажды потерявшиеся и найденные дети боятся утратить родителей. Он судорожно сглотнул и открыл рот, пытаясь выяснить хоть что-нибудь из того, что ему предстояло.

— Не нужно вопросов, — жёстко пресёк Арх его попытку. — Я не знаю, как всё будет. Мои предсказания лгут. Никто не может знать твоей дальнейшей жизни, кроме Него.

— Кого? — прошептал Тан, и во рту у него мгновенно пересохло.

— Того, благодаря кому ты вообще выжил и оказался здесь. Ты не принадлежишь Мрану, мальчик. И никто не может предречь твою судьбу. Даже я...

Голос учителя оброс гулкими обертонами и казался размытым. Он говорил что-то ещё, но смысла сказанного Тан уже не понимал. В ушах нарастал нежный звон, а тело охватила приятная слабость и невесомость. Усилием воли он попытался сосредоточиться и подумал: Арх ли это, или его глумливый двойник, сотканный из его страхов тёмным лукавым духом? Тот, другой, которого присылал Мран, мог запросто отравить его.

Сознание вспыхивало и угасало. Глаза учителя были темны и тревожны. Последнее, о чём подумал Тан, проваливаясь в забытьё — это не Мран, не двойник Арха. Это сам Арх, смотрящий на Тана тем взглядом, которым когда-то на него смотрел отец.

Арх подхватил обессиленное тело юноши, сползшее со стула, положил на кровать. Открыл дверь и впустил двоих людей. Это были служебные люди, почти неживые организмы, подчинявшиеся только Арху — беспрекословно. Тана уложили в спальный мешок и вынесли из кельи. Арх окинул взглядом опустевшую комнату. Прислушался к дробному постукиванию ледяных стрекоз о стекло. Усмехнулся. Подошел к кровати. Достал из-под подушки Книгу, спрятал в балахон и, пятясь, вышел из кельи, прикрыв за собой дверь.