Чёрное вино

— Наконец-то, дорогой друг. Я с нетерпением ждал тебя!

Волгл сидит не на троне, как при официальных встречах, а в удобном кресле перед уставленным фруктами и снедью столом, в затенённом углу зала. Перед ним — ваза из тонкого фарфора с букетом только что сорванных, уже поседевших, одуванчиков, две изящные серебряные чаши, бутыль из прозрачного золотистого стекла с тяжёлой тёмной жидкостью внутри и пустая спиралевидная раковина, в которой когда-то жил морской моллюск. Пустая раковина — добрый знак. Она говорит о том, что хозяин резиденции покинул защитную скорлупу и открыт для гостя. А букет одуванчиков должен намекать на то, что любые ошибки исчерпываются и забываются легко, не оставляя сожалений.

Волгл сдержанно улыбается, его слова елейны, голос пропитан приторной сладостью. Но глаза правителя кажутся ледяными, стрекозьими, как у слепца.

Он делает знак рукой, приглашая Арха.

— Присоединяйся, позавтракай со мной, выпей чёрного вина. Сколько лет ты к нему не прикасался? А между тем, я пью его каждый день. Без него жизнь кажется пресной, а еда — безвкусной.

Чёрное мранское вино. Ритуальный напиток. Арх пробовал его много лет назад. Это особенный напиток. В нём сочетаются элементы всех стихий, сок виноградных лоз перемешан с кровью. Оно зреет в тайных подвалах, впитывая в себя голоса, полные ужаса и страданий тех, на кого пал выбор Мрана. Их привозят из Зоны Отчуждения, где в поселениях безымянных живут изгои.

Волгл прекрасно знает, что Арх избегает вина и увеселений, насколько это возможно при публичном образе жизни и допустимо Законами. К тому же Арх всегда принимает пищу в уединении. Это правило нерушимо соблюдается много лет.

— Я не хочу вина, правитель. Мне следует беречь энергию, мне предстоят сегодня важные исследования. Я должен сохранять своё духовное поле чистым… — произнёс Арх, усаживаясь напротив Волгла.

— Это вино особенное. Оно хранилось у меня много лет. У этого вина есть тайное имя. Ты не должен сегодня отказывать мне в удовольствии выпить с тобой этот напиток. В память о несчастной сестре твоего ученика, Арх. Это чёрное вино носит её имя, оно наполнено ею — и поверь, имеет превосходный вкус. Скажу прямо: это мой приказ. Иначе я могу усомниться в нашем братстве.

Лицо Арха оставалось бледным и бесстрастным. Ему не потребовалось даже усилий для сохранения равновесия — жрец был готов к разговору, а состав чёрного вина не был секретом для высшего звена чиновников из касты правящих.

— Арх… — Волгл впился взглядом в лоб Арха, как огромная водянистая пиявка — таким был сейчас образ Волгла в сознании Арха. — Я хочу, чтобы ты рассказал мне о своём ученике. Его зовут Тан, не так ли? Тан — это "дар", "подарок". Ты ведь тогда ловко украл у Мрана подарок, который предназначался ему.

— У него было тайное имя, брат мой… Имя не простое… — осторожно сказал Арх. — Кто знает, какие последствия это могло принести всем нам.

— Какое?

— Танат. Я счёл его тайное имя смертоносным для нас. Ты же знаешь, из какой семьи происходит этот выродок. Иначе у нас с тобой не было бы этого разговора. Выродка с таким тайным именем лучше придержать в изоляции. Ибо неизвестно, что опаснее — убить такого или оставить в живых. Но одно я могу сказать точно: его смерть качнула бы проклятый маятник возмездия, приблизив конец мира на лишний век, а кровь могла бы стать отравой для всех нас. Зачем рисковать и делать из таких, как этот подкидыш чудотворцев — мучеников? Ты ведь знаешь это и сам. Их кровь разрушительна и ядовита, хоть и необычайно сладка на вкус. С кровью мучеников не шутят. Имя этого щенка не сулило нам ничего хорошего. лучше бы таких не привозили вообще никогда!

Волгл приподнял чашу с вином, приглашая Арха присоединиться.

— Это вино развяжет нам языки… Мы давно уже не говорили с тобой откровенно, искренне. Прежде чем позвать тебя, я пил это вино всю ночь. Смаковал. По капле. Оно — настоящий нектар. Невозможно отказаться от такого наслаждения.

Арх сделал глоток. Вино обожгло гортань и отдалось во рту полынной горечью.

— Нравится? — Волгл взглянул на Арха из-под прикрытых тяжёлых век, и Верховный Жрец понял: это сам Мран смотрел на Арха глазами Волгла, с холодным любопытством и жестокой снисходительностью властелина мира.

— Мне оно показалось недостаточно сладким, брат… — тихо ответил Арх.

— Где твой ученик, несмышлёныш Тан, а? Куда дел мальчишку? Куда он исчез? Неужели ты его всё-таки убил, брат Арх?

— Нет, я не убивал его. Этот неблагодарный крысёныш сбежал от меня. Давно я так не ошибался.

— Это опасность, угроза для нас всех… Ты дал ему знания.

— Нет… — усмехнулся Арх. — Мальчишка не смог усвоить их. В нём не достаточно холода и ума — что присуще неудачникам, не способным добиться успеха. Тан всего лишь кожаный мешок, набитый костями и случайными знаниями, которые вне системы — лишь бесполезный набор случайной информации.

— Ты учил его магии?

— Нет, я пытался, но он оказался бездарным в этой области. И я оставил эту мысль.

— Ты не пытался его найти?

— Зачем?

— Чтобы убить.

Губы Волгла расползлись в гадкой улыбке. Арх тонко улыбнулся в ответ.

— Он и так пропадёт ни за грош.

— А ты не думал, что если ему повезёт, он добредёт до селения безымянных?

— Я думал — вряд ли он найдёт общий язык с местными. В худшем случае его пришибёт какой-нибудь лавочник, у которого он в попытается украсть еду. А в лучшем — прибьётся к какому-нибудь нищему поселению в качестве местного дурачка.

— А почему к нищему?

— В зажиточных поселениях люди более приземлённые. Они недолюбливают нищебродов, наивных глупцов и никчемных идеалистов. И не любят делиться с такими своим куском хлеба.

— А что с ним теперь? Ты больше о нём ничего не слышал?

Арх взглянул в глаза Правителю и холодно сообщил:

— Я нашел его. Он больше не представляет никакой опасности для нас.

— Почему?

— Он осквернил себя связью с обычной девкой, простолюдинкой из селения безымянных, дочкой торговца по имени Ратус. Ратус когда-то пытался поставлять детей для нужд Мрана. Но не успел довести сделку до конца, так как был убит каким-то изгоем на дороге.

— Ты встретился с ним?

— Я видел его и даже говорил с ним. Тан способен вызвать брезгливость самим образом жизни. Он жалок и зависим от этой самки, как дворовой пёс на цепи. Животное начало взяло в нём верх. Путь знаний для него закрыт навсегда.

Волгл удовлетворённо закрыл глаза, затих с чашей в руках — неподвижно, как восковая кукла. Арху показалось, что он пьян. Но спустя несколько минут Верховный Правитель открыл глаза снова и задумчиво произнёс:

— Значит, он потерян. Мало того, он раздавлен, как червяк. Его место среди человеческих отбросов, среди хаоса и грязи в селениях безымянных. А ведь он привык к комфорту, не правда ли? Откуда такая жестокость, Арх? Нет худшей жестокости, чем то, что в старину называлось добродетелью. Лучше бы ты отдал его мне.

— Он бестолков и вряд ли сгодился бы для утех. Его нрав робок, скучен и пресен. Я знаю, что говорю.

Арх внимательно вгляделся в расслабленное, рыхлое лицо Волгла. В словах жреца не было ни слова неправды. И в то же время всё, что он говорил — было ложью от первого до последнего слова.

Арх вспомнил свою поездку к Тану в селение. Испуганную, глупую Айну с несчастным лицом, стоящую возле курятника, пропахшего сухим птичьим помётом. Согласно натальным картам, составленным магом, она должна была зачать в наступающую ночь. Вспомнил затравленный, убитый взгляд Тана, сидящего на широкой постели в нелепой длинной ночной рубашке, натянутой им впопыхах, смятенного от ощущения своей ничтожности, никчемности, слабого от стыда. В словах Арха, предназначенных для Мрана, не было ни капли того, чего бы не произошло на самом деле.

Нет, Волгл не усомнился в его правдивости. В глазах собрата таял лёд. Белки глаз порозовели от расширенных сосудов. Вино давало о себе знать. Значит, Мран получил то, что хотел и покинул тело Волгла.

Правитель задумчиво отхлебнул вина. Его взгляд стал блуждающим, неясным.

— Арх… Ты слышишь в своей голове голоса? Не скрывай от меня ничего. Я тоже их слышу. Проклятое отродье, нечисть! — речь Волгла становилась спутанной, язык заплетался.

— Не буду лукавить… Да, голоса в голове иногда мешают мне работать и спать по ночам.

— Это прекрасно… А я уже было подумал, что со мной что-то не так. Каждый раз, выпив чёрного вина, я слышу эти голоса, а вино кажется мне живым.

— Что они говорят тебе?

— Ничего того, что я бы понимал. Иногда они кричат, плачут. А вот это вино… Вино с именем сестры твоего ученика. Оно тоже имеет свой голос. Её голос! Я запомнил его, хотя тогда вместе с ней привезли ещё несколько мучеников. Я слышал его вчера, и вынужден был слушать всю ночь. Я боялся заснуть, Арх, брат мой!

— Что говорил тебе её голос?

Волгл сначала улыбается, осклабившись, потом лицо его искажает страх:

— Она не говорила… Она — пела.

— Что она… делала?

— Пела!

— Что она пела, Волгл? — растерянно спрашивает Арх, забывая о субординации и называя Верховного Правителя по имени, которое знает с детства.

— Арх… — взгляд Волгла почти безумен, а голос вдруг становится дребезжащим, жалобным, в уголках губ вскипает розовая слюна, и Арх понимает, что у Волгла вот-вот начнётся припадок. — Она пела мне какую-то древнюю колыбельную, и моя голова разрывалась от муки. Она пела её мне всю ночь…