Игрушка Бога

1.

Нынешний день выдался солнечным, ясным. Жители Мрана готовились к редкому зрелищу: сегодня должны были сжечь пойманного в глухом селении преступника. Он был из тех, чьё пребывание на свете угрожало Мрану ухудшением благоденствия, а массовое распространие заразы могло грозить разрушением Мрана как Единого Мира.

Этим преступником был Никодим. В селениях отверженных, где он, кочуя с семьёй, подолгу жил, его знали как бывшего священника.

Информационные каналы добросовестно изложили необходимые сведения о преступившем Закон и приговорённом, согласно Кодексу, к сожжению. Упомянули о том, что священником он на самом деле не был, что эта ложь была им придумана для оболванивания простаков. Сказали также, что при аресте лжец чистосердечно признался в принадлежности к чудотворцам. Познакомили обывателей и с мутным происхождением приговорённого: оказывается, его отец — архиерей конца прошлой эпохи — был вовлечён в противоправную деятельность, в связи с чем рассадник заговоров — центральный храм Города — был закрыт навсегда, как и другие храмы во всей Вселенной Мрана. Все, причастные к заговору, были сожжены, согласно Кодексу. Из всего этого вытекало: яблоко от яблони далеко не укатилось, и сожжение Никодима было предрешено много лет назад.

Правда, в потоке информации его не называли Никодимом. Имя ничего не добавило бы к рассказу о нём. Люди из тёмного мира отверженных во Мране имели статус безымянных.

Безымянными также были и селения изгоев. Сами же изгои свои селения не называли никак. Видимо, из суеверия или необоснованного страха быть найденными. Официальных почтовых связей между населенными пунктами в Зоне Отчуждения не было. Писать письма друг другу было не принято. Если бы у изгоя спросили адрес, он бы не смог ответить. А для нанесения населенных пунктов отверженных на топографическую карту — в служебных целях — поисковой службе Мрана достаточно было цифровых обозначений.

2.

Мран бурлил. Площадь наводнилась жителями, которые сошлись на главной Триумфальной площади, чтобы принять участие в одном из самых интересных зрелищ Города. С мраморной бледностью на точёных лицах, бесполые после обязательной трансформации, но знающие толк в телесных усладах, одетые согласно господствующей моде — обыватели Мрана собирались небольшими группами, держа в руках диковинные цветы, разноцветные воздушные шары, прозрачные узкие стаканы с напитками, видеокамеры, чтобы оставить памятные записи о ярком событии.

Наполненные полезными знаниями, одинаково способные ко всему, что считалось престижными творческими занятиями, эстетически развитые в пределах культуры, присущей цивилизации Мрана, преисполненные чувством высокого достоинства, они были воплощением справедливости, ибо имели равенство между собой.

Равенство было одной из главных ценностей Мрана, обеспечивающих населению исключительное положение и повсеместное всеобщее превосходство. Именно равенство было фундаментом справедливости в величественном мире Мрана, чьё могущество распространялось не только на прекрасно обустроенные города, но наводило ужас на нищенские поселения изгоев, разбросанные среди диких лесов и болот, еще хранящих яд последней войны.

Искушенные в земных удовольствиях, где не существовало никакого греха, ибо не существовало для них запретов, связанных с плотскими утехами, обитатели Мрана источали довольство и жизнелюбие. Эти прекрасные представители человечества, изнеженные прелестными впечатлениями и комфортом, были воплощением процветания.

В сложной системе жизнеобеспечения Мрана не было такой работы, которую бы не поручили выполнять хитроумным приборам, в совершенстве обладающим необходимыми навыками. Миром счастливых жителей и полезных приборов управляла искусственная интеллектуальная система, Божественный Разум Мрана, Податель Всех Благ, Великий Планировщик Общественной Жизни и строгий Всеобщий Контролёр всех, без исключения, процессов — происходили они в прошлом, в настоящем или же могли бы произойти в будущем.

В мире Мрана всё было взаимообусловлено и разумно. Здесь не было места Хаосу, придававшему жизни в старые времена элементы случайности и тем самым затрудняющему прогнозирование развития разумной цивилизации и возникающих в связи с этим кризисных проблем.

Жители Мрана отличались изысканностью в одежде. Кожа, из которой была сшита одежда и обувь, а также разнообразные изящные аксессуары в виде сумок, несессеров, поясов, перчаток — обладала особой тонкостью, тщательностью выделки и гигроскопичностью. Натуральную кожу поставляли специальные фермы, где для снабжения населения необходимыми вещами разводили особые породы животных-химер, сочетающих в себе гены пресмыкающихся, рыб и птиц, а также различных млекопитающих. Здесь же производился мех, шёлк, шерсть, хлопок. Все операции по выращиванию химер и производству текстиля выполнялись автоматически и не требовали участия живых существ, кроме, разумеется, самих химер, которые составляли ресурсную базу для этого сектора промышленности. Тончайшие лёгкие или роскошные тяжёлые ткани, из которых состояли причудливые наряды, были поистине драгоценны.

Не менее изысканными жители Мрана были и в пище, состоящей, в основном, из деликатесов. О происхождении Еды, ещё одной незыблемой ценности Мрана, знали только Великий Кулинар и Система Обеспечения Продовольствием, которая являлась Его Сферой Производства, органической частью замкнутой от любопытствующих граждан системы питания мира.

Если пришлось бы спросить любого жителя, из чего состоит его пища, он бы не понял вопроса. Еда была сотворена для того, чтобы питать и насыщать безукоризненное тело восхитительной энергией и здоровьем. Для этой цели Мран — под руководством Великого Разума — построил глобальные фермы, где разводили породы биологических существ, служащих источником натурального мяса. Ценнейший ресурс постоянно совершенствовался на основе высокотехнологических генных исследований, разработок, экспериментов Великого Разума. В мясе, произведённом на фермах Мрана, были сконцентрированы самые нужные для идеального баланса вещества: от витаминов до ценнейших белков, органических кислот и жиров. В процессе генной модификации удалось создать сотни видов продукции, со сложнейшим алхимическим составом, сочетающим в себе различные пропорции геномов растений — овощей, фруктов, целебных трав, водорослей, а так же грибных бактерий и животных — зверей и птиц, рыб, земноводных и даже насекомых.

В прошлом среди пёстрого и не всегда согласного с государственным устройством населения находились болтуны, которые поговаривали о человеческой составляющей подавляющего большинства эталонных образцов еды и кожевенной промышленности. Но слухи остались не подтверждёнными, а тех, кто безответственно придумывал и передавал другим лживые предположения, подвергали изоляции от общества и удаляли, как злокачественную опухоль на здоровом теле Мрана.

Поначалу таких было много. Сначала нарушителей всеобщего благоденствия отправляли на виселицу и на костер — в зависимости от рода и степени опасности исповедуемых ими заблуждений, которые они сами считали убеждениями.

Но зрелища наскучивали, превращались в обыденную рутину. Когда на одну из последних массовых казней пришло посмотреть от силы несколько сотен жителей, поток зрелищ прекратился. Теперь казни стали не таким частым зрелищем. Но зато присутствовать при казни обязаны были все.

Дни Сожжения объявлялись Праздником Жертвоприношения. Тем, кто не мог посетить важное мероприятие лично, вменялось обязательное наблюдение за церемонией через экраны средств связи и трансляции, которые, к слову, отличались отменным разнообразием: от садовых и парковых публичных видеотеатров с гигантскими экранами — до миниатюрных, но обладающих чётким голографическим изображением, экранов на переносных устройствах.

Если поблизости не было средств просмотра, а персональные устройства были по каким-то причинам недоступны, включались внутренние резервы: Великий Разум подключался к нейронным джунглям в головах обитателей страны и перед глазами гражданина открывался внутренний экран. Это называли «внутренним зрением», благодаря которому каждый оказывался в гуще событий на Триумфальной площади. Во время просмотра житель останавливался и стоял или сидел на ближайшей скамье — до звуков финального гонга, после чего эшафоты, пьедесталы для колесования и периметры для сожжений демонтировались, а сама площадь омывалась машинами до изначального блеска и насыщалась дурманящими ароматами, усугубляющими состояние счастливой эйфории.

Счастье — ещё одна ценность Мрана — принадлежало всем и состояло в чувстве причастности к Всеобщему Благоденствию и Вечному Круговороту Жизни.

После того, как массовые казни почти сошли на нет, оставшихся не в меру болтливых смутьянов устраняли без особой помпы и шума, разработав цивилизованную и удобную систему утилизации: их просто аннигилировали.

Механизм аннигиляции не был известен обывателям, да и не было им нужды в этом знании. Оно не имело для них ни практического применения, ни духовной пользы. Но результат этой социальной процедуры имел большое общественное значение. После аннигиляции все вещества, из которых состояли аннигилированные организмы, приобретали иную структуру. Телесные объекты превращались в драгоценные камни и становились ресурсом для ювелирного промысла.

Дело оказалось верным, поскольку стало сверхприбыльным: мода на драгоценные камни такого рода быстро распространилась по всему миру гигантского Мрана, который охватывал всю планету. Право заниматься столь красивым и безупречно прибыльным бизнесом получали лучшие управляющие. Они не конкурировали друг с другом, ибо это обесценивало бы принцип равенства — главную, фундаментальную демократическую ценность Мрана. Счастливчика определял Жребий, брошенный в священных недрах Великого Разума, и за ним на годы закреплялся титул Великого Мастера Драгоценных Камней. Это было почётно, вызывало трепет уважения и обеспечивало почитание всего населения. Роль была внешняя, играющие эту роль управляющие были лицом данного промышленного сектора, а все тонкости и техническая сторона целиком обеспечивалась Великим Разумом.

В некотором роде Великий Разум был самодостаточным, в то время как телесный материальный мир служил Ему полем для воплощения идей и социальных экспериментов, превращающих жизнь общества в Бесконечную Игру Жизни.

Однако во Мране существовал, наряду с обывателями, слой так называемых Всадников — касты избранных. Из недр касты выходили управляющие и телохранители, а также узкий круг целителей, наставников, магов. Все выходцы из этого слоя приобщались к управлению или становились доверенными лицами тех, кто помогал Великому Разуму сохранять разумный баланс в обществе, лицом которого они, в некотором смысле, являлись. К этому слою принадлежал Арх, Волгл и целая сеть управителей промышленными и духовными секторами. Эти люди обладали железной волей, воспитанной с детства специальной системой образования, а также хорошей наследственностью, которая строго контролировалась. Случалось, среди людей этого круга попадались те, кого Высший Разум находил подлежащими выбраковке. Таких подвергали трансформации, после чего их жизнь продолжалась, но уже в слое населения другого качества.

Несмотря на разницу между естественными и трансформированными обитателями Мрана, общество представляло собой органичное целое, ибо каждый житель был связан с Божественным Разумом Мрана непосредственно: плотью и кровью.

3.

Волнение на площади достигало пика. Уже был доставлен приговорённый. Его привезли на площадь на специальной открытой платформе, в длинном светлом облачении, в высоком головном уборе, напоминающем тиару. Электронный диктор с чёткой дикцией ровным холодным голосом прочёл список обвинений, затем объявил судейский вердикт.

Приговорённого привязали к кресту и подняли наверх. Все камеры столицы были наведены в одну точку. Крест с фигуркой Никодима парил над остроконечными, сверкающими на солнце, стеклянными башенками и покатой поверхностью пурпурных крыш, отражаясь во всех экранах, в каждом уголке умного Города.

Раскинув руки, в развевающемся на ветру светящемся балахоне, Никодим смотрел на праздничный бурлящий людской поток. Казней давно не было, поэтому сегодня на площади и близлежащих улицах, стекающихся в сердце столицы Мрана, было настоящее столпотворение. Воздух гудел, гул стремительно нарастал, становился всё выше, пронзительней, восходя к всеобщему визгу. Невидимые барабаны звучали всё громче, сильней, пока всё не превратилось в оглушительный грохот и вой.

Там, далеко, в глубине вдруг приоткрывшегося Никодиму неба, уже разгоралось сияющее зарево, как будто тысячи огненных птиц взлетели с невидимых ветвей и устремились к нему, сюда, на Триумфальную площадь, где сегодня завершалась его земная жизнь.

Он увидел всех: бледное лицо Главного Жреца, и жадный, полный азарта взгляд Главного Правителя, и миллионы глаз тех, кто в этот миг смотрел на него из всех уголков Мрана. Никодим удивился, как такое возможно. Но это был непреложный факт: он видел каждого человека, как будто находился с ним рядом.

И открылось ему всё, что готовилось в этом городе умереть и родиться, и будущее, когда над каждым из живущих заполыхают небеса, и прольётся раскалённый мёд, как расплавленная солнечная смола на землю Мрана, заливая собой улицы и дома. И вскрикнув, вскипит, кажется, весь мир в очистительной геенне, и оцепенеет Великий Город, загадочный и прекрасный в мрачной своей красоте. И все люди, и каждый человек из них, застынут, как фигурки в прозрачной смоле, навеки — там, где застигнет их медовый огненный ливень. И остановится Круговорот Всеобщей Жизни на излёте конца времён Мрана, как игрушка забытого им Бога — в янтаре остывшего гнева Его и сказанного Им Слова.

Никодим молился и плакал. Но не о себе плакал он, глядя на пышное торжество, и на то, как прозрачные воздушные шары, покачиваясь, медленно взлетели и поплыли над Городом. Он ощутил невыносимую нежность, ему вдруг стало бесконечно жаль тех, кто оставался на земле. Тех, кого искалечил Мран, и тех, кто прозябал до смертного часа, будто ждал конца тюремного срока. Он плакал о тех, кто никогда уже не обретёт спасения.

Когда внизу, у подножия вознесённого в небо креста, вспыхнул священный огонь, вырвавшийся из жерла огромного раскалённого металлического бутона, и раскрылся огненный цветок, охвативший его гудящими языками пламени — небеса разверзлись.