Разделение

… А когда эхо от грохота погасло, белая мгла рассеялась, наступила тьма — непроницаемая и глухая, будто исчезли все звуки мира, мягкая и вязкая, как чёрная вода, всепроникающая, как воздух, которым только и можно было дышать. И в непроглядном мраке сверкнули лезвия, будто кто-то невидимый взмахнул огромными ножницами и разрезал вселенную надвое. Тотчас стало светать, будто на чёрном полотне медленно проступила картина, виденная прежде Айном: пустынный заснеженный двор, где ему был знаком каждый гвоздь, камень, трещина в фундаменте амбара, и каждая ветка на деревьях за крепкой деревянной изгородью, навсегда разделившую двор и фруктовый сад.

Айн увидел себя со стороны, как бы сверху, под углом, в длинной льняной рубахе, стоящим босиком на сером от рассвета снегу у высокого забора с воротами, закрытыми на засов. У его ног лежало тело лиса, чья шерсть серебрилась, мерцала крохотными искрами, будто наэлектризованная, и был этот зверь таким огромным, что его можно было было принять за сказочного волка. Айн не чувствовал ни голода, ни холода. Всё его внимание было поглощено картиной, проявляющейся на глазах, будто кто-то невидимый тонкой кистью наносил на неё всё новые рисунки и детали. Вот появился на крыльце темноволосый бледный мужчина и шагнул навстречу бегущей от амбара Айне, обнял её и прижал к себе. Потом махнул рукой, к нему подошёл рыжий Аден, младший брат закадычного друга Айна, и послушно протянул ружьё на вытянутых руках. Айн узнал это ружьё, как будто увидев его близко, у самых глаз — оно принадлежало когда-то его отцу, торговцу Ратусу.

Аден казался растерянным, Айна выглядела безутешной. Захотелось окликнуть их всех, сказать им какие-то утешительные слова, но Айн откуда-то знал, что никто из них не услышит его голоса, не увидит его самого.

А потом у изгороди с калиткой, ведущей в сад, проявилась девочка со светло-русыми, почти рыжими, волосами. Она возникла будто из пустоты, из воздуха, взмахнула тонкими руками над головой, и откуда-то сверху ей на плечо опустился белый голубь. Девочка погладила птицу, поманила Айна к себе рукой и вошла в сад. Айн оказался рядом с ней мгновенно, стоило ему лишь подумать об этом.

— Как долго я тебя ждала… — сказала она ему и взяла за руку. Девочку звали Дора, но на самом деле её имя было Руфина, это было её тайное имя, которое Айн, казалось, знал всегда. Она посмотрела ему в глаза, открыто и доверчиво, и взгляд её был полон такой нежности, что внутри Айна открылась, как забытая книга, непрожитая им жизнь — вся, целиком. Он увидел свою свадьбу, Руфину в белом, как невесомая пена, платье, которое из торговой поездки привёз отец, Ратус, и самого отца, весёлого, раскрасневшегося от вина, живого и невредимого, и мать, застенчивую и светлую, какой он запомнил её с детства. А потом сквозь свадебные декорации проступила иная картина: солнечный день, счастливая Айна с детьми, высыпавшими на веранду их общего семейного дома. Среди них Айн узнал лица всех своих нерождённых детей. Видение вспыхнуло и рассыпалось, как светящаяся пыль.

Айн заметил, что снег исчез, под ногами шуршит коричневая сухая листва, кроны деревьев стали чуть светлей, ярче, а под деревьями лежат упавшие и потемневшие, уже тронутые разложением, плоды, которые никто не собрал. Сад простирался всюду, лишь где-то вдали, на линии горизонта, его затуманивала небесная дымка, а тропинке, по которой он шёл со своей Руфиной, не было видно конца.

Вдохнув печальный осенний воздух, в котором перемешались запахи прелой листвы и грибов, влажной земли и пожухлой травы, он взглянул на спутницу. Знает ли Руфина, что они были предназначены друг другу? Как будто услышав его немой вопрос, она ответила:

— Мы заблудились. Мран запутал все дороги, стёр следы, скомкал и смешал всех нас. Но это потому, что где-то мы сами совершили ошибку.

— Все люди совершают ошибки… — возразил Айн. — Выходит, Мран отнял у нас всё? Подменил нам жизнь?

— Выходит, так… — вздохнула Руфина. — Но здесь, в этом саду, он больше не имеет никакой власти ни над кем из нас. Здесь мы стали теми, кем должны были быть — там.… — Руфина махнула ладонью куда-то назад. Айн обернулся, следуя её жесту, но позади не было ничего, как будто снежная пелена скрыла всё, что происходило с ними до сих пор.

— Мы что, умерли? — спросил Айн. Руфина засмеялась и крепко сжала его руку.

— Нет, конечно! Мы просто ушли, когда нам позволено было это сделать.

— Куда?

— Домой...

— А где… это существо, лис? Он остался там?

— Ты теперь свободен.

— А он?

— И он свободен.

— Он мёртв?

— Посмотри… Видишь? — прошептала Руфина и окинула взглядом деревья.

Вокруг нарастал нежный шелест, как будто где-то рядом пролился дождь, и Айн увидел, как взлетают вверх почти прозрачные золотистые листья, возвращаясь на ветви деревьев и наливаясь зелёным светящимся соком. Трава под ногами уже распрямлялась, обретала мятный цвет и казалась сотворённой из живого шевелящегося шёлка.

— Смерти нет, Айн. Разве тебе никогда никто не говорил об этом?