"Раскаяние"

Я стояла в церкви и молилась, поставив свечку возле любимой иконы Казанской Божьей Матери.

Не было сил больше лить слёзы,… не было сил молить о прощении. Кончились слова, вместе с эмоциями и чувствами. Осталась лишь боль и глубокое чувство вины, которую мне не замолить никакими молитвами. Я перекрестилась три раза и закрыла глаза.

В который раз обращалась к Господу Богу: « Боженька, милостивый… прости…, прости меня за тот грех, что я совершила! Знаю, нет мне прощения, но я не перестану раскаиваться в содеянном, и не устану молить об одном, пусть ему там будет хорошо! Пусть простит и он меня, я очень его люблю… настолько сильно, насколько вообще способна!».

Сглотнув подступившие слезы, повернулась и побрела к выходу. Служба давно закончилась, и пора было возвращаться в реальность.

Я шла через парк, и смотрела под ноги. Листья устало шуршали под подошвами сапог и уже теряли свою яркость. Всегда любила осень, но только до тех пор, пока она не стала напоминать о содеянном мною, несколько лет назад…

… Я тогда была слегка шокирована свалившимся на меня «счастьем» и бродила из комнаты в комнату, ожидая любимого. Не зная, какой будет его реакция, я жутко нервничала, но, всё же, была уверена, что в итоге, всё будет хорошо.

Приготовив праздничный ужин, ждала его в гостиной… Скрипнула входная дверь и я поняла, что он вернулся с работы. Руки тряслись, но улыбка не сползала с моего лица.

— Привет, милый… — я легонько поцеловала его в щеку, ощутив двухдневную щетину, уже не колющуюся, а скорее даже приятную.

— Привет! — отвечал он, разуваясь, — чем это так вкусно пахнет? — вдохнув аромат запеченого мяса с картофелем, спросил он.

— Проходи и всё увидишь! — заламывая пальцы, сказала я.

Он медленно прошел в ванную, испытывая моё терпение, не спеша помыл руки и, наконец, соизволил явиться к столу.

Я сразу привстала, ожидая его реакции…

— Да у нас тут, как в ресторане! — обрадовался он, — по какому случаю шампанское?

— Присаживайся… сейчас всё узнаешь! — пытаясь скрыть дрожь в голосе, ответила я.

Наблюдая, как он ест, я всё пыталась начать разговор…, но слова почему-то застревали в горле и молчание уж как-то слишком затянулось.

— Ну? Так за что пьём? — он наполнил бокалы и поднял свой.

Я, как загипнотизированная, смотрела на пузырьки за тонким стеклом. На их безумный танец и понимала, что сейчас у меня отчаянное желание взлететь ввысь, кружась в неведомом полете.

То ли от радости… то ли от страха…

Я робко подняла свой бокал…

— Поздравляю, ты скоро станешь папой! — как-то уж слишком тихо сказала я и посмотрела в его глаза.

Чего я ждала от него? Бурной радости? Щенячьего восторга? Наверное, да…

Но так и не дождалась. Он медленно опустил свой бокал и пристально посмотрел на меня.

— Сколько? — нарушив давящую тишину, только и спросил он.

— Ч-что ск-колько? — заикаясь, переспросила я.

— Какой срок!? — нервно выкрикнул он.

Удивительно, как стремительно преобразилось его лицо, как фигурно ходили желваки под кожей, как трепетали в нетерпении ноздри. Тот, кого я ещё вчера обнимала и любила, кому шептала в ухо нежные слова и таяла под его ласками, ускользал от меня в совершенно иную реальность. Суровую и такую далёкую, словно другая галактика.

— Семнадцать недель… — откуда-то издалека ответила я, слушая, как пульсирует кровь в висках.

— Семнадцать?! — взревел он. — Ты в своем уме?! А пораньше никак не могла сообщить?!

Он вскочил и стал кружить по кухне, будто раненый зверь в клетке. Я вжалась в стену, ощущая прохладу бетона, покрытого тонким слоем бумажных обоев. Была бы возможность, я бы растворилась в ней, сплелась бы с причудливым узором и исчезла.

— Пораньше? Но я сама только сегодня узнала… Ты же сам знаешь, что у меня цикл нерегулярный, вот так и получилось! — оправдывалась я, чувствуя, как по щекам предательски текут слезы.

— Ничего я не знаю, и знать не желаю! — вскочив из-за стола, выкрикнул он, — и вообще, у меня не может быть детей, поняла?!

Я шокировано уставилась на него. Казалось, такое только в кино бывает, или в дешевых сериалах, где парень вот так бросает девушку, будто и не было ничего. Ни чувств, ни эмоций, ни любовных утех до рассвета и клятв в вечной любви…

— Ты сейчас серьёзно? Ты хочешь сказать, что это не твой ребенок? Ты отказываешься от него?! — срываясь на крик, спросила я.

— Не хочу сказать, а говорю, прямо здесь и сейчас! Это не мой ребенок и не пудри мне мозги! — он брезгливо поморщился и вдруг стал одеваться.

— Куда ты? Что ты творишь?! — кричала я, выбежав в коридор. — Ты хоть понимаешь, что бросаешь меня сейчас, как подлый трус, как мерзавец!

— Пусть так…, но я не люблю, когда мне лгут! А ты только что сделала именно это! — ответил он и ушёл, театрально хлопнув дверью.

Я медленно сползла по стене, рыдания рвались наружу, и я, не стесняясь, дала волю слезам…

Вот так можно за несколько минут разрушить всё. Своими руками, словами и поступками мы совершаем то, что уже непоправимо тянет за собой цепочку следующих событий. Всё связано и, наверное, всё предопределено. Но это не лишает нас ответственности за содеянное.

На следующий день, я позвонила своей старой знакомой и рассказала ей обо всем. Семнадцать недель. Двадцать лет… и никого из родных! Мне никто не мог помочь, кроме меня самой. Страх за своё будущее овладел мною полностью. Я понимала, что на таком сроке прерывать беременность нельзя, но моя знакомая, сказала, что всё уладит.

Уже вечером того же дня я лежала на кушетке у частного доктора. Он вколол мне обезболивающее, наркоз или ещё что-то… Я плохо соображала в тот момент, желая только одного, чтобы этот кошмар поскорее закончился!

Наркоз подействовал, но как-то странно, то ли не рассчитали дозу, то ли от переизбытка чувств…, но я проснулась прямо посередине этого ужасающего действа.

Санитары держали мои руки и ноги, чтобы не дергалась. И сквозь пелену подсознания я услышала фразу: « Давай-давай, там, кажется, ещё кусок ноги остался… А хороший был бы пацан…»

Дальше темнота и пустота.

Я не помню, как добралась до дома, не помню, что было потом…

Только спустя неделю, ко мне пришло осознание того, что я убила собственного ребенка! Живого, который бы зашевелился через пару недель…

Фразу санитара я буду помнить до конца своих дней…

Совесть грызла меня изнутри и грызёт по сей день, но прошли годы… Я вышла замуж и родила, наконец, долгожданного ребеночка. Беременность проходила очень тяжело и рожала я двадцать восемь часов.

Но, уже родив, я услышала обеспокоенный голос акушерки… Все засуетились и совершенно забыли обо мне. Силы покидали меня, но я до последнего молила бога, чтобы все обошлось!

Мне снился сон, где маленький мальчик, лет пяти, нес на руках новорожденную девочку. Он улыбался и смотрел на неё с нескрываемой любовью. Я окликнула его. Мальчик повернулся и посмотрел на меня слишком взрослым взглядом.

— Ну что же ты стоишь? Мама… бери её скорее, а то я сейчас заберу её с собой! — тихо сказал он мне.

Очнувшись в холодном поту, я стала озираться по сторонам. Больничная палата… Рядом прозрачная кувеза для моей малышки. Я подбежала к ней и с ужасом поняла, что дочка не дышит!

Аппараты пищали, но на помощь никто не спешил.

Я закричала на всю палату, выбежала в коридор, прося о помощи, но все, как назло, куда-то подевались!

— Она не дышит, слышите! Она же умрет сейчас!!! — кричала я, но было четыре часа утра, и никто меня не услышал.

Тогда я побежала обратно и сама, как могла, начала делать непрямой массаж сердца и искусственное дыхание рот— в рот, в надежде спасти своё чадо… Не помню, как у меня её забрали…Что-то вкололи…

Прошел год, моя девочка выжила тогда, и я не перестаю благодарить за это его! Моего сыночка, которого убила пять лет назад… Он часто приходит ко мне во сне, и я чувствую, его любовь…, что он простил меня…

Могла ли я в тот момент поступить иначе? Не могу ответить однозначно… Но знаю одно! Никогда мне не вымолить прощения у него и Господа Бога за свою ошибку… Не было дня, чтобы я не раскаивалась в содеянном. Я ничего не прошу у него, просто хочу, оказавшись там, встретиться со своим сыночком, обнять крепко-крепко и сказать, как сильно люблю его…