Национализм, шовинизм, федерализм, сепаратизм, расизм…

Последнее время вновь начались яростные дискуссии о патриотизме и национализме. Исключительно представителями прежней власти. Только начавшие ее не смоглибы даже сами себе четко пояснить, что они сами понимают под этими исходными, базовыми понятиями. Потому что этот самый национализм намертво блокирует критическое мышление и порождает скудоумие. А эта старая статья еще 2004 года оказалась самой читаемой из всех, что я написал. Очевидно, именно за счет четкого определения этих чувствительных базовых понятий. А на этой основе человек уже может искать реальные ответы, используя свой интеллект и опыт. Иначе получается пустой треп, бесплодное умствование — а по результатам очередная политическая диверсия. Которая снова не ко времени — страну из разрухи поднимать надо. А дело-то серьезное, задевает очень многих с обеих сторон баррикад — которые ой как нескоро еще удастся разобрать…

(семантический и нейробиологический аспекты; плюс немного политэкономии)

Проблема, что делать со всеми этими хроническими болезнями человеческого общества, имеет глобальный характер — и пока все попытки совладать с ней закономерно заканчиваются большими или меньшими, но — трагедиями. Видимыми в нашу глобально-информационную эпоху во всем своем ужасе всему миру.

Поэтому теперешняя статья — совсем не лингвистические упражнения. Цель ее простая и четкая: помочь гражданам, не особо интересующимися политикой (пока она их сама не достанет по-серьезному), не попасться на разнообразные и хорошо отработанные за столетия шулерские трюки. С их помощью идеологи и политтехнологи — не только в нашей стране, а повсюду, — стремятся наукообразно совершить подмену одних понятий другими — в политически спекулятивных целях. И большинство людей на это покупается.

Первый вариант статьи был написан еще осенью 2004, перед президентскими выборами. Однако, эта больная тема осталась заархивированной не только в компьютере, но и в памяти. Теперь, в самый накал уже трудно сказать, какого по счету, жесткого социально— политического противостояния в Украине, пора ее вновь озвучить. Конечно, скорректировав «привязку» к текущим историческим координатам. И кое-что добавив — событий-то за это время ох как много случилось… Уверен, беспристрастная — научная и внепартийная — расстановка еще несколько точек над этими і, — туманными и многозначными, как и большинство понятий в необьятной сфере человеческих дел, — не помешает. И сейчас, и в будущем, как выверенная константа ...

Почему с понятий? Вспомним совет Рене Декарта: «Как можно более точно определяя значение исходных понятий, вполне возможно избавить человечество от половины его заблуждений». (По сути же это европейская перефразировка еще мудрого Лао-цзы). Это, конечно, было бы отлично — да слишком уж редко люди, занятые своими ежедневными заботами, задумываются о сути вещей. Им и без этого тревог хватает. Но, тем не менее, поскольку проблема действительно серьезна, приступим к делу:

По своей сути, эти понятия образуют единый ряд и означают примерно одно и то же — большее или меньшее неприятие всех людей, заметно непохожих на нас самих., т.е., чужаков. Просто возникли они в разные эпохи, в разных этносах и странах. И, понятное дело, они там более привычны, и в основном и используются. Разумно поэтому их уточнить, чтобы потом не путаться и не комментировать для каждого конкретного случая.

Сухим научным языком национализмможно определить как воинствующую, агрессивную приверженность интересам своего народа, своей страны — или как нерассуждающий, фанатический или патологический патриотизм. На практике это утверждение верховенства естественных прав своей нации или народности над столь же естественными правами других наций и народностей. На практике это могут быть все имеющиеся средства — от высказываемого личного мнения и публичных выступлений и действий, вплоть до применения физической или военной силы.

Понятие шовинизм, как известно, вошло в европейский обиход после наполеоновской эпохи. Солдат императорской гвардии Николас Шовен был настолько ярым поборником возрождения былого величия Империи, что это имя стало с тех пор нарицательным.

Сепаратизм— это стремление какой-то народности, живущей в составе полиэтничного или федерального государства получить, наравне с коренной нацией, законное (естественное) право на самоопределение и реализовать его в собственной государственности. Сейчас эта идея «бродит», как когда-то призрак коммунизма, по всему миру. И примеры не нужны — куда ни кинь даже в окрестных землях. Право на такое самоопределение, кстати, закреплено ООН как один из фундаментальных принципов демократии. Другое дело, мы видим, как оно реализуется на практике — служа, фактически, различным геополитическим интересам.

Федерализм — такое же стремление самоопределиться, получить особые права, вплоть до автономии, но оставаясь в составе единого государства. Очевидно, что федерализм гораздо менее радикален, чем сепаратизм. Примеров и тех, и других тенденций тоже в избытке.

И, наконец, расизм — утверждение верховенства своей расы над остальными. Практически то же значение имеет еще древнегреческий термин ксенофобия.

Вот и весь нехитрый перечень базовых понятий. Шкала измерения здесь одна: «свои — чужие». Все остальное — вариации на ту же тему.

Вариантов различных определений с корнем «национализм» множество. Здесь и национал-патриоты, национал-большевики, национал-радикалы, национал-демократы… — и все это не только среди славян. А были еще национал-социалисты — немецкая разновидность социального движения того же типа. Их, как наиболее опасных, заклеймило еще в Нюрнберге и само-то не очень гуманное мировое сообщество. Именно потому фашизммы здесь не упоминаем сознательно: ведь это хоть и наиболее известная, но просто итало-германская версия причудливой гремучей смеси этих разновидностей общественных недугов. Вспомним пресловутую «арийскую расу» и самые известные лозунги: «Германия — для немцев» и «Германия — превыше всего». Вот и весь стержень, на котором можно строить любую идеологию. Хоть ультраправую, хоть ультралевую. Не напрасно слово «национализм» последнее время встречается чуть ли не в каждой сводке новостей.

Но все эти, внешне такие непохожие, идеи демонстрируют закономерную тенденцию к возрождению уже в нашу эпоху глобализации и нового передела мира — ведь очень неспешно меняется природа человеческая,. Правда, теперь эти идеи могут быть подкреплены мощнейшим оружием. Плюс глобальным тероризмом — и не только групповым, но и государственным. Плюс новыми средствами информационно-психологической войны, что не менее страшно.

Бернард Шоу: «Здоровая нация не замечает своей национальности»

Движущие силы

Подчеркнем особо, что все эти, как и любые другие социально-политические явления, имеют одной из основных движущих сил чисто материальные, экономические интересы. Конкретно, борьбу за право на свободу выбора образа жизни, жизненное пространство и/или ресурсы. Но, как правило, эта движущая сила спрятана в их глубине, и напрямую не различима за всегда своеобразными национальными одеждами и лозунгами. Тем более, в нашу эпоху, когда намеренно яркая информационная упаковка камуфлирует суть и дезинформирует большинство людей.

Поэтому, первый и ключевой вопрос здесь опять тот же, что и при проведении любого следствия: Кому это выгодно? И второй, уже чисто научный: почему это происходит? Можно, правда, и еще один, дополнительный: что получает от всего этого народ в целом? И, если уж совсем по большому счету — все жители планеты?

Как и когда все это начиналось?

Нетерпимость и агрессия по отношению ко всем «чужакам» были в большей или меньшей степени свойственны человеческому сообществу всегда. Это заложено в нашу биологию, а точнее, в стремление к самосохранению — по-другому в животном мире не выжить. И только в нашу эпоху все это стало понемногу ограничиваться международным правом. Как оно пока работает, видно всем — и в чью пользу, в пользу сильных...

Сейчас, после Ч. Дарвина, все это уже не требует долгих обьяснений. Борьба за выживание — движущая сила, лежащая в основе существования всего живого на планете, в том числе и нашего биологического вида, всех нас. Закон этот справедлив и для человеческих сообществ. А часто весьма изощренные и наукообразные обоснования идеологов этих разных форм антигуманизма нет смысла даже обсуждать — это каждый раз очередной, для приличия, камуфляж на чистую биологию. Неуклонно подкрепляемую, кстати, основополагающими, исключительно экономическими, принципами рынка. Ведь он тоже был с человечеством с незапамятных времен. Это — А. Смит и Д. Рикардо; а после, вплоть до наших дней, К. Маркс, Ф. Энгельс и В.И.Ленин. Ну а теперь потребительский рынок почти повсеместно господствует на планете, а с ним возвращается и примат биологии. А значит, агрессии....

Примерно до 18-го века, когда в Европе началось мучительное формирование национальных государств из раздробленных монархий, осколков Священной Римской империи, слов этих в живых языках вообще не было — за исключением используемого только академической наукой понятия ксенофобии. Была только непрерывная череда конфликтов и войн между различными народами и народностями за территории и природные ресурсы — что воспринималось как естественный и непреложный порядок вещей. Под все это подводилась соответствующая «идеологическая» и «правовая» база. Ну и, понятное дело, все эти деяния обьявлялись «богоугодными»: ведь у большинства народов или этносов Бог был свой, пекущийся исключительно о верных чадах своих. Странны все-таки диалектические парадоксы аберраций человеческой психики, когда желаемое выдается за действительное...

На Востоке, где традиции соблюдались гораздо стрже, эти истины о «своих и чужих» были еще более непреложными. Вот, пожалуй, и вся предыстория.

Несомненно. Это естественное чувство патриотизма или просто патриотизм: привязанность, преданность, любовь к своей земле, своему народу, своей стране. Закладывается оно с самого начала жизни человека, в глубинах его подсознания — и потому в явном виде, отчетливо, не осознается. В норме это спокойное, без какой-либо экзальтации, чувство — как ровное, мягкое тепло, оно с детства и до конца дней незримо всегда с человеком, прибавляя ему сил. Что значит лишиться Родины и своего народа, в полную силу знают лишь эмигранты да изгнанники из своей страны. Да еще, пожалуй, ее предатели.

Но под давлением жизненных обстоятельств, при взбудораженной или деформированной чем-то, нестабильной психике, патриотизм имеет свойство мутировать, перерождаться — в то, что мы описали. А это уже явная личностная и/или социальная патология.

Возьмем в качестве яркого «антипримера» известный всем американский патриотизм — его наглядно продемонстрировали события 11 сентября 2001 и две (пока) последние войны. Заглянем для этого за видимую оболочку этого феномена.

Как известно, в любых свойствах личности (да и вообще в живой природе), во всем главное — мера. А вот она-то здесь и отсутствует. Это выражается в непоколебимой убежденности, что все американское — лучше, больше, сильнее… чем у всех других народов. А также в редко скрываемом пренебрежительном отношении к тому, что и другие люди (неамериканцы) могут иметь свои собственные представления о том, что хорошо и что плохо, что такое добро и что — зло. И как нужно правильно жить. Но именовать тогдашний всплеск эмоций эвфемизмом (то есть словом-обманкой) «ура-патриотизм» даже в такие трагические моменты никак нельзя. Скажем прямо: патриотизм, отказывающий другим народам в праве на любовь к своей земле — или даже на саму эту землю, равно как и на свободу выбора своего образа жизни, — это, как мы уже видели, национал-патриотизм или, просто национализм.

Любовь к своей родине естественна для любого человека. Но мы здесь разбираемся с патологическими разновидностями такой любви, которая не признает права на такую же любовь за другими людьми. И тогда она прямо противоположна гуманизму, т.е., равнозначна человеконенавистничеству. Или, как выражаются любители «политкорректности», ксенофобии — все-таки более прилично звучит. Ксенофобии, пусть даже неявной, скрытой под вежливой улыбкой. Часто напоминающей приклеенную маску — обязательного атрибута любого потребительски-ориентированного общества — и в первую очередь, американского. В битой-перебитой старушке-Европе все это не так выражено, однако...

А бывает ли наоборот: когда чувство патриотизма отсутствует вообще? Нечасто, но случается. При неразвитости социальной — не говоря уже о духовной — сферы, человек только формально, де-юре (по паспорту) принадлежит к своему народу. И хотя он связан с ним не только фактом свого рождения, но и всеми сторонами своей жизни, но, тем не менее, в принципе неспособен ощутить себя неотьемлемой его частью. Для такого человека родина там, где сытнее или вольготнее живется. Проблема эта, конечно, намного сложнее и тоньше — и очерченная общая схема не соблюдается с такой же непреложностью, как законы физики. Ведь большая часть чувств зарождается на первых стадиях развития, в подсознании человека, и причины этого в норме неподвластны контролю сознания. В последнее время таких соеобразных космополитов, так сказать, «людей мира» в золотом миллиарде становится все больше. Но это тоже требует отдельного разговора...

Но гораздо более сложный и опасный (для общества) вариант перерождения чувства патриотизма часто возникает при, вроде бы, адекватном развитии и социальной, и духовной сущностей личности. Если изначально или впоследствие они сильно деформируются жизнью. Получается ак бы «любовь наоборот». Подсознательное стремление к исключительному и безусловному обладанию обьектом такой вот вырожденной любви — если потребуется, до его уничтожения, чтобы он не достался никому чужому. В обыденной жизни, как мы знаем, такие явления — не редкость. Подобные чувства, понимая их в широком смысле, всегда круто замешаны еще и на садомазохистских комплексах.

Еще немного глубинной психологии

При анализе явления национализма нельзя обойти еще один момент. Жизнь, как известно, штука сложная. И прожить ее — не поле перейти. А если по всегдашнему Марксу, то это борьба. И точка. Этим сказано все, несмотря на благоглупости всех идеалистов. Из этого и будем исходить.

Стремление к жизни (вернее, к самосохранению), буквально впечатано в психику человека. Как исходная системообразующая программа. Это известно. Но силы жить ему дает возможность опоры на что-либо. Чтобы сохранять целостность психики и личности, не скатываясь при сильном давлении социальной среды в первобытное или растительное состояние. Это, пожалуй, тоже аксиома. Именно поэтому последней (из страстей человеческих) умирает надежда. Незадолго до физической кончины — за ненадобностью. Умники из какого-то австралийского университета, получающие щедрые гранты и вооруженные магнитно-резонансной томографией, недавно даже высчитали эти сроки. Получилось час-два. Но мы здесь не об этом.

Так вот, на что может реально опереться человек? Это, конечно, он сам, семья, любовь, друзья, работа, вера, идеология и, наконец, свой народ, этнос. Можно присовокупить сюда и увлечения (хобби).

Мы сразу же исключим из этого перечня самого человека: в вихре бурной сегодняшней эпохи редко кому удается надежно опереться на себя. Человек скорее ощущает себя щепкой в водовороте событий. Однако, и это отдельная тема.

Вот и давайте разберем эти варианты опор по степени устойчивости или надежности.

С семьей, любовью, работой, сохранением дружеских отношений сейчас у большинства — напряженка. Слишком велико давление социальной среды. О детальных причинах тоже как-нибудь потом, когда у нас поспокойнее станет.

Намного легче верующим людям. Они (по определению) обращают внутренний взор вверх, к так называемому Творцу — в самых разных ипостасях. Но ведь это тоже не от хорошей жизни — не считая тех, кто впитал веру с младенчества и сомнений практически не знает. А у остальных, пытающихся аппелировать к Богу, редко выходит какой толк. Так, иллюзия...

Идеологии, если говорить о наших землях, почти не осталось. Ее подмяла под себя необходимость выживания или безудержное тотальное «потреблятство». Причем, привычной, советской идеологии придерживаются в большинстве уже пожившие люди — но им ведь больше и не за что держаться. Прошедшая под ее знаком жизнь как-то враз обесценилась. А новая реальность для них чужда и неприемлема.

Если говорить, для баланса, о более благополучном Западе, то там вообще идеологии со времен Великой Французской революции не было. При капитализме она просто не нужна — рынком такой товар не востребован. А сейчас ее там заменяет нехитрый свод из формально соблюдаемых прописных библейских истин. На идеологию такой эрзац явно не тянет.

В общем, попали мы, как говаривали древние китайцы, во время перемен. Да еще каких...

Что же остается? Правильно, своя народность, свой народ, своя страна. Но что делать, если он расколот и молится, говоря фигурально, совершенно разным богам. Хоть, правда, все чуть не хором твердят, что, мол, Бог один и един. А чего ж тогда все так яростно дерутся между собой? За монополию на представление интересов Бога, что ли? Лукавство это все, чистый самообман — только бы с ума не сойти, не имея никакой опоры. Значит, и на народ особо не обопрешься — обязательно провалишься в какую-нибудь трещину, как раньше, между белыми и красными.

А уже отсюда разные и трудносовместимые идеалы и ценности — по тому же Дарвину. Кто по природе своей хищник, а кому, условно же, быть законопослушным и мирным.

Похоже, действительно, остается последняя опора — свой народ, этнос или суперэтнос. Для нас, после распада Союза, это ощущение принадлежности к славянству. Но и с этим с середины 80-х не все ладно. По американскому сценарию ее довольно успешно раскалывают. С помощью того же глобального потребительского рынка да нужды нашей. Столько об этом уже писано, что и специально фактов искать не надо.

При нарисованном раскладе, получается, что национализм (любой окраски) остается одним из последних прибежищ страждущей души — это если не обращаться к Богу, бутылке, наркоте,… Неким последним рубежом самозащиты от потери собственного «я» в атомизированном обществе. Но словами, любыми как угодно разумными доводами он не лечится. Вот такая, смахивающая на медицинскую (или, если угодно, адвокатскую), ситуация. Желающих это оспорить уже находилось и еще найдется множество. Только трудно это будет сделать, ибо такова реальность. А словеса разные стоят что-то, только если за ними конкретные дела. Они в нашу информационную эпоху отчетливо видны.

А как со всем этим у нас, спустя 15 лет после обретения независимости?

А заглянем-ка теперь на минутку на Украину. В качестве реального примера — для проверки точности приведенных определений.

Точно такие вот мысли вызывало типичное поведение наиболее ярых представителей бывшей «непримиримой оппозиции» — пока она не взяла власть. Было это еще года три-четыре назад. Любое заметное улучшение в жизни большинства народа — которое при хронически буксующей законодательной работе тогдашней Верховной Рады, можно было относить преимущественно на счет исполнительной власти, — вызывало только яростный шквал критики, критики «на уничтожение». А чем заметнее был какой-то провал в социальной сфере, тем явственнее было открытое злорадство. Все это еще очень свежо в памяти. Врать мне в этом нет смысла, в силу принципиально внеблокового статуса.

Если это был не национализм в смеси с садомазохизмом, то что? Если же это нужно понимать как любовь к «неньке-Украине», то, словами классика, «избавь нас бог от этакой любви». От нее, кроме горя, ждать было в будущем нечего. Примерно так оно и вышло — как маятник: вниз — вверх — вниз… И до сих пор никак не может успокоиться...

К какой же категории из всех перечисленнях вначале отнести замешанный, на первый взгляд, исключительно на национальных чувствах, агрессивный радикализм, который так явно проявился у нас в последнее время? Его очень красиво называют евровыбором — и кто же с этим будет спорить? Но зачем же поганить на каждом шагу отношения с нашим вековечным соседом, Россией — от этого же будут одни неприятности… И случайно ли, что, как и в прежние эпохи, он снова идет преимущественно с запада нашей, уже независимой, державы?

Напомню: эта статья — не исследование истории самостийнического движения на Украине. Тема эта старая и болезненная — но наиболее серьезные работы, которые освещают ее как светлые, так и темные стороны, похоже, уже написаны. Исследователи и здесь, и за рубежом, добрались до самых ее потаенных, недоступных ранее, страниц. Вплоть до бредовой идеи «Большой Галичины от моря до моря». Было даже и такое в начале прошлого века. Так что, все, что здесь написано, может быть проверено по первоисточникам всеми сомневающимися

Но при ближайшем рассмотрении украинский вариант национализма наших дней достаточно нетипичен. Действительно, в утверждении приоритета коренной нации, украинцев, был смысл в прошлом — когда Украина находилась под властью различных имперских образований. Реальные попытки создания независимого государства начались только в начале ХХ — го века — все неудачные, по уже достаточно известным историческим и субьективным причинам. Закономерно поэтому, что неудовлетворенные национальные чувства постоянно получали подпитку реальной жизнью.

Подчеркнем только, во имя исторической справедливости, что имевшее своим давним признанным центром Галицию движение «самостийников» на протяжении всего своего существования получало мощнейшую идеологическую и финансовую поддержку извне. В первую очередь, со стороны Речи Посполитой и Австро-Венгерской империи, под которыми и были столетиями эти земли. Но все это делалось с очевидной целью: использовать его не в украинских, а в своих национальных интересах. А последний поучительный пример дала Вторая мировая — немцы, охотно используя военную силу ОУН-УПА, беспощадно давили любые их поползновения хоть как— то оформить украинскую государственность.

Уже в наши дни ту же националистическую карту пытаются разыграть новые, куда более мощные геополитические силы, во главе с США — и опять же в своих интересах. Здесь комментариев автора даже не требуется, настолько все уже очевидно...

Нейробиология абсурда

Теперь же, когда Украина как держава состоялась и, хоть в муках, но развивается, любые националистические устремления выглядят совершенно нелепыми.Совершенно очевидно, что подверженные им люди и социальные слои не способны осознать в корне изменившихся реалий новой эпохи. А она требует в первую очередь сплочения нации и сохранения стабильности в еще молодой стране — чтобы она в очередной раз не рухнула, а могла развиваться. Действительно, никто в здравом уме не будет сейчас выдвигать никаких сепаратистских идей — на куски Украину не разделить… Но — из песни слова не выкинешь. Такие заявления действительно провозглашались на сьезде в Северодонецке. Как ответная реакция на беспредел, но тем не менее… И на стороне «антиоранжистов» тоже хватало сторонников радикальных решений.

Уже говорилось, что обсуждаемая нами проблема многомерна. Поэтому и эта статья отличается от привычного журналистского описания фактов. По характеру она скорее — следственное дело. А при проведении следствия устанавливаются и мотивы совершения тех или иных противоправных действий, и все сопутствующие обстоятельства. И если, как и в нашем случае, возник и сохраняется общественный конфликт, чреватый серьезными последствиями, выясняется, кто был его зачинщиком. И кто и что конкретно делал. Как известно, только так возможна обьективная классификация конкретного деяния в правовом поле. Чтобы в итоге правильно определить виновных, степень их вины и меру наказания. Только назначать его будут не люди. Приговоры по таким делам выносит история.

Человечеству в целом, особенно после долгой эпохи переселения народов, давно уже не свойственна исключительная расовая или этническая этакая «чистота». Что уж говорить о Европе, представляющей пестрый многонациональный салат — какую страну ни возьми. Хоть бы Украину с ее красочной палитрой разнообразия — даже внутри славянского суперэтноса. И каждая его часть хочет жить вместе и в мире с соседями — но по-своему. А для этого не обойтись без терпимости. Так что, похоже, нашему, как и многим другим народам, самое время очищать свой патриотизм от коросты разноликих национализмов. А уж если они захотят выжить в своем общем доме, на планете по имени Земля, то придется, хочешь-не хочешь, начинать учиться патриотизму глобальному, общечеловеческому. Но придется поспешить — время не ждет.

Сергей Каменский 2004 — 01/2007

Единственное, что мне пришло в голову уже 24 авг. 1010, в день независимости Украины. Краткое определение национализма, которое выражает суть проблемы: «национализм — это больной патриотизм».