53

Стоило закрыть глаза, как перед ними начинали хороводами кружиться подземные коридоры — узкие, тёмные и отсыревшие, а по ним голодными стаями бегали нескончаемые крысы и тащили за собой длинные вытянутые хвосты. И ещё тени — сонмы беспокойных теней, что шептались, и выли, и смеялись на все голоса. Софи отгоняла тревожащие её картинки и пыталась заснуть нормально, но разум продолжал метаться и что-то горячечно бормотать ей снова и снова. В конце концов, смирившись, что сон не придёт, Софи встала с постели и, хотя голова её была налита свинцом, побрела куда-то.

Она и сама не знала точно, куда идёт.

Стояла глубокая ночь — часа два или три, что-то около того. В резиденции в это время обычно уже никого не было, кроме самой Софи, да ещё охраны на выходах. Вот и сегодня тоже… Отпустила их. Сказала идти, потому что показалось, что обычной бессонницы удастся избежать.

Сначала она просто ходила по пустынным коридорам и от этого только уставала ещё больше: голова распухала и начинала ныть в суставах левая рука, а потом и всё остальное. Побродив без цели, Софи направилась к своему кабинету. Работа лучше всего отвлекает от всяких тревог и мелких неурядиц, уже не раз можно было убедиться в этом.

Сегодня они с Кедровым допоздна составляли списки потенциально опасных граждан: вместе штудировали личные дела, разбирались в отчётах и старых документах, обсуждали и по ходу обсуждений кое-кого Софи выписывала себе в блокнот. В итоге набралось довольно много — Софи даже не ожидала, что будет столько, а ведь она ещё подходила не со всей строгостью и допускала поблажки. Нарушители общественного порядка всех родов, несанкционированные работники прессы, провокаторы… Приглядеться только — и за каждым окажется какое-нибудь тёмное дельце.

Вскоре она начала делать пометки напротив фамилий. «Яд» — ядро — враги прояснённые и не вызывающие сомнений, как, например, та компашка, что собиралась периодически на «конспиративной» квартире, и «пф» — периферия — те, кто засветился раз или два в чём-то марающем, но ещё мог исправиться. Софи пока не собиралась ничего делать ни тем, ни другим иначе, как в ответ на их выпады, но знать всё это ей было необходимо. Чтоб, когда нужно будет действовать, всё оказалось подготовлено и реакция последовала бы моментально.

Проделанной работой Софи осталась полностью довольна, хоть и устала как ломовая лошадь. Поэтому, закончив, она сразу же отослала всех: не было ни сил, ни настроения что-то ещё выслушивать и решать. Правда, Кедров, кажется, порывался что-то доложить, но Софи отрезала, что это подождёт до следующего раза.

Теперь она вошла в тот самый кабинет — тёмный и молчаливый ночью, с лунными пятнами на столах и дверцах шкафов — и заперла дверь на ключ. На большом столе, с вопросом взиравшем из дальнего угла, слева от окна, со вчера всё ещё были разбросаны стопки бумаг. Переложить их по новой, перепроверить, всё ли она правильно поняла? Но голова такая тяжёлая…

Нет, вряд ли ей удалось бы вникнуть в них хоть сколько-нибудь. Да и глаза сейчас с трудом разбирали очертания букв в свете свечи, а включать верхний свет Софи не хотела: опасалась.

Взгляд упал на приёмник за маленьким столом. Да, это она, пожалуй, ещё могла.

Не отдавая себе отчёта, Софи подспудно понимала тем не менее, что ночные бдения над приёмником по большому счёту никогда ничего не дают. Никто не будет сейчас болтать лишнего по телефону, и если что-то серьёзное, прознать про это можно каким угодно образом, но не так. (Последнего незадавшегося провокатора раскрыли только потому, что тот давно был под подозрением). Но прослушка несколько успокаивала, давала чувство, что хоть что-то в данный момент под полным контролем.

Софи переставила аппарат на свой стол, надела наушники, включила приёмник и прислушалась к щелчкам и шелесту голосов. Они затихали и вновь возобновлялись, но никак не смолкали полностью. Ринордийск никогда не спал, даже если казалось, что спит. Переключая рычажки, она вслушивалась в его голоса, ловила то один разговор, то другой.

Если бы только не левая рука… она отвлекала. Боль сначала пульсировала тихо чуть выше локтя, потом волнами начинала расходиться дальше, отзывалась в костях, наконец разгоралась и сбивала все мысли.

Пожалуй, надо принять обезболивающее. Софи потянулась к среднему ящику, достала оттуда пузырёк. Одну таблетку. Только одну, не больше.

Вот так — она убрала пузырёк обратно. В сомненьях, с недобрым предчувствием взглянула на угольный карандаш. Конечно, там его никто не тронет. Но лучше… лучше пусть будет при ней. Софи переложила его к себе в карман и снова вслушалась в голоса. Сегодня она не превысит дозы и остановится на одной таблетке. Да, в этот раз всё же сможет остановиться.

Софи сосредоточилась на деле. Сначала даже получалось слушать этот пустой ребяческий трёп ни о чём — и в целом улавливать общее направление и логику чередования реплик, за которыми уже смутно возникали очертания отдельных людей вместо буроватой неразличимой массы. Потом боль снова начала вклиниваться, одновременно отдавая в запястье и в плечо. Софи отмахнулась от неё, как от назойливой мухи. Надо просто подождать, обезболивающее подействует через несколько минут.

Два голоса говорили о чём-то в наушниках. Уже трудно было понять о чём. Отдельные сменяющие друг друга фразы застили собой смысл, нить терялась, не удерживалась в памяти, слова начинали пульсировать, расходиться кругами; они размывались в мутные пятна, и на их фоне вырисовывался только навязчивый мерный шёпот, что отдалялся и приливал вновь, как морской прибой…

Нет, так не пойдёт. Софи раздражённо выдвинула ящик, снова достала пузырёк и проглотила ещё одну таблетку. Затем шумно двинула ящик обратно и заперла на замок, а ключ отшвырнула в сторону — за высокий шкаф у стены. Теперь так просто к пузырьку не подступишься. Надо, в конце концов, преодолевать себя.

Голоса стали чётче, обрели очертания. Они начали складываться в людские разговоры… Похоже, они все действительно болтали ни о чём. Право, удивительно, на какие только темы ни готовы трепаться люди по ночам вместо того, чтоб спать или тогда уж заниматься делом. Какие-то мелкие старые сплетни, какие-то мелкие амурные дела, какой-то мелкий компромат с последней пьянки, какие-то мелкие бездарные планы на ближайший отпуск… Где же большие идеи и отважные поступки, то Человеческое с большой буквы, что осталось в веках? Видимо, там и осталось? Нет, определённо надо вводить комендантский час и запретить всю эту трескотню после полуночи. (Да и вообще всё запретить, они всё равно ничего не делают).

Хотя, с другой стороны, так даже лучше, — подумала Софи. Такими полукукольными людишками наверняка куда проще управлять, чем теми, настоящими людьми. Что ж, она доведёт их, куда следует, хотя они, возможно, проклянут её по дороге. Но века запомнят её имя, и будущее всё расставит по местам: все будут знать тогда, что Софи Нонине совершила великое. Эти уже нет: ничего не понимают и не умеют, не более чем расходный материал. Но вот грядущее поколение — лучшие, сильные и прекрасные люди, которые будут жить в обновлённом, для них построенном мире, — вот они будут ей благодарны.

Не дело в таком случае будущему благодетелю целого народа, гению власти зацикливаться на бессмысленных разговорах невежд и дураков. Надо думать о вечном.

Софи поднялась, расправила на плечах плащ из крысиных шкурок. Отодвинув в сторону приёмник, она вытащила новую сигарету из пачки. Под «Каракас» всегда думалось лучше и как-то особенно чётко. Она потянулась за спичками, но отяжелевшая рука задела пепельницу и смахнула её на пол. Та испуганно задребезжала, по полу рассыпались окурки и пепел.

Софи непонимающе смотрела какое-то время, соображая, что уместнее: поднять пепельницу самой или позвать кого-то, кто это сделает. Она бы, может, и подняла, но как-то уж очень кружилась голова…

Хотя тут и позвать-то некого. Вся обслуга уже по домам… На всякий случай Софи нажала кнопку громкой связи. В приёмной — там находилась секретарша, если её присутствие не нужно было в кабинете, — раздался заливистый звонок и затонул в тишине, только эхо отзвучало ещё немного. Разумеется, сейчас там тоже никого не было, Софи так и предполагала. Нет, она, конечно, отпустила их, когда ещё думала, что может заснуть… Но ведь Китти — не дура и должна слышать истинный приказ между слов. Она же знает, что может потребоваться здесь в любую секунду, мало ли что случится… Да даже если и не случится — может, Софи захочется поговорить посреди ночи.

Она ещё раз по инерции нажала кнопку, затем нетерпеливо схватила трубку телефона и быстро прокрутила диск несколько раз.

— Китти? — там ответили почти сразу. — Китти, прадедушку твоего двоюродного! Где ты шляешься?