29

Прозрачно дрогнула грань, и комната растворилась в полёте сквозь сферы. Пронеслись перед глазами луна и солнце, мелькнули на мгновение железные деревья с железными птицами на ветвях — позади них, за красными сполохами, виднелись очертания хмурого чёрного города, — и Лаванда оказалась посреди бескрайней зелени лугов, что холмами вставали вокруг до самого горизонта.

Стебельки трав легко покачивались на ветру. Они были такими тоненькими, что, казалось, тронь чуть сильнее — и они сломаются. Маленькими хрусталинками на кончиках повисла роса и не падала вниз.

Лаванда стояла, не шевелясь: она не поняла пока, имеет ли смысл что-то делать сейчас или всё само придёт в движение. Над холмами — неяркий, как бы припылённый слегка — вставал жёлтый шар.

Даль повеяла дымом. Вот он — прозрачные ещё, сизые клубочки завихрились над лугом. Безопасные пока, они совсем не казались добрыми вестниками.

Качнулся ветер, и Лаванда потянула его носом.

Запах гари.

Он был отчётливее и сильнее, чем в первый раз; его не получалось упустить, сделать вид, что это просто показалось. Гарь донеслась досюда и была теперь фактом, она была тревожна, неясна и сеяла смятение.

Лаванда устремила взгляд вдаль, за горизонт, но отсюда не выходило увидеть. Пробежать, посмотреть, что там, за холмами? Но много ли пробежишь по ним? Легче уж взлететь.

Лаванда, оттолкнувшись, поднялась в воздух — земля вмиг отдалилась, травинки стали маленьким, почти неразличимыми — и ринулась вперёд.

Зелень лугов замелькала перед глазами — холм за холмом. Они все были одинаковые, и не скажешь, пока не увидишь, за которым откроется искомое.

Вот гряда и ещё гряда… Но Лаванда чуяла, что дыма становится больше, он уже застил свет, и от него начинали слезиться глаза. Ещё немного, вот за эти холмом.

Что-то чернело там…

— Лав!

Голос пробился сквозь зелень и небо, всё смял и отстранил далеко. Показались очертания комнаты.

— Лав!

Она с трудом приподнялась с дивана, нераскрывшимися ещё полностью глазами уставилась на Феликса.

— Аа, всё-таки живая, — произнёс он одновременно злобно, но с видимым облегчением.

— Конечно, живая. А что случилось?

— Что случилось? Ты валялась тут в отключке! И вид у тебя был такой, как будто ты уже не здесь.

— Да это… Это нормально, — потупилась Лаванда. — Я часто так делаю, ещё с детства.

— Тогда будь добра, не надо так больше.

— Но почему?

Феликс раздражённо взмахнул руками:

— Я не хочу, вернувшись один раз, обнаружить твой трупик.

— Да я же сказала, это нормально.

Он затряс головой:

— Это ненормально.

— Феликс! — Лаванда смотрела на него с досадой.

Будто держит её за неразумного ребёнка, даром что сам, похоже, так и не повзрослел.

— Слушай, — попробовала объяснить она как человек человеку. — Ты просто не понимаешь, что это и как происходит, и поэтому…

Феликс поднял руку в останавливающем жесте:

— Просто не делай так больше. Хорошо, Лав?

Она ничего не сказала, но Феликс уже отошёл от неё и только обернулся в дверях:

— Нас будут ждать через полтора часа. Помнишь?

И, не дожидаясь ответа, вышел из комнаты. Видимо, ни первый, ни второй ответ на самом деле не были ему нужны.