1

Чёрные фары у соседних ворот,

Лютики, наручники, порванный рот.

Сколько раз, покатившись, моя голова

С переполненной плахи летела сюда,

Где Родина.

ДДТ, «Родина»

Ein Tänzer der die Stille wählt,

Geschichten, die man stumm erzählt,

Ein Feuer das nicht brennen will.

Der Traum von Freiheit irgendwann,

Die Schuld, die man ertragen kann,

Ein Licht das in der Nacht zerfällt.

Mantus, «Labyrinth der Zeit»[1]

День только занимался. Над перроном носилось гомонящее визгливое многоголосье, сотни ног мелькали туда и сюда — сталкиваясь, наступая друг на друга и исчезая.

Лаванда сошла с подножки вагона на ровно уложенную, но уже покоцанную плитку, неловко дёрнула за собой чемодан на колёсиках.

Город оглушил, и она остановилась было в растерянности, но толпа позади, кажется, была этим очень недовольна. Лаванда уловила ропот и поспешно двинулась вперёд. Наверно, тут всегда надо идти куда-то. Наверно, тут нельзя стоять на месте.

Её ещё покачивало после нескольких дней поездной тряски. От чемодана, похоже, отломалось одно колёсико, и он то и дело норовил завалиться набок. Лаванда упрямо не обращала на это внимания и, не поднимая глаз, шла вперёд. Удобнее всего было ориентироваться по жёлтой ограничительной линии по краю платформы: она была постоянна и не давала сбиться.

Вокруг толклись люди — люди, и люди, и люди. Так много людей. Обойти их было невозможно, но все они в итоге как-то огибали Лаванду сами и исчезали за спиной. Иногда от них долетали обрывки фраз — всё так же крикливо, а то и со злостью. Злости вообще было много. Она металась в воздухе между людьми и тоже не находила выхода. Впрочем, Лаванда не прислушивалась ни к ней, ни к отдельным словам.

Ещё одна тень выросла перед ней и почему-то не захотела сдвигаться и исчезать, как все остальные. Лаванда остановилась, упорно не поднимая взгляда, в надежде, что этому кому-то надоест и он освободит ей путь.

— Ну здравствуй, сестрёнка, — сказал сверху голос.

Лаванда подняла голову. Перед ней стоял высокий — намного выше её — молодой человек с тёмными щетинистыми волосами и странной безадресной насмешкой в чуть прищуренных глазах.

— А ты выросла, — добавил он.

Лаванда пригляделась, и смутно знакомые черты сложились наконец в единое целое: изумлённо она вспомнила, где раньше видела этого человека.

— Феликс!

Он улыбнулся и протянул ей руку:

— Добро пожаловать в Ринордийск.

[1] Танцор, который выбирает тишину,

Истории, которые рассказывают молча,

Огонь, который не хочет гореть.

Мечта о свободе когда-нибудь,

Вина, которую можно стерпеть,

Свет, который исчезает в ночи.

Mantus, «Лабиринт времени»