Глава 43. Снежок.

Мир был перевернут. Солнце разлилось внизу ослепительным сиянием. А высоко в небе разверзлась синяя бездна. Там, в глубокой тьме кружила белая точка. Маленькая и блестящая, она неспешно выводила петлю за петлей.

Север долго смотрел на эту точку, пытаясь найти в ее затейливом танце смысл, какое-то тайное послание. Ведь не зря она парила над ним в этой абсолютной, выточенной скалами тишине. Но Север не понимал ее знаков. Он прищурился и увидел у точки два крыла. Это была птица. Или что более вероятно — пересмешник, которому не было дела до лежащего прямо под ним человека. Почему?

Потому что это был серафим.

Пересмешники размером с дом в народе прозванные серафимами не искали наживы внизу. Их можно было увидеть только в день жертвоприношения.

Север видел однажды, как один такой накрыл своей тенью целый район, схватил девушку, покорно ожидающую на вершине башни, и под испуганный вздох толпы унес ее с собой в дар к Змею. Девушку было жалко, и её родных тоже. Но тогда Север не задумывался об истинном назначении жертв, о свойстве Змеева Дара. Думал, что раз никто не против, значит так надо, значит все согласны и жертва тоже. Ведь она не пытается убежать.

Тогда. Два с лишним месяца назад, он не задумывался ни о чем и горел одной целью — заслужить награду от князя и принести пользу семье. Не потому ли всё получилось из рук вон плохо? Север боялся, что и сейчас не до конца осознаёт, что происходит вокруг, и снова наступит на старые грабли.

Он моргнул, сдвинул брови и наконец задумался о насущном.

Почему так тихо? Где все? Почему он лежит в снегу под открытым небом, а не в палатке? Тревога точно хлыст стеганула его сердце, и оно заколотилось быстрее и сильнее, отдаваясь барабаном в ушах.

Расшевелить окоченевшее тело стоило огромного труда. Правая рука странно онемела. Опираясь на левую, Север кое-как сел и огляделся. Вокруг никого, а снег рядом с ним был пропитан красным.

"Это моя кровь!", — с удивлением догадался Север, переводя большие глаза на правую руку, в которой торчала стрела, проткнувшая насквозь запястье и двойной слой рукавов.

От этого зрелища закружилась голова. В памяти всплыли последние события. Ивар висел на краю обрыва. Север пытался его вытащить и звал на помощь. В тот момент руку, которой он цеплялся за камни, пробил арбалетный болт, и он разжал пальцы другой.

Север сглотнул пересохшим горлом и обернулся на обрыв. Помогая себе левой рукой, он подтащил себя к краю и осторожно заглянул вниз. Между выступом, где он сидел, и соседней горой была расщелина шириной с футбольное поле, а до дна было этажей семь. Внизу блестел замерзший ручей. Но тела там не было. Север с облегчением выдохнул. Сам ли Ивар ушел, или кто-то его уволок, неизвестно, но чутье показывало, что он где-то за горой, в той стороне, куда они и шли.

Поднявшись и отряхнув себя от снега, он поковылял на дрожащих ногах к месту несостоявшегося привала. Кони пропали, палатка тоже. Оттуда, где она должна была быть, к самому краю обрыва тянулась колея, сглаженная выпавшим за ночь снегом.

— Эй! — крикнул он, надеясь, что откликнется кто-нибудь кроме пересмешников.

В ответ прикатилось его многоголосое эхо.

И что теперь делать? Искать своих, возвращаться или идти дальше? Чутье показывало в разные концы. Каленый был примерно в той же стороне, где Ивар, а вот Заид в противоположной. Домой видать повернул. Интересно, добрался ли живым.

На те же запросы, но с поправкой на мертвые тела чутье выдало тот же результат. В общем, ни черта не помогло.

Север досадно простонал. Он, конечно, хотел идти один, но не такой же ценой.

Посокрушавшись немного от безысходности, он подобрал сопли и засобирался в дорогу. Мешок с телефоном и живой водой похоже ускакал в седельной сумке вместе с лошадью. Но искать единорога сейчас отчего-то не было настроения. Зато под снегом отыскался чей-то рюкзак.

К досадливому урчанию в животе, еды в нем не оказалось, только отсыревшая одежда, упаковка бинтов, единорожья мазь, фляга, нож, зажигалка и дротики. К ним у Севра не было маленького арбалета. В снегу валялся большой, но к нему не было стрел. Ну, прям охотник без сапог.

Зажав флягу между колен, Север открутил крышку. Резко пахнуло каким-то едким пойлом из Яви. Он хотел выплеснуть его, но потом вспомнил, что алкоголь сгодится для обработки раны. Раз уж нет живой воды.

Он поднёс горлышко к раненой руке и осторожно плеснул прямо на проткнутый рукав куртки. Жидкость пропитала ткань, потекла по древку. Рану обожгло как раскаленной кочергой. От боли Север чуть не запустил флягу в пропасть. Заплясал задыхающейся макакой и заколотил здоровой рукой по ледяной стене.

Он даже представлять не хотел, как будет вытаскивать стрелу. Но точно не собирался делать это прямо здесь и сейчас. Иначе снова в обморок грохнется, а вторую ночь на холоде он уже не переживет. Его и так трясло как карманную собачку.

С огромным сомнением Север попросил у чутья укрытия поблизости: землянку, барак или хотя бы туалетную будку. В горах, ага.

Удивительно, но на то, другое и третье чутье показало в ту же сторону, где был Ивар и Каленый.

И Влад.

***

Долго болтаться по горам не пришлось. Чуть ли не следующий поворот вывел его из лабиринта скал в долину. Уставшему от серых камней взору открылся сверкающий простор.

Небольшое озерцо блестело замерзшей гладью. Стайки высоких елей «разбрелись» по всему полю и пригретые солнцем дремали в тишине. Вся эта красота тянулась вдаль, как раз туда, куда звало чутье.

По мягким сугробам, Север съехал на заднице со склона и уверенным рывком двинулся через долину. Но глубокий снег быстро поубавил резвости. Пришлось продираться сквозь его толщу. Медленно и тяжело. Несколько раз Север задевал древком стрелу в руке — то об себя, то о снег — и из потревоженной раны начинала идти кровь. Красные точки тянулись вдоль прорытой им борозды как россыпь ягод.

Выбившись из сил, он завалился на плотный наст. Кто-то мог бы подумать, что он сдался, но Север бы сказал, что остановился полюбоваться пейзажем. Кругом было так красиво, что глаза слезились, а легкие и горло болели от частых и несомненно восхищенных вздохов.

Отдохнув, он поправил шапку, шмыгнул покрасневшим носом и решил выбрать цель попроще и понятнее, чем оборотень. Например, место, где можно развести костер и отдохнуть.

Вон тот ельник в ста шагах от него выглядел уютным.

Тело охотника среагировало раньше, чем он успел что-нибудь понять. Кровь схлынула от головы, живот подвело, а волосы на затылке и шее стали дыбом. Север присмотрелся к ёлкам внимательнее и убедился, что ему не показалось. В тени деревьев притаилась здоровая мохнатая морда с рогами.

Замерев, Север как можно незаметней попытался достать дротики. Одной рукой выходило не очень-то ловко: кожух, как назло, цеплялся за горловину рюкзака и не хотел вылезать.

Мохнатая морда в ельнике поняла, что ее заметили, и вышла из-за деревьев, сбив своей внушительной тушей снег с ближайших веток. Это был минотавр. Бизон. Не такой огромный как тот бык в скотовнике, но выглядел не менее грозно.

— Не подходи! — предупредил Север.

Получилось хрипло и пискляво. Он бы на месте минотавра себе не поверил. Зато наконец удалось добыть дротик. Прочистив горло и замахнувшись, он так же сипло добавил:

— У меня оружие!

Тут главное было самому не засмеяться, не то зверь мог бы почуять блеф. А, хотя один черт — бизон не понимал либо языка, либо жеста и просто шел на охотника, с легкостью ледокола прокладывая себе путь через сугробы.

Север метнул дротик, вложив в бросок всю злость, опыт и отчаяние. «Оружие» упало в шаге от бизона, заставив его на секунду остановиться.

Левая рука на то и левая, чтобы все портить.

Пожалев остальные дротики, Север решил спасаться бегством. Правда, убегать, даже по проторенной борозде было неудобно от слова "невозможно". Он пытался хотя бы уплыть по снегу, гребя одной рукой и часто оборачиваясь.

Бизон не гнался — незачем. Он как большая меховая умница, подобрал дротик и запустил в человека с такой силой, что игла пробила обе куртки и свитер, пригвоздив все слои одежды к телу. Издав шокированный и возмущенный вскрик, Север попытался достать левой рукой до дротика в правой лопатке, но постепенно перестал тянуться и затих.

Минотавр подошел к обмякшему человеку, взял как куклу подмышку и потопал прочь.