Глава 10 На неведомых дорожках

Пересмешники замолкли лишь под утро.

Влад к этому времени только-только заснул. Во сне он бегал по квартире и искал ключи, собираясь пойти за мамой и братом, которые ушли его искать. Но вместо того, чтобы выйти из квартиры он проснулся от тычка в плечо.

Парень мгновенно подкинулся и огляделся, с разочарованием осознавая, что проснулся не в своей комнате, а в сырой холодной пещере. Земляную стену напротив выхода пересекала тонкая полоса яркого утреннего света. Подумав о том, что придется снова идти по лесу, со страдальческим стоном завалился обратно. Жесткая колючая постель вдруг показалась нежной периной, хрустящей исключительно от свежести.

— Вставай. Уходим, — скомандовал Север.

— Я больше не выйду отсюда. Никогда, — драматично заявил Влад.

— Пересмешники первые полдня спят.

— Я, блин, за них несказанно рад.

Север понимающе усмехнулся и вышел из пещеры.

Влад, вздыхая и жалуясь себе под нос на судьбу, встал и потащился за ним.

— Да расслабься, — подбодрил Север, видя его кислое лицо, и оптимистично пообещал. — Не пересмешниками одними полнится Навь.

— Что еще? Крокодилы-бегемоты? Зеленый попугай-людоед?

— Не-е. Остальные опасные твари давно отловлены или истреблены. Почти все. Они в принципе безобидны, если к ним в пасть не лезть.

— “Остальные”, — сам для себя подчеркнул Влад.

В его голосе было столько страдальческого скепсиса, что вопросительный тон не понадобился. Север и так все понял.

— Ну, водяные там, единороги...

— Единороги? — с вызовом фыркнул Влад. — Которые едят радугу и какают бабочками?

— М-м. Не знаю. При мне такого не было.

— А что ты хотел, они же признают только девочек с чистой душой.

— Они признают сено, морковку или сахара. И какают тем же. Как любая нормальная скотина.

Север сразу задал быстрый темп, чтобы согреться. Влад старался сильно не отставать, но демонстративно шел сзади.

— Может у вас еще и коровы летают, как любая нормальная скотина. Ай! — он поймал лицом низкую сосновую ветку, которую Север отвел со своего пути.

— … Больше кони.

— Пегасы типа?

— Ага.

— Ты их прям видел?

— Видал как-то, — зевнул Север. — Буйные как тысяча быков. И стоят столько же. А уж гадят сколько — и смешно и страшно вспомнить.

— Покажешь?

— Уже нет. Закончились.

— Чего так? — не веря посочувствовал Влад.

— С ними и раньше сладить было трудно. А как пересмешники появились, эти гордые трусливые твари вообще ошалели. Возиться с ними никто больше не хотел, и их, в общем… заби…, кхм, это…. Распустили их.

— Красиво стелешь. Я даже почти поверил.

— Вот придем на рынок, я тебе покажу всякой дичи. Там тебе и жаль-птицы, в смысле жар, и коты-баюны, и сирины.

— Там чудеса, там леший бродит. Русалка на ветвях… висит. Или сидит?

— Зачем им по деревьям-то лазить?

— Ах да. Они же ластоногие.

— Сам ты ластоногое, — обиженно цыкнул охотник.

— Нет, подожди. Единороги, пегасы… А кентавры есть? — с каплей заинтересованности в море скепсиса поинтересовался Влад. — Бегают по неведомым дорожкам?

— Как ты сказал? — непонимающе сощурился Север. — Кентавры? Это, вообще, кто?

— Люде-кони.

— Пф-ф! Дурак, что ли, — хрюкнул от смеха охотник. — Какие люде-кони? Как ты сам-то это представляешь?

— У-у. Тогда неинтересно, — демонстративно разочаровался Влад.

Север недовольно фыркнул, и они оба надолго замолчали.

Еще толком не рассвело, и было тихо, словно кроме ветра в лесу больше ничего не было. Только засохшая кровь на куртке и джинсах напоминали Владу о вчерашнем ужасе. Утром он смог вытереть ладони о пучок заиндевелой травы. Но с испорченной одеждой пришлось смириться.

Из-за жутких воспоминаний вернулось ощущение, что за ним кто-то наблюдает.

Влад успокаивал себя тем, что у него просто разыгралось воображение. Это же лес, в конце концов, здесь должно казаться всякое. Пора привыкнуть.

Тишину нарушил голодный вой. Это стонал от голода желудок Влада.

— Ничем не могу помочь, — с сочувствием ответил ему Север.

Только Влад его и не просил.

На пути им попался куст брусники. По крайней мере, Влад решил, что это она. Он набрал полный карман ягод и втихомолку жевал. Сочные и сладкие ягоды привели желудок в восторг, а настроение — в умиротворенную мечтательность. И лишь легкое недоумение проскальзывало по поверхности гладкого, как поверхность пруда, сознания, когда Север проходил мимо кустов, не взяв ни одной ягодки. Наверное, они ему не нравились.

В какой-то момент тишина за спиной показалась Севру подозрительной, и он обернулся. Влад застыл, будто его застукали за каким-то неприличным занятием, но набранную горсть в рот засыпал.

— Я не фоткаф!

— Ты что там ешь?! — зашипел Север, подходя к нему.

— Бы-ы-бруснику… Наверное… Будешь?

Влад по доброте душевной поднес ему на ладони целую гору ягод. Север ударил по его руке снизу, и ягоды разлетелись фейерверком.

— Э-эй...!

— Жить надоело?! Какая брусника?! Это сон-ягода! Из нее делают..., — охотник осекся и придирчиво осмотрел пацана, который, съев явно больше одной сон-ягоды, все еще стоял на ногах и выглядел вполне бодрым, разве что слегка прибалдевшим. — Много съел?

— Не знаю, штук… восемь… над… десят.

Значит, Влад все-таки оборотень, раз не отравился, — рассуждал про себя Север. Наверное, на оборотней действует только перебродивший сок сон-ягод, из которого делается яд для дротиков. А сами плоды для оборотней, очевидно, безвредны. Очень интересное и ценное наблюдение, подумал Север, ведь книгах сон-ягода не упоминалась как часть рациона оборотней. Наверное, помечено совсем мелким шрифтом между "всем что ест человек" и "человечиной".

— Извини, — улыбнулся он. — Приятного аппетита.

***

Возможно, дело было в солнце, разогнавшем хмарь и приятно припекающем плечи, или в одуряюще вкусных ягодах, или свежем воздухе, пахнущим осенью, но в один прекрасный момент Влад оторвал глаза от земли и начал любовался лесом, который словно светился изнутри. На ум сами собой приходили фразы типа "янтарные сосны", "хвойная свежесть" или "древние скалы".

Влад вдруг остановился, не донеся ягоды до рта, посмотрел на них с опаской и вернул горсть в карман.

К середине дня прогулку омрачили пересмешники. Гигантские птицы время от времени с клекотом пролетали над кронами, вынуждая путников прикидываться ветошью или прятаться куда придется: в высокую траву, под раскидистое дерево или за камень.

В одну из таких "воздушных тревог" Владу удалось втиснуться в расщелину в старом кряжистом дереве. И хоть внутри было достаточно просторно для двоих, Север не пролезал в щель и был вынужден залезть под мерзкий, облепленный паутиной куст.

Когда он весь в паутине вылез из укрытия, то Влад уже ждал его с простодушной улыбочкой.

— Что?! — цыкнул охотник. — У меня просто плечи широкие.

Влад понимающе моргнул.

— Заткнись и шагай.

— Я только это и делаю.

— Вот и делай.

Вскоре прятаться стало негде. Бесконечное море леса разбилось мхом и кустарниками о высокие гранитные скалы. Пересмешники кидались с высоты на двух путников и резко взмывали, не смея сунуться между скал. Парням оставалось красться тесными проходами и подолгу прятаться в тесных нишах.

Сидя с Севром под каменной плитой, Влад наконец смог толком разглядеть одного пересмешника. Хищник размером с лошадь в грязно-сером оперении, расставив крылья, балансировал на верхушке одинокого каменного выступа. Раскрыв мощный загнутый клюв, занимающий собой большую часть головы, полуптица-полузверь зыркал по сторонам.

— Так это же грифон, — определил Влад шепотом.

— Да ну? Много грифонов видел?

— Ну так, в книжках и кино.

— И что, правда похож?

Влад снова выглянул и убедился, что пересмешника от грифона отличали все четыре длинные птичьи лапы и хвост из длинных перьев, который, помогая балансировать, то расщеплялся веером, то собирался в прямой пучок, как метла.

Чудо-зверь повертел головой, пригнулся, расставил крылья куполом и упорхнул.

***

Из скалистого лабиринта выбрались только к вечеру. Идти-то пришлось недалеко, но пересмешники помогли растянуть "удовольствие" на несколько часов.

Наконец, путники с облегчением нырнули в лесной полумрак, и теперь им предстоял долгий спуск.

Ночная прохлада фиолетовой тенью слизнула золото с верхушек деревьев. Вчера Север и Влад в это время уже сидели в пещере и не видели, как пересмешники готовились к ночному концерту.

Птахи-убийцы метались по вечернему небу, точно хлопотливые стрижи летом. Правда не навевали беззаботное настроение летних каникул, а напоминали, кто тут теперь на верхушке пищевой цепи.

Влад шустрее охотника прятался в первой попавшейся норе, овраге или дупле, но вылезал с большой неохотой, требуя привал с ночевкой. Некоторые укрытия действительно идеально подходили для ночлега. Однако чутье манило Севра идти дальше, обещая убежище получше.

Вскоре в воздухе и правда пахнуло жареным. Желудок, почуяв наживу, завыл диким слюнявым ёлупнем.

Парни все дальше углублялись в низину, в лес, который Влад с отвращением называл "мокрый". Бывшие белые кроссовки, обсохшие в скалах, снова обросли грязью и потяжелели. Влад уже раскрыл рот, чтобы шепотом попросить Севра остановиться, но тот вдруг сам резко затормозил и поднял руку.

Впереди, примерно в двух подъездах от путников, виднелся домик. Обросший мхом и засыпанный землей с древесной трухой, он больше походил на сарай из известного плохо-скрепляющего материала и палок. Входной проем без двери, неаккуратно расширенный неизвестно для чего, был занавешен пологом из криво сшитых тряпок. По бокам от входа стояли бочки с водой, ведра и старые садовые инструменты. В опасной близости к дому, перед входом горел костер. По бокам от входа стояли бочки с водой, ведра и старые садовые инструменты.

Север и Влад подкрались ближе и спрятались за большим поваленным деревом на почтительном расстоянии от дома.

— Охотничья стоянка, — подумал вслух Север без особой радости.

У него уже пытались отнять добычу. А судя по отпечаткам копыт, тут должно быть отдыхает целая орда народу. Кого тут можно ловить такой толпой, — удивился Север про себя. — И куда все ушли?

Чутье не показывало поблизости ни людей, ни коней. Но кто-то же поддерживал огонь в костре.

Север осторожно стащил с себя рюкзак. Затем снял куртку, накинув ее на Влада.

— Сиди здесь и не шуми.

— А может, просто попросим ночлег?

— И уснем вечным сном. Ты хоть знаешь, с кем мы можем столкнуться?

Держа наготове трубу, которую не выпускал из рук всю дорогу, Север крабом подобрался к дому и прислушался: никого. Концом трубы он осторожно отогнул край полога.

Занавес вдруг отдернулся полностью, явив на свет лошадиные копыта, плавно переходящие в мужской торс. Обездвиженный нехорошим предчувствием, Север медленно встал и поднял глаза на суровое смуглое лицо. Труба с жалким звоном выпала из руки.

Кентавр встал на задние ноги, насколько позволял потолок, и легким толчком передних копыт отправил незваного гостя в полет через костер.