Глава 30. Сижу за решеткой в темнице сырой.

“Надо закрыть окно” — подумал Влад сквозь сон, недоумевая, зачем он вообще его открыл зимой. Руки и ноги уже онемели. В горле першило. Постель почему-то мокрая и холодная. Ещё и воняет сортиром.

Открыв глаза, Влад понял, что лежит на сене, а вокруг — не его комната, а серые каменные стены. Он хотел подскочить, но одеревеневшее тело плохо слушалось. Потихоньку расшевелившись, он поднялся и стер со щеки налипшую солому. Затем отряхнул штаны, хотя в этом не было смысла — одежда уже пропиталась тем, чем было пропитано сено.

В том, что он замерз, не было ничего удивительного — у него забрали обувь и куртку. В одних штанах и футболке с олимпийским мишкой он стоял босиком на сыром каменном полу. Для тюрьмы комната была слишком просторной. Тут поместился бы слон. Кого-то похожего тут и держали, судя по вони и толстенным прутьям решётки.

Влад подбежал и со всей силы толкнул дверцу. Та лязгнула, но не открылась. Тогда он загрохотал дверью, надеясь привлечь кого-нибудь.

— Э-эй! Люди! Кто-нибудь слышит меня?! Э-э-эй!

Пол под ногами задрожал. В соседней клетке зазвенели цепи, заворочался кто-то большой.

— Сдо-охни! — пробасил из-за стенки низкий чудовищный голос.

Влад вжал голову в плечи и отошел от решетки.

— Дымок просит прекратить этот раздражающий шум, если тебе не трудно, — насмешливо перевел голос из конца коридора.

Влад снова прильнул к прутьям, надеясь разглядеть коридор.

— Вы охранник?

Послышался блаженный смешок.

— Е-если бы.

— Это что, тот самый скотовник? — сам с собой припомнил Влад.

Снова смешок.

— Грубовато. Мы зовём это “бесплатной гостиницей”. Как тебе твоя комната? Ужин принесут завтра, или через неделю. Может, никогда. Уборка — личное дело каждого жильца. Или еда, если ты не привередливый.

— Ясно, — зябко выдохнул Влад и отпрянул от решётки, спрятав руки подмышки. Толстые прутья прожигали холодом до костей, быстро вытягивая тепло.

— Извините за вопрос, а… Вы случайно не кентавр?

— Хе. Бе-ери ниже.

— … Поньтавр?

Собеседник по-козлиному рассмеялся.

— Нет, дурачина. Я фавн. Хотя всем привычнее козел, баран, скотина или....

— Я понял! — разочарованно перебил его Влад. — Но мне никак не привычнее. Я еще не встречал фавнов.

— Не МЕ-е… кхм, — от удивления из фавна вырвалось блеяние. — Извини. Не местный значит?

— Вроде того. Я Влад. А вы?

— Ты это. Именем лишний раз не свети. Даже те, кто здесь сидит не все заодно. Зови меня просто брат, брат.

— Понял, брат. Спасибо, брат.

— А что ты такого умудрился натворить, чтобы оказаться в скотовнике, брат? Насколько я понимаю, ты первый человек, которого сюда посадили.

Влад не спешил отвечать. Даже жалуясь на судьбу такому же пленнику, он не собирался произносить слова "я" и "оборотень" в одном предложении. Но собеседник попался проницательный.

— Наверное, ты все-таки не совсе-е-ем человек? — лукаво проблеял фавн.

— Совсем! — категорично отрезал Влад. — Просто у здешнего князя нелады с башкой.

— Это так! Но для людей-то у них отдельная тюрьма.

— Ну и… Пусть, — буркнул Влад и отошёл. Отпущенная дверца стукнулась о железную рамку, словно обозначив конец спора.

И собеседник замолчал.

От его поддержки Влад почувствовал себя в ещё большей западне, чем раньше. Он заходил туда-сюда, разминая руки и плечи простыми упражнениями, чтобы хоть как-то согреться. Сквозняки пронизывали клетку и вытягивали тепло. Душная вонь при этом никуда не девалась. Мокрое сено противно чавкало и прилипало к босым ногам. Влад остановился у задней стенки, заметив в ней странную особенность.

От основного здания ее отделяли толстые щели по бокам, под потолком и в полу. В нижнюю Влад сдвинул ногой горсть сена, а затем ещё и ещё. Сколько бы он ни сыпал, всё улетало в бездонную черноту. Оттуда веяло каменным, сырым холодом, словно под полом был затопленный подвал.

Но главным источником свежего воздуха служило окошко под самым потолком. Влад попробовал допрыгнуть: сначала с пола, потом оттолкнувшись от боковой стенки. Но паркурщик из него никак не выходил, только штаны сваливались.

— Что ты там де-елаешь? — спросил фавн, услышав его пыхтение и топот.

— Хочу посмотреть, что за окном.

— Что-что — арена. Насмотришься еще. Раз посадили сюда, готовься драться.

— Это с кем еще?

— С кем повезет.

— Не собираюсь я драться! Я не могу.

— Когда волшебная стеночка отъе-едет, у тебя не останется выбора, если только раньше не сдохнешь. Так что бе-ереги силы, но не вздумай отчаиваться. Многие здесь уже сдались. А их клетки теперь рассадники че-ертей. Им не выстоять в битве.

— А мне как будто выстоять, — фыркнул Влад и уперся в стенку руками, свесив между ними голову.

— Даже если знаешь, что не сможешь, не смей об этом думать! Не падай духом! А то чертей навлечешь! Слышишь?

— Да слышу! — резко отозвался Влад. — Про чертей мне уже все объяснили. А как они сюда попадут? Тут же кругом стены.

— А тебе не сказали, что они передвигаются через темноту и куда угодно могут залезть?

— Не сказали, — пробурчал под нос Влад.

Согреваться упражнениями он больше не пытался. Холод и так забирал силы. Для этого у него и забрали куртку и обувь.

Он сел у боковой стены, где, как ему казалось, меньше всего ощущался сквозняк, натянул на голые ступни края штанов, обхватил колени и уронил на них голову. Нет, отчаиваться он пока не собирался. Всего лишь хотел «перескочить во времени». Это был его психологический трюк, самообман помогающий пережить безвыходную или неприятную ситуацию.

Вечно его тут держать не будут. От гипотермии или пневмонии умереть не успеет. Сколько раз переохлаждался в детстве и отделывался лёгкой простудой. Бой не займёт дольше минуты. Нет, его не убьют. Он потеряет сознание либо от первого удара, либо ещё до начала драки — от страха и голода. Тогда-то Лютомир убедится в его бесполезности и отправит домой. А дома он полдня просидит в горячей ванне. Затем будет пить кофе и рассказывать маме и Пашке о Нави, о кентаврах, о единороге и о том, как сидел в темнице и разговаривал с фавном.

Влад представлял, что уже находится там и вспоминает о нынешнем моменте. Он верил, что все так и будет, нужно только немного потерпеть.