Глава 17. Вот моя деревня.

Деревню было не узнать. Придавленная свинцовым небом Моховка едва виднелась среди вымахавших деревьев и некошеной травы. Навь поглощала человеческое селение.

Двенадцать лет назад Север сбежал из дома и вступил в ряды охотников. С тех пор он еще ни разу не возвращался в деревню, чтобы навестить семью.

Ни разу.

Руки не доходили, как говорится. То он на задании, помогал выслеживать горного черта, то добраться до деревни было не на чем, то в лекарской избе с болезнью или раной лежал, то погода была не та, то гостинца не приготовил, а с пустыми руками ехать стыдно. Поводов отложить поездку домой находилась масса, а вот причина была одна — он не знал, как оправдываться за свой побег, как себя вести. Чем чаще он думал о возвращении, тем холоднее представлялся взгляд матери, и тем обиднее издевки Гарьи. Даже сейчас его — взрослого, сильного, повидавшего всякое здоровяка одолел такой мандраж, словно он провинившийся мальчишка, а не охотник, вернувшийся с добычей.

И не важно, что эту добычу он уже решил отпустить. Чудище он бы не пожалел, но портить жизнь пацану, который и сдачи-то дать не может, не то что кого-то загрызть, ради награды, хоть и очень крупной, Север не хотел.

В конце концов, если он выследил оборотня, которого не могли найти много лет, то найдет и другой способ заработать жилье в городе.

***

Владу деревня напоминала опустевший к осени дачный поселок. Свет в окнах не горел, дым из печных труб не валил. Не было слышно ни птиц, ни собак, ни хлопка двери, ни человеческих голосов. Лишь холодный ветер гулял по дворам, скрипел покосившимися ставнями, шелестел засохшей травой. Только ворон не хватало, чтобы бесперспективно каркать и мрачно кружить над деревней. Но вместо них вдалеке над мельницей метались пересмешники.

Влад указал на них Севру. Тот равнодушно кивнул.

— Вижу.

Какие-то пересмешники вдалеке тревожили его куда меньше, чем царившее вокруг безмолвие.

Стараясь держаться в тени деревьев, они крались вдоль почти завалившихся заборов. Через некоторые Влад умудрялся заглянуть. Ничего особенного, правда, не видел, обычное хозяйство: сараи, курятники, грядки и бурьян с человеческий рост.

Вдруг, что-то черное, размером с собаку мелькнуло в одном из дворов; выскочило из сарая и прыгнуло в окно.

— Это еще кто?! — шёпотом всполошился Влад, дергая Севра за рукав.

— Где?

— Чёрное что-то. Вон там пробежало. Обезьяна что ли?

— А, — безразлично откликнулся Север. — Домовые черти. Не бойся. Они — то же что и крысы. Только большие. Они не нападут. Но и подходить к ним не надо. Кстати. Никому не говори, что ты оборотень. И что из Яви — тоже. Не то мне крышка.

— Почему?

— Тащить людей в Навь… М-м… Немного запрещено.

— Немного?

— Нельзя просто так вести сюда кого попало. Только если по приказу. Скажешь, короче, что ты… Этот… Ну, допустим… Из этих… Ну которые… Слуги сатаны.

— Сатана тоже реальный?! — удивленно прошипел Влад.

— Дурак что ли? Я про дебилов, которые по брошенным домам шорохаются, зверье режут и свечки жгут.

— А что, они сюда попадают?

— Некоторым, удается привлечь какую-нибудь местную нечисть и каким-то чудом оказаться здесь.

— Прикольно. А домой они потом как?

— Никак. Болтаются пока смерть не найдут или не приспособятся. Чаще первое. Такие, как они, даже здесь никому не нужны. Разве что в виде еды для какой-нибудь твари.

— А ты, такой герой, пожалел меня убогого. Домой ведешь.

Север скривил невеселую улыбку. В это сестра с мамой поверят, только вместо "героя" будет противоположный диагноз.

— Я, — хмыкнул он и с напускной драматичностью описал свою версию. — Увидел, как бессовестные сатанюги хотят вовлечь невинного юношу в свое чёрное дело.

— И решил сделать это за них.

— И решил спасти беззащитного ребёнка от дурного влияния.

— Пф-ф! Так мне что, изображать сатаниста?

— Знаешь, — охотник критически оглядел Влада, измученного долгой дорогой и вымазанного в крови. — Тебе даже делать ничего не надо. Главное, не ведись на глупые вопросы моей сестры. Не разговаривай с ней. А лучше вообще подальше от нее держись, а то она может почуять страх.

Они повернули за угол мимо сада, в котором декоративные кусты теперь делили место с гигантской крапивой. Север скользил взглядом по домам, и вид у него становился все растерянней. Неужели за столько лет забыл, как родной дом выглядит? Или улицу перепутал? Нет. Вот в зарослях репейника мелькнул соседский забор. Север обрадовался, прибавил шаг, а когда из-за берёзы показался дом, резко остановился посреди дороги.

На привычном месте, в изменившемся, но узнаваемом окружении стояли чёрные от копоти бревенчатые стены с пустыми глазницами окон. Все остальное было на месте, словно ничего не случилось: забор, калитка, собачья будка, чуть почерневшая скамейка под окнами. И как издеваясь, сквозь горелые развалины виднелся соседский яблоневый сад, который Север привык видеть из своего окна на чердаке.

Север переглянулся с Владом, будто желая убедиться, что они оба видят одну и ту же картину. Затем снова уставился на дом, словно ожидая, что тот устыдится своей жестокой шутки и сделается прежним. Но чуда не происходило.

Влад хотел что-нибудь сказать, но не мог придумать, что. Пока не посмотрел по сторонам.

— Север! Север, пересмешник! — Влад тряс его за плечо, а потом толкнул обеими руками, заставив очнуться. — Север! Там сраная птица!

Заметив пикирующего к ним из-под низких облаков хищника, Север потащил Влада в ближайшее убежище — горелые развалины собственного дома.

Пересмешник сел на стену и сунулся в дыру на крыше и чуть не провалился. Он попробовал влезть в окно, но пролезала только голова. Тогда он полез в дом через прихожую.

Парни спрятались в относительно уцелевшей кухне.

— Найди, чем загородить проход! — велел Север, стоя в дверях и размахивая железной трубой.

Хищник видимо, принял ее за живую конечность и ухватился за нее клювом. Железку так тряхнуло, что Север едва удержал ее в руках.

Тем временем Влад попытался перевернуть стол, но тот разваливался в руках. Тогда он взялся за широкую лавку. Огромная тяжелая доска переломилась посередине. Влад убрал упавшую на лицо прядь волос, оставив на лбу чёрный росчерк и посмотрел на Севра, чтобы доложить, что ничего не получается. Но увидел лишь как охотника выдернуло из кухни.

— Север!

Север толкнул пересмешника в прихожую вместе с трубой и рванул обратно на кухню, на ходу снимая с плеча лук. За спиной увесисто звякнула об пол брошенная птицей железяка и в ту же секунду острые когти распороли штанину и зацепились за ботинок. Парень с грохотом растянулся на полу, выронив лук и стрелы, кроме одной, которой с размаху наугад махнул за спину и попал хищнику в глаз. Пересмешник издал жуткий крик, похожий на скрежет ржавой качели. Однако добычу не выпустил и снова поволок её на выход.

Север пытался упереться во что-нибудь второй ногой и ухватиться руками за косяк или порог, но пальцы соскальзывали, обламывая куски горелой и подгнившей от дождей древесины. Перевернуться на спину тоже не получалось — птичьи когти зацепились за ботинок так, что невозможно было развернуть ногу. Лягнуть хищника тоже не выходило. Удалось лишь привалиться на бок и наугад кидаться в него всем, что попадалось под руку: посудой, кусками досок, почерневшими садовыми инструментами без черенка. Наконец ему подвернулась чугунная труба. Север хотел ударить по птичьей лапе, но не мог дотянуться. Тогда он швырнул ее пересмешнику под ноги. Попал, но только разозлил. Хищник откинул железяку и яростно заклекотал. Брошенная следом сгоревшая дочерна головешка метко угодила прямо в его раскрытую пасть и рассыпалась.

Пересмешник остановился, затряс мордой, но все равно не отступал.

Снаряды закончились, силы были не равны, помощи ждать было неоткуда. Север начал прощаться с жизнью, как вдруг услышал шаги. Задрав голову, увидел Влада. В боевой раскраске он держал лук и уже ставил на него стрелу. Трясся при этом так, словно во весь опор скакал на хромом верблюде. Наконец он натянул тетиву, но прицелиться не успел. Струна выскочила из пальцев и туго хлестнула по запястью. Стрела с полым стуком воткнулась птице в переносицу. Пока хищник тряс башкой, пытаясь избавиться от палки во лбу, Влад пустил в ход последнюю стрелу и попал ею чуть выше первой, в темечко.

Теперь пересмешник походил на какаду. Потеряв терпение, он хотел было съесть добычу прямо здесь, но стрела в переносице утыкалась в пол, когда он пытался вонзить в жертву клюв. Внезапно он дернулся, взъерошил перья, завопил дурным голосом, и попятился на улицу.

Север вскочил на ноги и выглянул из прихожей.

Полуслепой, утыканный стрелами пересмешник горел в области хвоста, оттуда торчала еще одна стрела, и метался по двору теряя перья и натыкаясь то на стены, то на собачью будку и забор. Потом вспорхнул и полетел прочь. А за ним, в предвкушении сытного обеда, слетелись со всей деревни другие пересмешники.

Влад остался в коридоре. Стоял бледный как музейная статуя с луком в трясущихся руках. Он не мог поверить, что только что выстрелил в живое существо — дал отпор, намеренно причинил боль. А главное — с ним от этого ничего не случилось. Запоздалая тошнота лениво поднималась к горлу, но это было не сравнить с тем, как его выворачивало раньше.

— Здорово! Ты, оказывается, ты умеешь стрелять, — сказал Север без насмешки.

— Да нет. В кино видел, — полуобморочным голосом отозвался Влад, пораженный своей меткостью не меньше, чем самим выстрелом.

— Молодец, — похвалил Север и похлопал по плечу. — Спасибо.

Север вышел на улицу. Влад не тронулся с места, провожая его удивленным взглядом. Ноги и руки парализовало. Но впервые это было не от стыда и тошноты, а от нового будоражащего ощущения. Впервые кто-то старше, больше и сильнее признал само собой разумеющимся не его слабость, а силу. Они едва были знакомы, и Влад понимал, что Севру на него скорее всего плевать. Но кинутая невзначай похвала все же что-то задела в его душе.

— Улетели уже, выходи, — позвал Север. — В какой-нибудь дом устроимся. Потом поищем людей. Если твой картавр не наврал.

В воздухе все еще витал легкий дымок и пахло паленой шкурой. Двор был усыплен перьями точно осенними листьями. Только они не шуршали, когда Север пинал их по дороге к калитке, а беззвучно рассыпались в стороны. Набаловавшись, он поднял голову и замер.

За забором, под почти облетевшим кустом сирени стоял человек в длинной куртке и направлял на чужаков взведённый арбалет.