Глава 19 Вот моя деревня

Север с трудом признал родную деревню.

Придавленная свинцовым небом Моховка едва виднелась среди вымахавших деревьев и некошеной травы. Навь поглощала человеческое селение.

Совесть больно заскреблась в груди. Двенадцать лет назад Север сбежал из дома и вступил в ряды охотников. С тех пор он еще ни разу не возвращался в деревню, чтобы навестить семью.

Ни разу.

Руки не доходили, как говорится. То он на задании, помогал выслеживать горного черта, то добраться до деревни было не на чем, то в лекарской избе с болезнью или раной лежал, то погода была не та, то гостинца не приготовил, а с пустыми руками ехать было стыдно.

Поводов отложить поездку домой находилась масса, а вот причина была одна — он не знал, как оправдываться за свой побег, как себя вести, как смотреть в глаза. Чем чаще он думал о возвращении, тем холоднее представлялся взгляд матери, и тем обиднее издевки Гарьи. Реакция сестры, наверное, пугала больше всего, хоть Север и не хотел этого признавать. Но даже сейчас его — взрослого, сильного, повидавшего всякое здоровяка одолел такой мандраж, словно он провинившийся мальчишка, а не охотник, наконец вернувшийся с добычей.

И не важно, что эту добычу он уже решил отпустить. Зная категоричность князя в обращении с нечистью, Север догадывался, что Влада не ждало ничего хорошего. Чудище он бы не пожалел, но портить пацану жизнь ради награды, хоть и очень крупной, он не хотел. Не сможет он спокойно жить в квартире, зная, как она ему досталась.

В конце концов, если он нашел и поймал оборотня, то сможет найти другой способ заработать жилье в городе.

***

Владу деревня напомнила опустевший к осени дачный поселок.

Свет в окнах не горел, дым из печных труб не валил. Тишина стояла кладбищенская. Только ворон не хватало, чтобы бесперспективно каркать и мрачно кружить над головой. Не было слышно ни птиц, ни собак, ни скотины в сараях. Лишь холодный ветер гулял по дворам, хлопал покосившимися ставнями, шелестел засохшей травой и трогал крылья старой мельницы. Она будто бы махала издалека прибывшим путникам. Над ней парили пересмешники.

Влад указал на них Севру. Тот равнодушно кивнул.

— Видел.

Какие-то птицы вдалеке тревожили его куда меньше, чем царившее вокруг безмолвие.

Стараясь держаться в тени деревьев, они крались вдоль почти завалившихся заборов. Через некоторые Влад умудрялся заглянуть. Ничего особенного, правда, не видел, обычное хозяйство: сараи, курятники, грядки и бурьян с человеческий рост.

Вдруг, что-то черное, размером с собаку мелькнуло в одном из дворов; выскочило из сарая и скакнуло в окно.

— Это еще кто?! — шёпотом всполошился Влад, дергая Севра за рукав.

— Где?

— Чёрное что-то. Вон там пробежало. Обезьяна что ли?

— А, — безразлично откликнулся Север. — Домовые черти. Не бойся. Они — то же что и крысы. Только большие. Подходить, впрочем, тоже не надо. Кстати. Никому не говори, что ты оборотень. И что из Яви — тоже. Не то мне крышка.

— Почему?

— Тащить людей в Навь… М-м… Немного запрещено.

— Немного?

— Нельзя просто так вести сюда кого попало. Только если по приказу. Скажешь, короче, что ты… Этот… Ну, допустим… Из этих… Ну которые… Слуги сатаны.

— Сатана тоже реальный?! — удивленно прошипел Влад.

— Дурак что ли? Я про дебилов, которые по брошенным домам шорохаются, зверье режут и свечки жгут.

— А что, они сюда попадают?

— Некоторым, удается привлечь какую-нибудь местную нечисть и каким-то чудом оказаться здесь.

— Прикольно. А домой они потом как?

— Никак. Болтаются пока смерть не найдут или не приспособятся. Чаще первое. Такие, как они, даже здесь никому не нужны. Кроме нечисти в виде еды.

— А ты, такой герой, пожалел меня убогого. Домой ведешь.

Север скривил невеселую улыбку. В это сестра с мамой поверят, только вместо "героя" будет противоположный диагноз.

— Я, — хмыкнул он и с напускной драматичностью описал свою версию. — Увидел, как бессовестные сатанюги хотят вовлечь невинного юношу в свое чёрное дело.

— И решил сделать это за них.

— И решил спасти беззащитного ребёнка от дурного влияния.

Влад фыркнул.

— Так мне что, изображать сатаниста?

— Знаешь, — охотник критически оглядел Влада, измученного долгой дорогой и вымазанного в крови. — Тебе даже делать ничего не надо. Главное, не ведись на глупые вопросы моей сестры. А лучше вообще подальше от нее держись, а то она может почуять страх.

***

Они повернули за угол мимо сада, в котором декоративные кусты теперь делили место с гигантской крапивой.

Север скользил взглядом по домам, и вид у него становился все растерянней. Неужели за столько лет забыл, как родной дом выглядит? Или улицу перепутал?

Нет. Вот в зарослях репейника проглядывается знакомый низкий забор. Север обрадовался, прибавил шаг, а когда из-за берёзы показался дом, резко остановился посреди дороги.

На привычном месте, в изменившемся, но узнаваемом окружении стояли чёрные от копоти бревенчатые стены с пустыми глазницами окон.

Все остальное было на месте, будто ничего не случилось: забор, калитка, собачья будка, чуть почерневшая скамейка под окнами. И словно издеваясь, сквозь горелые развалины виднелся соседский яблоневый сад, который Север привык видеть из своего окна на чердаке.

Север переглянулся с Владом, будто желая убедиться, что они оба видят одну и ту же картину.

Влад встретил его взгляд, набрал воздуха, хотел сказать хоть что-нибудь, но так и не придумал что.

Север снова уставился на дом, словно ожидая, что тот устыдится своей жестокой шутки и сделается прежним. Но чуда не происходило.

— Север! Север, пересмешник! Север! Там сраная птица!

Влад сначала тряс его за плечо, а потом уперся в него руками и толкнул, заставив очнуться.

— Чего ты...? — Север оглянулся.

Заметив пикирующего к ним из-под низких облаков хищника, он без раздумий потащил Влада в ближайшее убежище — горелые развалины собственного дома.

Пересмешник приземлился на стену и сунулся в дыру на крыше. Но осыпающийся скелет перекрытия не внушал ему доверия. Он попробовал влезть в окно, но пролезала только голова, и тогда хищник попытался протиснуться в дом через прихожую.

Парни спрятались в относительно уцелевшей кухне.

— Найди, чем загородить проход! — велел Север, стоя в дверях и размахивая железной трубой.

Хищник ухватился за нее мощным клювом — по железяке прошла дрожь, будто по ней ударили молотом. Север удержал ее, но пересмешник, видимо, принял трубу за конечность и потащил жертву к выходу.

Тем временем Влад попытался перевернуть стол, но тот рассыпался, стоило приложить к нему силу. Тогда он взялся за широкую лавку. Огромная доска оказалась неподъемной, и от его стараний переломилась посередине. Он убрал упавшую на лицо прядь волос, оставив на лбу чёрный росчерк и посмотрел на Севра, чтобы доложить, что ничего не получается, но успел увидеть лишь как охотника выдернуло из кухни.

— Север!

Север толкнул пересмешника в прихожую вместе с трубой и рванул обратно на кухню, на ходу снимая с плеча лук. За спиной увесисто звякнула об пол железяка и в ту же секунду острые когти хищника распороли штанину и зацепились за ботинок охотника.

Парень с грохотом растянулся на полу, выронив лук и стрелы, кроме одной, которой с размаху наугад махнул за спину и попал хищнику прямо в глаз. Крик пересмешника походил на скрежет ржавой качели. Однако он не выпустил свою добычу и снова поволок её на выход.

Север пытался ухватиться за косяк или порог, но пальцы соскальзывали, обламывая куски горелой и подгнившей от дождей древесины. Перевернуться на спину тоже не получалось — птичьи когти зацепились за ботинок так, что невозможно было развернуть ногу. Удалось лишь привалиться на бок и наугад кидаться в хищника всем, что попадется под руку, посудой, кусками досок, почерневшими садовыми инструментами без черенка. Наконец, пальцы нащупали привычный холод чугунной трубы. Север хотел ударить по лапе, которая держала его за ногу, но не находил для этого ни сил, ни удачного положения. Сдавшись, он просто запустил ею в хищника. Тот по-куриному откинул лапой железяку.

Следующей во врага полетела сгоревшая дочерна головешка и метко угодила прямо в раскрытую и азарта пасть.

Пересмешник остановился, затряс мордой, но добычу не отпустил. Наоборот — ещё крепче вцепился и яростно заклекотал.

Север уже прощался с жизнью, потому что силы были не равны, а помощи ждать было неоткуда. Но тут услышал хруст горелой древесины и, задрав голову, увидел вооруженного луком и стрелами Влада.

Пытаясь поставить стрелу на лук, Влад трясся так, словно ехал рысцой на хромом верблюде. Охотник вжался в пол и закрыл голову руками, готовясь словить шальную стрелу.

Наконец, Владу удалось натянуть тетиву, но прицелиться он не успел. Струна туго хлестнула по запястью. Стрела угодила птице между глаз. Звук был такой, словно в пень воткнули нож. Пока хищник тряс башкой, пытаясь избавиться палки во лбу, Влад зарядил последнюю стрелу и попал ею чуть выше первой, в темечко.

Теперь пересмешник походил на какаду. Потеряв терпение, он хотел было вонзить клюв в добычу, но стрела в переносице не позволила это сделать, утыкаясь в пол. После нескольких бестолковых попыток он вдруг завопил дурным голосом, взъерошил перья и попятился на улицу.

Север вскочил на ноги и выглянул из прихожей на улицу.

Полуслепой, утыканный стрелами пересмешник горел в области хвоста, оттуда торчала еще одна стрела и метался по двору теряя перья и натыкаясь то на стены, то на собачью будку и забор. Потом вдруг вспорхнул и полетел прочь. А за ним, в предвкушении сытного обеда, слетелись со всей деревни другие пересмешники.

Влад так и остался в коридоре. Стоял бледный как музейная статуя с луком в трясущихся руках. Он не мог поверить, что только что выстрелил в живое существо — дал отпор, намеренно причинил боль. А главное — с ним от этого ничего не случилось. Запоздалая тошнота лениво поднималась к горлу, но это было не сравнить с тем, как его выворачивало раньше.

— Здорово! Ты, оказывается, ты умеешь стрелять, — сказал Север без насмешки.

— Да нет. В кино видел, — полуобморочным голосом отозвался Влад, пораженный своей меткостью не меньше, чем самим выстрелом.

— Молодец, — искренне похвалил Север и похлопал по плечу. — Спасибо.

Север пошел на выход, а Влад не тронулся с места, провожая его удивленным взглядом.

Ноги и руки парализовало от шока. Но впервые это было не от стыда и тошноты, а от нового будоражащего ощущения. Впервые кто-то старше, больше и сильнее признал само собой разумеющимся не его слабость, а проявление силы. Влад знал Севра всего несколько дней и не считал его большим авторитетом, понимая, что охотнику в целом плевать на него. Но кинутая невзначай похвала что-то задела в его душе.

— Улетели уже, выходи, — позвал Север. — В какой-нибудь дом устроимся.

В воздухе все еще витал легкий дымок и пахло паленой шкурой. Двор был усыплен перьями точно осенними листьями. Только они не шуршали, когда Север пинал их по дороге к калитке. Набаловавшись, он поднял голову и замер.

За забором, под почти облетевшим кустом сирени стоял человек в длинной куртке и направлял на чужаков взведённый арбалет.