Глава 46 Чистый

Север карабкался на гору. Без страха. Без снаряжения и тёплой одежды. В одном свитере и походных штанах легко лез по стене, не чувствуя ни усталости, ни холода. Ему ничего не казалось странным, но его съедало любопытство. Кто-то пел наверху. Север не мог узнать голос. Но мотив отзывался в памяти болезненным нетерпением. Женский голос звучал так чисто и звонко, словно совсем не было ветра.

Неожиданно он оказался на вершине, плоской и ровной как стол. Но никого не увидел. Впрочем, как это бывает во снах, сразу обо всем забыл и с интересом озирался в новом месте.

Над горой висела черная плотная туча, так низко, что хотелось невольно пригнуться. А вокруг до самого горизонта — сплошь пики гор и серое небо. Север подошел к краю плоской вершины и посмотрел вниз. Острые хребты внизу выглядели совсем крохотными, словно трещинки на асфальте.

От страха и восторга захватывало дух. Север не думал, что заберется так высоко. Как теперь спускаться? Зачем он вообще сюда забрался? Ведь его давно ждут дома. Мама, Гарья, Марийка и Влад сидят на кухне, ждут его и смеются над его вечным стремлением во что-нибудь вляпаться. Если не поспешить, они все разойдутся, и он не успеет ни с кем поговорить. А им столько нужно было объяснить.

Север сделал шаг назад от края, но кто-то вдруг крепко сжал его плечо. Смеясь, как над невинной дружеской шалостью, некто стал толкать его к краю. Север не мог обернуться или вывернуться из-под жёсткой, грубой руки. От удивления и возмущения слова застряли в горле. Жестокий шутник хихикал все веселее над его жалкой борьбой и неумолимо напирал сзади. От последнего сильного толчка Север качнулся за край. В испуге он выставил ногу и с резким до боли вдохом сорвался вниз, в долгий полет.

Живот подвело.

«Я умру. Сейчас. Через секунду меня не станет.», — думал он со странным любопытством и смирением.

С жутким треском и громом под ним разверзлось пышущее лавой жерло, в которое сыпались обломки скал. Север зажмурился от ослепительного огня и жара.

***

Ужас падения вырвал из него резкий вздох. Север открыл глаза и оказался в темноте, в которой постепенно проступал деревянный потолок.

Пахло печкой, горелой древесиной, смолой и мясным варевом. Слева что-то заманчиво побулькивало.

А еще кто-то тихо пел.

Женщина мычала под нос песню, которую он слышал во сне, а ещё раньше — в детстве. Это он понял только сейчас.

«Так вот куда попадают люди после смерти» — у Севра защипало глаза. — «Я дома».

Следом за приятными ощущениями разрушительной волной тело захлестнули жар, ломота и боль. Простреленная рука горела, словно прямо сейчас к ней прижали раскалённую кочергу. Голова разрывалась как плотно закрытый кипящий котел.

Север зажмурился и застонал, умоляя о помощи или хотя бы о смерти.

Пение прекратилось, скрипнули половицы, и на висок легла холодная рука, подарив мгновенное облегчение. Замутненным взглядом Север выловил в тусклом свете расплывчатый женский силуэт.

— Мам? — выдавил он, цепляясь здоровой рукой за женское запястье.

— Угу. Еще не хватало, — ласково проворчали в ответ.

— Черт… Я что, не умер? — огорченно хныкнул Север, не отпуская чужой руки.

— Понимаю твое разочарование. Я на этом свете уже сто двадцать лет. А надоело мне тут еще в тридцать.

Север запоздало сообразил, что холодная ладонь на щеке и в его горячих пальцах за весь разговор ничуть не согрелась, как будто принадлежала не живому человеку, а....

Он отмахнулся чужой руки и подскочил, забираясь аж на подушку.

— Да-да. Вот так всегда. Стоит сказать про возраст..., — с картинной досадой цыкнула девушка и вернулась к булькающей кастрюле.

“Нет, если она разговаривает, значит уже не какая-нибудь вурдалыня” — отметил Север и успокоился, насколько позволяла боль в перетянутом бинтами запястье.

Обе ладони так же были плотно замотаны и воняли жиром водяного и неизвестной Севру травой.

Он глянул на стоявшую к нему спиной русалку и осмотрелся.

В небольшой комнате без окон почти все место занимала печь. На табурете в блюдце стояла толстая оплавленная свеча. Из печи через щели в плите пробивалось красное зарево. Маслянисто поблескивали бревенчатые стены, увешанные травяными вениками, хозяйственными инструментами и одеждой. Среди шуб и фуфаек Север узнал по светоотражающим полоскам куртку и штаны от своего походного костюма. Сам он сидел во вторых спортивных штанах и футболке. Еще и под шерстяным покрывалом. Неудивительно, что ему было жарко.

А вот хозяйке, судя по плотному наряду даже в протопленной комнате было холодно. Из-под её тулупа торчали подолы ещё нескольких слоёв одежды. На ногах — короткие валенки. Плечи покрывала шерстяная косынка, по которой рассыпались отливающие изумрудом черные волосы.

Если любовь к теплу сложить с ледяными руками, то получалось, что перед Севром действительно не живой человек. Но все-таки с реакцией он позорно перегнул.

— Извините, — робко заговорил он. — Вы русалка?

Незнакомка медленно обернулась к нему с таким видом, словно ей в голову попали снежком. Север уже приготовился к страшной расправе, но девушка вдруг улыбнулась, вроде бы доброжелательно, но с безуминкой.

— О, да. Мы русалка, — с усмешкой подтвердила она. — Это плохо?

Север замотал головой, так что щёки затряслись.

— Н-не! Это прекрасно! Скажите, а давно я здесь? И где вообще это — здесь?

— Поселок "Чистый". Снежок тебя вчера принес.

— А. Сн… Снежок? — Север удивленно икнул. — Это, наверное, тот здоровый бык-убийца-метатель-дротиков?

— Да, наш заботливый и мудрый бычок. Он часто в лесу болтается. То ягод где-то среди зимы соберет, то зверушку раненую притащит..., — с умилением пояснила девушка, помешивая варево в кастрюле. Потом обернулась и многозначительно посмотрела на Севра. — То еще какую-нибудь падаль.

Север взволнованно оживился.

— А он никого больше не находил?

— До тебя деда какого-то здорового приволок, а потом круглого такого парнишку. Твои что ли?

— Мои, — Север с облегчением откинулся на стенку, а потом снова тревожно выпрямился. — Они живы?

— Да. Только у деда обе ноги сломаны и ребра. Он даже пока в сознание не приходил. А второй руку сломал и умом тронулся. Сначала по улицам бродил, тыкал палкой в снег и бубнил себе чего-то под нос, а вот час назад в лес убежал.

— Так надо искать! — Север отбросил одеяло и вскочил на ноги.

— Без тебя найдут, — русалка оттеснила подорвавшегося охотника обратно к кровати и заставила сесть.

— Но я могу быстрее! У меня чутье!

— Расслабься. От Снежка еще никто не уходил, — девушка плеснула из кастрюльки в большую железную кружку густой бульон и сунула больному.

Север взял кружку левой рукой и с подозрением покосился на русалку. Затем осторожно отхлебнул и замер с полным ртом.

— Что не так? — поинтересовалась Врана, начиная сердиться.

— Не могу понять, отравлено или нет.

Русалка замахнулась половником, но, смягчившись, повесила его над печкой. Переставив свечку на кособокий столик рядом с кроватью, она села рядом с парнем.

— Рассказывай, что вы тут вообще забыли?

— Да так. Гуляли.

— «Гуляли», — скептически уточнила девушка.

Север выпил половину бульона и выдохнул, ощущая, как по телу разливается другой жар — обновляющий, сытный, приятный. Сразу почувствовал себя человеком — глубоко пожилым, больным и жалким, но на удивление бодрым. Как будто хлебнул живой воды. Хотя после холода и голода даже обычная подсоленная вода наверняка покажется живительной.

— Гуляли, — сыто выдохнул он. — Потерялись.

— Севочка, — предостерегающе промурлыкала русалка. — Сюда невозможно попасть, просто гуляя.

Севочка поперхнулся воздухом и закашлялся.

— Откуда ты знаешь моё имя?

— Да так. Угадала, — развела руками девушка.

Оба испытующе пялились друг на друга. Глаза русалки искрились зеленью в свете мерцающего огонька свечи.

— Так он здесь, — догадался Север. — Здесь, я знаю! И он тоже знает, что я здесь!

— Кто?

— Влад. Мой друг.

— От семи недуг. Только не говори, что ты приперся сюда, чтобы просто сказать ему «привет».

— Нет. В смысле — да. А что, нельзя?

— Нельзя.

— Это он сам так сказал? — сощурился Север.

— Хуже, — сощурилась в ответ русалка. — Староста. Нам под страхом смерти велено держать вас, чужаков, подальше от Влада. Но…

— Почему? Он же знает меня…!

— НО! — твердо перебила девушка и продолжила уже вполголоса, почти не размыкая губ. — Влад — и мой друг тоже. Сначала поговорю с ним. А потом, может быть, устрою вам встречу втайне от старосты. Если будешь себя хорошо вести. Ясно?

— Бред сивой кобылы, — закатил глаза Север. — Кстати, как ваше имя?

У русалки дернулся глаз.

— Врана. Но это для друзей. Для тебя Госпожа Варанея, — сказала она, резко встав, и с русалочьей беспощадностью сцапала правую руку охотника.

— Ай-яй-йасно. Госпожа Варанея, — послушно повторил Север, чуть не приплясывая от боли. — О-очень приятно!

— Взаимно, — по-щучьи улыбнулась русалка, отпустив его руку, и холодно поинтересовалась. — С дедом хочешь увидеться или нет?

— Да, — буркнул Север.

— Тогда одевайся.

Врана сдернула с гвоздей штаны от костюма и черную клочковатую шубу с капюшоном. Небрежно перекидав шмотки на кровать, она поставила перед Севром валенки.

— Помощь нужна?

— Обойдусь, — он понюхал шубу и закашлялся. — Из обглода что ли? А где моя куртка?

— Это та тряпка с дырявым рукавом? Ее постирали, на чердаке сохнет.

— А эту хоть раз стирали? Вонь как от дохлой крысы.

— Зато перебивает твою, — сверкнула глазами русалка.

Пока Север, чертыхаясь и пыхтя, но кое-как справляясь одной рукой, одевался, русалка тоже переобулась в высокие валенки с мехом, надела ушанку и черную шубу с серыми пятнами.

Глядя на нее, можно было подумать, что на улице космическая мерзлота.

Для Враны так оно и было. В стародавние времена, русалки по осени либо уходили на юг, либо впадали в спячку в чьей-нибудь землянке (перекусив перед этим хозяевами). Но прогресс никого не щадил. Есть людей стало неэтично и небезопасно. Нужно было подстраиваться под новый образ жизни. С одной стороны русалки получили еду, одежду и компанию в любое время суток, с другой — зиму, которую приходилось как-то терпеть. Терпеть собачий холод, постоянное бессилие, короткий солнечный день, снег, по которому ходить тяжело и скользко.

С непривычки от яркого солнца у Севра глаза спрятались в череп. Ослепленный охотник поскользнулся и чуть не сел на крыльцо, повиснув на заледенелых перилах, и съехал по ступеням на ногах. Врана даже не думала помогать, только терпеливо вздыхала и нервно озиралась прищуренными от солнца глазами.

— О нет, — досадливо простонала она. — Давай быстрее.

— Не могу. Ничего не вижу, — жмурясь ответил Север.

Глаза болели и слезились, привыкая к искристой белизне, в которой постепенно вырисовывался далёкий горный хребет, затем — домики, заборы и широкая дорога. На другой стороне улицы задорно махал лопатой фавн. На нем была фуфайка и меховая шапка, из-под которой торчало мохнатое ухо. Лицо фавна Севру показалось смутно знакомым.

— Замело-о уж давно хризантемы-ы в лесу-у, — пропел он, лихо закидывая снег кому-то во двор и на середину дороги.

Работник устало выпрямился, увидел Врану с Севром и побежал к ним.

— Пошли уже, — русалка потащила охотно заторопившегося парня.

— Брат мой! Живой! — фавн, никого не стесняясь, вырвал Севра из лап русалки и обнял как дорогого родственника.

Хотел обнять и Врану, но был грубо отпихнут за рог. Тогда снова переключился на «брата».

— Ох, не плачь. Я тоже рад, что ты сбежал. Теперь вместе будем. Ты же с нами останешься?

Север, вытирая все еще слезящиеся от солнца глаза, так опешил, что логичный вопрос за него задала Врана.

— Тебе рога мозги жмут или как? С черта ли он тебе брат? — она кивнула Севру. — Ты понимаешь, о чем он говорит?

— Он меня убить пытался, — пожаловался Север, стараясь держаться на расстоянии от новогоназванного родственника.

Все еще не верилось, что тот свирепый монстр из скотовника и этот дурачина с лопатой — один и тот же человек, то есть фавн.

— Ты что?! Я только хотел тебя чуть-чуть вырубить и все. Мне сказали, пришлем тебе безобидного, возьмешь у него кл..., — русалка сердито пихнула фавна локтем и тот, как игла на пластинке перескочил дальше по песне. — А у тебя башка такая крепкая оказалась, что у меня барашки в глазах заплясали. Не иначе как у нас с тобой общая пра-пра-пра…

— Уйди а? — вежливо буркнула Врана.

— …Пра-пра-пра-бабка, — закончил он, упрямо глядя на русалку, а потом посмотрел на Севра. — Или дедка. Разве не здорово?

Север слышал что-то такое про своих предков, но от мысли, что это может быть правдой, захотелось расшибить себе голову, только бы доказать обратное.

— Я же представился! — фавн звонко стукнул себя по рогу и схватил Севра за руку. — Меня Лышем звать.

Север едва не пнул его в ответ, тонко промычав от боли.

— А тебя весь поселок знает. Я всем рассказал, как ты помог мне Влада освободить.

— Госпожа Варанея, помогите, — тоном терпеливого, но не железного человека попросил Север.

— Закончил? — Врана сурово оборвала разошедшегося фавна. — Дела у нас. А ты лопату в зубы и скреби, а не раскидывай.

— Ох-ох, деловые, — важно повел плечами Лыш. — Вот вы, наверное, к Мофье идете? А ее нет. Она в столовую как ушла, так полчаса уже там чай пьет.

— Ну так изба-то открыта.

— Не-а, — с виновато-шкодливой ужимкой покачал головой фавн. — С тех пор как я у нее мешочек сушеных грибов одолжил, она стала какой-то необщительной и закрытой. Замок вешает.

— Ври да не завирайся. Она что, больных оставила запертыми в доме?

— Она их с нянькой заперла. Клянусь последней лопатой.

— Ну так метнись за ключом.

— Ты чем слушаешь, селедка? Как это она мне ключ даст?

— А. Тьфу! Толку с тебя как с козла молока.

— Сходи сама, а мы с братом тебя там подождем, — Лыш бросил лопату в сугроб.

— Я с тобой! — Север схватился пальцами за рукав Враны.

— Там народу тьма. Лучше иди, с «братом» пока пообщайся. Или в избе подожди. Только один нигде не болтайся. А не то нам всем бошки отгрызут.

Север попробовал усовестить её неотрывным презрительным взглядом. Но русалка лишь улыбнулась, похлопав Севра по плечу, и быстрым шагом направилась вниз по "расчищенной" дороге.

Возвращаться в дом Север не захотел. Не было у него лишнего времени, чтобы рассиживаться. Пришлось набраться терпения и всю дорогу слушать про побег Влада из Змееграда. Оказывается, в городе давно караулили оборотня, в скотовнике много подсадных пленников, а в охотничьей дружине — своих людей. И навий народ разгуливает в городе чуть меньше, чем полностью, умело маскируясь и прячась по квартирам. Север хотел расспросить об этом поподробнее. Но Лыш резко перешел на местные забавные истории и пошлые анекдоты.

Одно хорошо — его трескотня отпугивала любопытных. Все, кто выглядывал из окна или из-за забора, при виде Лыша тут же отглядывали. Север успел заметить, как за занавеской спряталась жуткая морда с пятачком, за углом дома скрылся кончик длинного волосатого хвоста и услышал во дворе ворчание похожее на лосиное, оборвавшееся хлопком двери. Пару раз в окнах мелькнули человеческие лица, но Север сомневался, что это обычные смертные.

“Чистый. Надо же так назвать” — усмехнулся он про себя, догоняя Лыша.

Лекарский терем выплыл из морозной дымки как сказочный дворец. За пёстро расписанным забором, вырастало целое произведение искусства с резными наличниками, полотенцами и коньком в виде оскалившегося волка. По двускатной крыше бегали тени высоких сосен, растущих за домом.

На козырьке крыльца лежал незаметный среди солнечных пятен кот-баюн. Именно такой, каких Север видел на рисунках в книгах: мордатый, с шикарной полосатой шубой и хитрыми глазами, а не как те дохляки на рынке, которые на мышь и не посмотрят.

Кот повернул щекастую морду к гостям, сверкнул желтыми глазами и, увидев Лыша, раздраженно прижал уши. Дернув пышным хвостом, полосатый прыгнул на высокие столбики калитки — Север удивился, как от такой встряски не рухнула вся конструкция вместе с забором — и потрусил по скрипучим воротам к соседнему дому.

Фавн с досадой пошевелил замок на калитке.

— Уже и на калитке вешает. Разжилась замками. Конечно, долго выслуживалась, — Лыш подошел к качелям, стоявшим в стороне от калитки и с размаху плюхнулся на них задом. — Тут у нас кто больше старается, тот лучше всех располагается. Ничего, в следующем году я тут буду хозяйничать. Э-э-эх!

Он оттолкнулся копытами и со всего маху качнулся. Столбики жалобно пискнули.

Север сел на пенек рядом с качелями.

— А что у вас за староста такой? Сильно страшный? Чего он так о Владе печется?

— О нем все пекутся. Он наш спаситель, ключ в светлое будущее.

— В смысле?

Лыш не ответил. Кажется, даже не услышал вопрос. Увидел кого-то и соскочил с качелей.

По дороге мимо дома Мофьи бежала кикимора — долговязое создание с длинным лисьим носом, ослиными ушами, торчащими из-под косынки и журавлиными ногами, на которых она без всякой обуви ловко чапала по рыхлому снегу с двумя тяжелыми ведрами в руках.

— О-о! Добруня! Ты куда?

— Обглоду помои несу, — тонким, будто шуточным, голосом пропела кикимора.

— Одна в лес?

— А кого мне бояться?

— Причём тут “бояться”. Мы уже сто лет не болтали. Тебя разве с кухни вытащишь. Подожди, я этого сплавлю и с тобой пойду.

— Некогда мне ждать. Дел полно, — деловито отрезала кикимора и поковыляла дальше.

— Слушай, ты если хочешь, иди, — предложил Север. — Я и один подожду. Чего мне тут делать-то еще.

— Не могу я, — неуверенно возразил Лыш.

— Да, что со мной будет? Тут кругом никого. Врана, наверное, уже обратно бежит.

— Ну..., — задумчиво сморщил нос фавн. — Только не отходи никуда. А то и меня подставишь и её.

— Ни в коем случае, — серьёзно покачал головой Север. — Мы ж братья, сам сказал.

***

По гололедице сильно не разбежишься. Особенно в гору. Но Врана, семеня мелкой рысью, ни разу не упала и нигде не задерживалась.

Довольная, что смогла так быстро вернуться, она подошла к дому и огляделась: ни охотника, ни Лыша, ни шиша. Только следы копыт и ботинок перекрещивались и расходились в разные стороны.

От злости у русалки зрачки по-рыбьи выпучились, и дернулось третье веко.

— Убью. Обоих.