Глава 51. Огонь.

Во дворце стало тихо. Никто не ломился в Гарьины покои. Хотя наверняка нашлась бы тварь, которую не смутили бы ни запертая на огромный засов дверь, ни четвертый этаж, ни голая стена без подступа к окну. Но с улицы через плотно закрытые и зашторенные окна доносились только воинственные крики и время от времени что-нибудь грохотало или разбивалось. Гарья и Аресий продолжали сидеть в полной темноте и тишине и дожидаться Лютомира.

Гарья устроилась на полу, привалившись спиной к кровати. С одной стороны она на всякий случай положила кочергу, с другой — щит в виде дверцы от тумбочки с удобной круглой ручкой посередине. Она скучно смотрела в темноту и вслепую распускала рукав рубашки. Стоило вытянуть одну мешавшуюся нитку, как пальцы сами вылавливали следующую.

Великий замысел Лютомира и Аресия сыпался на глазах. Гарье было гадко и стыдно за то, что она невольно радовалась подобному исходу. Жертвоприношение стало для нее ярким доказательством, что никакой она не боец и не защитник. Она трусиха, которая сидит и ждет, когда все само случится, чтобы потом подстроиться к новому порядку.

Только что это будет за порядок? С оборотнем под ручку? Ни за что. С нее хватило одного чудовища — Аресия. Когда все закончится, она убежит и вернется в деревню. Там домов много — занимай любой. Разгонит чертей и будет жить. Одна. Севка вряд ли согласится составить ей компанию, а ей гордость не позволит даже заикнуться о приглашении. Поздно. Все мосты сожгла.

Нитка собрала ткань гармошкой и оборвалась. Теперь конец было не поймать, а рукав остался с уродливым шрамом. Это раздражало. Как и возня у выхода. Судя по постоянному скрипу, пыхтению и шуршанию, Аресий не просто сидел в кресле, подпирающем дверь, а выплясывал вприсядку, жонглируя капустой.

— Тебя блохи что ли едят?! — шикнула Гарья.

— Да! Твои!

— Заткнись.

— Что, правда глаза колит?

— Да заткнись ты! — громче цыкнула Гарья, вставая на ноги. — Кто-то идет.

Аресий недоверчиво затаился. Из коридора действительно послышались шаги и гулкий недовольный бубнеж.

— «Кто-то»! — фыркнул Аресий. — Это отец. Или слуги.

С тихим щелчком тьму робко потеснил маленький огонек зажигалки. Аресий запалил свечку, поставил ее на стол, возле чешуйки в мешке, и принялся освобождать дверь. Но Гарья вдруг остановила коленом кресло, которое он потащил в сторону.

— Рехнулся? А если это не он?

— А кто еще?! Никто не знает, что мы здесь! Сгинь!

— Щас сам сгинешь!

— А-а. Понял, — Аресий растянул губы в самодовольной улыбке. — Ты хочешь подольше побыть вдвоем? Как в нашу ночь? Знаешь, мне даже понравилось. Не ожидал что ты такая страстная.

Гарью передернуло от упоминания той ночи, и от тона каким это было сказано — сладкого как трупный запах залежавшейся в подвале дохлой крысы. Она-то, сердобольная дура, решила, что та ночь стала для Аресия неисправимым моральным потрясением.

Гарья двинула кресло к двери, задев Аресия подлокотником по недавно сломанной, но уже почти зажившей ноге.

— Че творишь, дура?! — он грубо отпихнул ее и тут же с ответного толчка растянулся на полу. — Совсем охренела, кабаниха?!

Он вскочил и злобно глянул на девушку. Ее предостерегающий взгляд и приложенный к губам палец убедили его повременить с местью и затаиться.

Створки двери шевельнулись, уперлись в засов и вернулись в исходное положение.

— Пап это ты?! — подал голос Аресий, за что получил пинок от Гарьи. — Ты...! Еще раз меня тронешь…!

— Гарька, ты там? — вопросили с той стороны.

— Север? — удивилась Гарья, ожидая кого угодно, но не его.

— Уходите! — пригрозил Аресий. — Не то хуже будет!

— А. Вы вдвоем там, — язвительно смутились за дверью. — Надею… Э-э, то есть, извиняюсь, если прервал на самом интересном.

— Че приперся?! — рявкнула Гарья.

— Вас спасать… Но, учитывая тон беседы, мы можем и не вмешиваться. Только возьмем чешуйку и уйдем.

— Кто “мы?”?

— Я и Влад.

— Какой ещё Влад?

— Ну. Оборотень.

— Лучше проваливайте! — вспыхнул Аресий. — Щас придет мой отец и…!

— Не придет. Он немножко занят другим оборотнем.

— И что он сделает?! — насмешливо фыркнул Аресий. — Какие вы тупые! Моего отца нельзя убить. Даже если вы его на кусочки порвете, он будет жить.

— … Пока сам не захочет, — вспомнила Гарья рассказ Лютомира о второй жене, которая попросила о смертности и покончила с собой.

Она вцепилась в кресло, своротив его в сторону. Аресий еле успел отскочить, но сразу ухватился за подлокотник и пихнул кресло обратно к двери, откуда его снова грубо отодвинула Гарья. Несчастная мебель выплясывала чечетку, пока ее толкали и вертели то туда, то сюда.

— Уймись! Все кончено! — рычала Гарья.

— Ничего не кончено, пока я не скажу! Ты сама этого захотела! Будешь мешаться под ногами, тебя казнят за измену!

У Гарьи дернулся глаз и кулак. Она промолчала, боясь, что, если откроет рот, ее стошнит.

В первый раз Аресий показался ей приличным и общительным юношей, даже немного красивым. Но стоило узнать его поближе, как первое впечатление лопнуло будто лягушка под колесом телеги.

Молодой князь вонял как сотня немытых бродяг. Не только после боя на арене, а постоянно. Деревенские подростки хоть в речке купались, а в холодное время иногда и в бане. Аресий же будто с рождения как оделся, так и ходил. Единственный раз, когда от него не несло навозной квашнёй — это день свадьбы. Его общительность словно гнойный прыщ при малейшем давлении вскрылось нездоровым стремлением показать свою невоспитанность, как качество достойное восхищения. Его противный ломающийся голос, напыщенная грубая речь и запах наравне с его поведением вызывали у Гарьи невыносимое отвращение.

Все ее терпение до этого момента держалось на двух столпах: жалости к Реське, как к сироте при живом отце, и желании принести людям пользу. Первый столп пошел трещинами сразу. И что-то подсказывало Гарье, что второй тоже не долго осталось стоять. Хреновый из нее выходил строитель, как и княжна.

— И хорошо, — спокойно сказала она с легкой насмешливой улыбкой. — Хотя бы больше не увижу твою рожу.

Аресий не ответил. Весь затрясся и сжал кулаки.

***

Север услышал за дверью удар, как будто кого-то уронили на пол, и звуки борьбы. Он с размаху приложился всем весом о створки. Дверцы скрипнули, но снова уперлись в крепкий засов.

— Влад! Неси топор! Или что-нибудь тяжелое.

— «Может ты сам? У тебя же чутье, ты быстрей найдешь».

— Во-первых я занят, во-вторых, у меня уже не сил бегать по лестницам, — пропыхтел Север. — В-третьих, ты же волк. Видишь в темноте.

— «Та шо вы говорите?» — с возмущением огрызнулся Влад. — «Меня вообще-то пять минут назад чуть не задушили!».

— А я крутил колесо! П… полчаса назад! Потом бежал сюда! Я щас прямо тут сдохну! — драматично простонал Север, навалившись на дверь всем телом.

— «Конечно. Я вот всегда полон сил, делайте со мной что хотите», — волчок все-таки посеменил прочь, приговаривая, точнее подумывая себе под нос. — «Мы бодры, веселы! Бодры надо говорить бодрее. А веселы…»

Окончание Север не услышал, но догадался и даже немного вдохновился. Он стал ломиться в чужие покои. Хотя, в его случае «ломиться» — слишком громкое слово. Скорее кидаться на дверь, как кит-самоубийца на берег.

За дверью продолжался грохот, яростные рыки и пыхтение дерущихся.

— Вы-то там что делаете?! Реська, если сейчас же не откроешь, тебе же хуже будет! — рычал Север, тряся дверь. — С ней опасно в одной комнате находиться!

Со стороны лестницы вскоре послышался топот.

Охранники бегут или свои? И кто это свои? — задумался Север. — И с каких пор под своими подразумевается нечисть?

Огонь с улицы едва доставал до окон четвертого этажа, подкрашивая потолок и кого-то высокого и рыжего в конце коридора. Весь этаж задрожал под копытами кентавра, который неспешно гарцевал в багровых сполохах пожара.

За кентавром с характерным быстрым цоканьем когтей трусил волчок. В тёмном коридоре его только по звуку и можно было распознать, как комара.

— "Топора не было", — посетовал Влад.

— Вы чего, ребята? — изумился Север, хватаясь за голову, и посмотрел на Йура. — Ты как сюда забрался?

— По лестнице, — просто ответил Йур. — А ну řазойдись!

Потолок был слишком низкий, чтобы встать на дыбы. Поэтому кентавр повернулся к двери задом.

***

За то время, пока Влад ходил за топором, Гарья смогла подмять Аресия под себя, и теперь пыталась перехватить его руки. Пацан, изворотливый как угорь, выкрутился и оцарапал ей запястье грязными ногтями. Гарья с шипением отдернула руку и рефлекторно влепила юному князю пощечину такой силы, что у самой ладонь защипало. Воспользовавшись его замешательством, она вскочила, чтобы, наконец, отодвинуть засов. Но не успела. Аресий схватил ее за штанину и дернул. Гарья не удержалась, качнулась назад, запнулась о его ногу и навалилась на кресло. Аресий встал и ударил поднявшуюся девушку локтем в живот. От неожиданности и резкой боли Гарья со стоном согнулась и осела на пол — кресло Аресий любезно отодвинул ногой.

— Я просто убью тебя! — яростно процедил Аресий, доставая из-за голенища сапога нож. — Терять мне уже нечего.

Он довольно ухмыльнулся, увидев на лице девушки испуг, но, оказалось, она смотрела не на него, а за его плечо. Да и в комнате стало как-то слишком светло.

Мешок с чешуйкой горел. Пламя уже охватило стол и вышитую картину над ним. Свечка при этом мирно горела в чашке, как будто была не причем.

— О, черт!

Аресий схватился за край мешка, резким движением сдёрнул на пол. Задетая чашка со свечкой упала на пол, покатилась и стукнула об дверь. В ту же секунду с другой стороны постучались, как принято в этом доме — с ноги. Точнее с задних копыт. Грохнуло раз, второй. С третьего пинка одна дверца сорвалась с верхней петли.

Аресий быстро затоптав мешок, схватил его и прыгнул через Гарью, нацелившись на балкон. Гарья схватила его за больную ногу, и он растянулся на ковре. Нож выпал из рук и завалился куда-то под кровать. Аресий брыкнулся, чуть не двинув Гарье сапогом по лицу, вскочил и упрямо поковылял к дверям.

Очередной удар обратился в хруст. Левую створку сорвало полностью, и двери косо легли, едва держась вместе на одном только засове. Первым в проход запрыгнул Влад и забегал взглядом по комнате, ища чешуйку. Гарья ошарашено уставилась на черного взлохмаченного волка, а потом, словно указывая, обернулась.

Аресий рванул балконную дверь. Огонь от сквозняка радостно вспыхнул, ярко осветив комнату, сбросил картину со стены и полез на потолок. Аресий сделал только шаг на балкон и успел разок вдохнуть ночной воздух, как его сразу дернули обратно. Что-то маленькое и черное с рычанием тащило его за подол кафтана.

— Отстань, псина! Я не боюсь тебя, понял? — прижимая к себе мешок одной рукой, он колотил второй волка по морде и голове. Попадал правда через раз.

Север в это время торопливо и грубо поднимал сестру с пола.

— Вставай, ты! Быстрее шевелись!

Гарья не могла быстрее. Ей мешала боль в животе, а ещё интригующая борьба оборотня с Реськой.

Волчок отпустил кафтан и вцепился в мешок. Прожженная ткань с треском порвалась. Чешуйка ослепительно блеснула в свете огня и упала на пол с тяжелым стуком, как будто табурет уронили. Влад посторонился, боясь быть задетым Змеевым даром. Аресий же дернулся вперед и накрыл собой огромную пластину.

И закричал.

Все уставились на него и на следующие несколько жутких секунд забыли про пожар.

Одного касания хватило, чтобы юноша в самом расцвете жизни начал стареть на глазах и превращаться в мумию наподобие своего отца. Не в силах оторвать руки от чешуйки, Аресий уже не кричал, а хрипел в мучительно долгом, последнем выдохе. В слепой агонии он вытаращился на Гарью, а потом затих и закостенел.

Все трое потрясённо пялились на иссохшее тело, которое меньше, чем полминуты назад ещё было молодым человеком.

— Уходим! Влад! — голос Севра казался далёким и нереальным. — Идём же!

Волк встал на ноги.

— Что ты делаешь? Идём!

— Одну минутку! — рыкнул Влад, стаскивая с кровати покрывало.

Север тем временем выпихнул сестру из комнаты. Гарья только что молча наблюдавшая, как человека высушило насмерть, вскрикнула, увидев в темном коридоре кентавра.

— Это Йур, — успокоил Север. — Мой друг.

— Мечтай! — хохотнул Йур.

Держась за живот, Гарья обошла кентавра вдоль стенки и оперлась на подоконник. Казалось бы, уже больше ничто не могло её удивить. Но потом она посмотрела в окно.

— Твою душу Навь…!

***

Влад-руки-лапки непростительно долго копался с чешуйкой, пытаясь обвязать ее покрывалом. Север предложил свою помощь, как человека с прямыми руками. Влад предложил ему засунуть прямые руки в аналогичный проход.

— Эй! — свистнул кентавр, заглянув в горящую комнату. — Вы чем тут занимаетесь?!

— Все нормально! — кашляя, отмахнулся Север. — Мы собираемся. Вы пока выходите.

— Ладно. Не тоřопитесь. Там пеřесмешники.

Влад и Север переглянулись. Если пересмешники здесь, значит барьер исчез. Если барьер исчез, значит, Лютомир мёртв. А это значит, что покрывало уже не нужно.

Влад выбросил покрывало и нагнулся к волшебно сияющей и смертоносной чешуйке. Дрожащие когтистые пальцы замерли в нескольких сантиметрах от нее.

— Влад, уходим! Плюнь ты на чешуйку! Пусть сгорит к чертям! — Север, закрывая рот и нос рукавом, потащил его под локоть к выходу.

А сгорит ли? — сомневался Влад. Он отпихнул Севра, вернулся, схватил чешуйку обеими руками и… И ничего не почувствовал. Только услышал громкий на всю комнату голос.

— Прими!

— А? — Влад обернулся, чуть не выронив пластину.

— Брось, говорю! — кричал Север. — Фу!

— Она твоя!

Незнакомый голос прозвучал совсем рядом, но в комнате больше никого не было. Влад решил разгадать эту аномалию позже, в менее жарком месте и, прижав тяжёлую чешуйку к груди, вороватой обезьяной поковылял на двух лапах за Севром, Йуром и Гарьей.