Глава 13 (и 14) Тот, кто живет в лесу

Влад удалялся в лес. Сам по себе. Без никого.

Йур, конечно, хороший человек, но малознакомый. Север тоже далеко не друг детства. Но, вообще, Владислав Зайцевич считал себя достаточно самостоятельным и сумасшедшим, чтобы без сопровождения отлучиться по нужде.

Он проболтал с Йуром полночи, и сгрыз с ним на пару корзинку яблок. Они ему не понравились. Он им — тоже. Поэтому, утром дикие плоды в срочном порядке запросились на волю.

Как порядочный человек, Влад не хотел иметь дело с последствиями своего необдуманного чревоугодия прямо возле чужого жилья, да ещё и на виду.

Он помнил, что пересмешники в этот ранний час спят, а кроме них в лесу никого нет. Его даже не пугал утренний полумрак, в котором он едва различал деревья. Пробирающий до костей холод и настойчивое урчание в животе — лучшее средство от страха.

Стараясь не терять огонек костра из виду, Влад оглядывался каждые десять шагов и на всякий случай помечал путь: ставил к деревьям палки или прутики и с особым усердием топтал высокую, лохматую ковыль. Заприметив впереди удобный овражек в лопухах, он позволил себе отойти ещё дальше и уединился там.

Беспричинная тревога настигла его в самый неподходящий момент, когда бежать нельзя, а оставаться слишком страшно. Порыв ветра потащил по земле листья, зловеще загудел в темных кронах.

То, что таилось за деревьями последние пару дней, готовилось явить себя.

Подгоняемый ощущением, что кто-то снова на него смотрит, Влад быстро закончил дела и с несвойственной ему ловкостью выскочил из оврага. Обратно к землянке шагал бодро, но старался не бежать, чтобы не потакать своему страху, и заодно не спровоцировать того, кто сидит в лесу. Что-то Владу подсказывало, что улыбка ему в этой ситуации не поможет.

В лесу чуть посветлело. Но легче от этого не стало. Протоптанная тропинка исчезла, словно ее и не было. Более не примятая трава колосилась на ветру. Кругом темнела стена из переплетенных веток кустов и деревьев. Они будто нарочно сгрудились, чтобы не выпустить человека.

Боясь заблудиться ещё больше, Влад остановился. Покрутился на месте, ища если не светлячок костра, то хоть что-нибудь знакомое, мимо чего он проходил. Прислушивался, надеясь уловить треск веток, которые кентавр с утра ломал на растопку.

Земля тихонько ухала под ногами, будто от чьих-то тяжелых шагов. Однако Влад понимал, что это колотится от страха его собственное сердце.

Нужно было успокоиться.

В конце концов, Йур — ещё ребенок, а как-то живет в лесу один. Будучи частично лошадью, он, наверняка чувствовал опасность и не стал бы оставаться в плохом месте.

Значит, бояться было нечего. Здесь только ветер и деревья. И воображение, которое как ему и полагается, просто разыгралось в незнакомом месте.

Влад, глубоко вдохнул, прогоняя оцепенение, задержал дыхание и прислушался снова. Где-то журчала вода. Это было до жути странно. Он не видел ни одного ручья по дороге в лес.

И все же беззаботное журчание развеяло тягучее ощущение западни.

Идя на звук воды, Влад вышел к прогалине перед скалистым возвышением. На ней торжественным пламенем краснели кусты сочных крупных сон-ягод. Из щели в скале, маня своей хрустальной чистотой и звонким переливом, бил родник; прыгал по обточенным до гладкости камням и исчезал в траве.

Влад присел и, подставил руки под ледяную струю. Потом набрал в ладони прозрачной воды, хлебнул и закрыл глаза от наслаждения.

Эта вода — не чета той, что набиралась в бочки кентавру вместе с мошками, трухой и листьями. Возможно, вода в ручье — была та самая живая вода, что и во флягах у охотника. Хотя после первого глотка не последовало того же вдыхающего жизнь ощущения. Но Влад ничуть не разочаровался. Пил, пока от холода не свело зубы. Затем умылся и причесал мокрой рукой запылившиеся спутанные волосы, с тоской мечтая о горячем душе.

Влад встал, последний раз провел мокрыми ладонями по лицу, открыл глаза и окаменел. В нескольких шагах перед ним, среди неподвижных сосен, стояло, едва заметно покачиваясь, тонкое уродливое деревце.

Грязно-черный стебель плотнел на глазах, собираясь из ближайших растений, разбухшей древесины и мха. К низу расходился на кривые, длинные корни-пальцы, которыми он опирался на землю.

Чувствуя, как в жилах холодеет кровь, Влад поднял глаза.

Над ним, примерно на высоте дорожного знака нависало лицо. Назвать его человеческим или хотя бы обезьяньим язык не поворачивался. Оно и на лицо-то было похоже случайно, скорее — нелепая, подвижная маска, слепленная из глины и древесной коры. Живое нечто не имело глаз, но внимательно рассматривало человеческое существо постоянно меняющими расположение пустыми глазницами.

Под его, неотрывным, изучающим взглядом Влад будто врос в землю. Голова закружилась. С предобморочным стоном он качнулся назад и, запнувшись о кочку, машинально переставил ногу.

Этот простой рефлекс вывел его из ступора. Видя, что безликое существо никак не отреагировало на резкое движение, а продолжало висеть точно огородное чучело, Влад стряхнул остатки оцепенения и побежал прочь.

***

Утро охотника началось с сюрпризов наоборот — это когда то, что ты отыскал с большим трудом и берег как зеницу ока, неожиданно исчезает.

Влада не было ни в землянке, ни возле неё. Север нашёл только свою куртку, висевшую на колышке у костра. С перепугу он даже забыл, что у него есть чутьё и требовательно, если не угрожающе, уставился на кентавра.

— Ушел по нужде и не веřнулся, — небрежно сообщил тот, со смачным хрустом ломая копытами березку толщиной с мужское бедро.

— Что значит...?! — недовольно вспыхнул Север, но встретив недобрый взгляд кентавра, держащего в руках половинки деревца, нехотя заткнулся.

Оставив опросы и некультурные замечания при себе, он отправился искать дезертира сам.

***

Долго искать не пришлось. Север увидел Влада издалека и уже заготовил порицательную речь, начинавшуюся с вопроса "Ты совсем страх потерял?". Но не успел он и рта раскрыть, как Влад с выпученными глазами пролетел мимо, даже не притормозив. Север замешкался, посмотрел ему вслед, потом на лес. Что случилось, он так и не понял, но тоже побежал обратно.

Йур только начал обтёсывать тонкие ветки с очередной берёзки, как из леса, выскочил Влад и юркнул в дом. Когда туда же с не меньшей стремительностью залетел охотник, кентавр навострил уши и завертел головой, прислушиваясь. В лесу было тихо, но на всякий случай он решил тоже спрятаться.

Они встали у входа — Йур с луком и поставленной на тетиву стрелой и Север с чугунной трубой. Стояли бок о бок, серьёзные и готовые встретить зло.

Около минуты в землянке слышалось только шумное дыхание запыхавшихся Севра и Влада. Никаких признаков приближающейся опасности чуткие уши кентавра так и не засекли.

— А что случилось-то? — спросил он.

Охотник пожал плечами. Всё внимание перешло к Владу, который, ни жив ни мертв забрался на кучу сена и прилип спиной к самой дальней стенке.

— Огр..., — сглотнул он. — Огромное… Б-без г-глаз… Гол-лова...

— Тьфу ты! — Йур опустил лук и вышел на улицу.

Его реакция прогнала охвативший Влада первобытный ужас, оставив лишь недоумение. А от ухмылки охотника стало даже стыдно, хоть он ещё не знал за что.

— Лешего, что ли, увидел? — снисходительно поинтересовался Север, будто у ребёнка испугавшегося паука-сенокосца.

— А я знаю?! Он не представился! — быстро перешёл от испуга к негодованию Влад.

Севра это ещё больше развеселило, но он пока держался.

— Нет, я, конечно, понимаю твои чувства. Рожа у него та ещё. Но бояться нечего, он невинен как бабочка.

— Да что ты говоришь?!

Отшвырнув полог в лицо охотнику, Влад вышел из дома.

— Тут нечего стыдиться, — безуспешно пытаясь скрыть улыбку, утешал Север. — Я тоже в первый раз чуть не обделался от его морды. Мне было пять или шесть.

— Здорово. Ржунимагу.

— Ладно-ладно, да, забыл сказать про него. Но ничего же не случилось.

— Да уж, в этот раз пронесло, — съязвил Влад и, скользнув взглядом по Йуру, вспомнил про ещё одну вещь. — А зачем ты сказал, что кентавров не существует?

Йур покосился на Севра, как на полоумного.

Север стыдливо потупился, потирая грудь, на которой, судя по остаточной боли, надолго остался синяк.

— Это я… Пошутил.

Влад с напускным восторгом хохотнул.

— Пошутил! Ух ты, здорово! А где скрытая камера?! Куда мне улыбнуться?!

— Ну че ты бесишься? Досталось-то мне.

— Кстати про бешеных. Когда ты просил не убивать тебя и попросил поклясться, что не оторву тебе руки или как-то так, ты тоже пошутил?

— Когда я такое говорил? — неубедительно удивился Север.

Влад предъявил ему бумажку с изображением оборотня.

— А это что?

Север рефлекторно схватился за задний карман — естественно пустой

— Она выпала, — пояснил Влад без тени стыда. — Ну? И что это за картинка? С верблюдом на песке.

Север не понял про верблюда, но не стал уточнять.

— Тебя не касается.

— Да? А я вспомнил ещё кое-что, — напирал Влад. Он всю ночь "сращивал" в голове все, что успел пережить в Нави с найденной картинкой. — Тот странный мужик тоже что-то говорил про обращение. Он грозился убить нас обоих. Ты не маньяка ловил. Ты принял меня за оборотня, а он тебя опередил? Так?

— Так это ты оборотень?! — поразился кентавр.

Север укоризненно махнул на него рукой, мол: “Дурак, что ли, так с плеча рубить?”.

— Не слушай его. Ты прав, мы приняли тебя за оборотня, но ошиблись. Сам-то посмотри, ну разве ты похож на эту страхолюдину?

— Вот именно! Как вы меня с ней спутали?!

— Тык… Темно было.

Влад уставился на него, как учитель на опоздавшего ученика, оправдывающегося переведенной через дорогу бабушкой.

— За дурака меня держишь?

— Ладно. Если ты так хочешь это услышать..., — Север развел руками и поздравляющим тоном признался. — Ты — оборотень.

Влад рассмеялся.

— Чокнулся что ли?!

— Что такое? Уже не веришь? Забыл, где находишься? — услужливо напомнил Север.

Влад перестал ухмыляться.

И правда, если бы ему ещё в поселке сказали, что он оборотень, он покрутил бы у виска и пошел домой. Но теперь, после встречи с пересмешниками, лешим, да ещё с кентавром, аргументов для сомнений оставалось все меньше.

— Нет, — усмехнулся он, будто умиляясь розыгрышу, в который так глупо попался. — Это бред даже после всего что я видел. Мне бы сказали, если бы я каждое полнолуние обрастал шерстью и грыз людей.

— Луна уже много лет как не причем, — уже спокойнее сказал Север. — Настоящих оборотней давно не осталось. А ты — волчок. Можешь обращаться по своей воле.

— Серый бочок?

— Это порода такая, балда. Более… м-м-м… Сознательная. Вас вампиры вывели из настоящих.

— Вампиры. Вывели. Как помидоры что ли?

— Не веришь мне, прочти сам, — Север кивнул на бумажку. — Это страница из древней охотничьей книги.

— Я не понимаю на древнесатанинском.

— А ты поищи знакомые буквы.

Смерив Севра недобрым взглядом, Влад расправил страницу и всмотрелся в текст. В этот раз искаженные слова охотнее складывались в осмысленный бред.

[Волчкъ уъ ѻтличїѥ съ дрѥвнѧгѧ ѻборотнѧ ѻбрщѧѥтсѧ бѥзъ полнолꙋнїѧ. Сдѥвѧѥтъ любꙋю ѵпостѧсь и ѻстѧѥтсѧ въ ꙋмѥ. Выносливъ. Имѣѥтъ крѥпкоѥ здровьѥ. Ѻбрѧщѥнїѥ пѥрѥдѧѥтсѧ по мꙋжской линїи. Длѧ продолженїѧ рода волчкъ ивщѥтъ дѣвꙋшкꙋ срѥди людѥй. Крѧйнѥ ѻпѧсѥнъ...]

Дальше он даже не стал читать, резко убрав бумажку от лица и истерично хохотнул:

— "Крайне опасен"?! Я?! Да я… Я не то, что укусить, я даже ущипнуть никого не могу! Ты же сам видел, что со мной было вчера, когда я захотел тебе врезать.

— Видел. Я об этом думаю с нашей первой встречи.

— И...?

— И я подумал, что, наверное, скорее всего… Мне так кажется, хоть и не могу сказать точно, я же не ученый...

— Ща лягну, — поторопил Йур, проникшись интригой.

— Ну?! — раздраженно рявкнул Влад.

— Ну, в общем, твоего, так сказать, зверя, так сказать, наверное, запечатали вместе со способностью проявлять агрессию, даже самую малую и несерьезную, — к концу предложения неловкая придурковатость сошла в сочувствие.

— Интересно. Тогда как же ты понял, что я оборотень, если я ни разу не обращался?

— Ну… Признаков много. Ты за весь этот путь ни разу не пожаловался на усталость, обожрался сон-ягод, от которых нормальный человек окочурился бы ещё вчера, как, кстати и от живой воды. И, вероятно, ты никогда не болел. Я прав?

Влад угрюмо молчал. В голову полезли воспоминания, лишь доказывающие слова охотника. Будучи вечной целью для битья, он думал, что его организм просто приспособился к постоянным ссадинам и синякам, потому и восстанавливается быстрее — не за несколько недель, а за три-четыре дня. А внезапный упадок сил и тошноту вместо самозащиты принимал за странный душевный "загон", причину которому не мог найти. И не пытался. Он считал это все нормальным, потому что мама тоже реагировала на это спокойно, словно так и должно быть.

— Погоди-погоди. С ягодами все понятно, это все здесь было, в Нави. А как ты вычислил меня там, в поселке?

Север озадаченно поджал губы и, помедлив, со стыдливым присмешком предупредил:

— Ты не поверишь.