Глава 2 Влад

Настенный светильник окрашивал тусклой, но уютной рыжиной старые обои, заваленное одеждой кресло, гору тарелок на столе и небоскребы коробок, еще не разобранных с переезда. Уже полгода они могучей горой подпирали почти пустой шкаф. В его темной лаковой дверце отражалась незаправленная кровать, на которой прямо в одежде вытянулся Влад.

Черные волосы распластались по подушке раздавленным вороном. На животе, почти мурлыча, пригрелся ноутбук. Выпавший наушник увещевал:”… у меня засыпа-ай.… Засыпа-ай под пенье дождя...”. Но Влад не спал. Он работал. А глаза закрыл, чтобы думалось лучше.

На миг проснувшись, он провел пальцем по сенсорной панели и «разбудил» погасший монитор.

Из меню фоторедактора на него смотрела незнакомая, но уже намозолившая глаза парочка: прыщавый парень а-ля знойный кентавр и девушка с эльфийскими ушами и губами уточкой. Заказчик просил "всего-то" неумело подставленные с фотографий лица в анфас "естественно и красиво" развернуть боком и сделать так, чтобы этот продукт слепого амбидекстера-рукожопа превратился в поражающий реалистичностью шедевр фэнтезийного жанра.

Влад уже одолел стадии «гнев» и «торг» и как раз впал в смирение, размышляя о том, как далеко могут зайти в своих отношениях существа с разным количеством ног.

Послать бы заказчиков с такими запросами куда подальше, но гордость не велела. Редактировать фотографии — это единственное, чем мог заработать девятнадцатилетний Владислав Зайцевич в Славных Упырях.

Нет, нормальная работа в поселке нашлась бы, а у Влада были на нее и силы молодецкие, и желание. Вот только...

Мама не разрешала.

Всю жизнь Влад был у нее как на поводке. В гости с ночевкой нельзя, с классом в кино нельзя, гулять до темноты с друзьями нельзя. Да и друзей-то можно было по птичьей лапке пересчитать. Переезжая каждый год в новый город, невозможно с кем-то толком сблизиться.

В школе он показывался раз десять за год от силы — для вида, и чтобы кое-как сдать экзамены.

Влад такому расписанию только рад был. С одноклассниками все равно никогда не ладилось.

Мама успешно доставала для отмазки разные справки, хотя в поликлиниках Влад бывал еще реже чем в школе. Он там существовал в виде однажды заведенной медицинской карты. Здоровья же у него было хоть отбавляй.

Но если в детстве чрезмерная опека казалось естественным — родители всем все запрещали, — то у повзрослевшего Влада старые правила вызывали законное возмущение.

Однако расспрашивать маму было себе дороже. Каждый раз она почему-то сердилась и уходила от темы, а если Влад ослушивался правил, то демонстративно замыкалась в себе, становилась равнодушной, “убитой”. Влад не переносил ее отчуждения и сдавался.

А потом он научился обманывать и подыгрывать, успевая и в кино с друзьями сходить и тайно подрабатывать у знакомых репетитором английского языка, курьером или уборщиком. И когда мама узнала об этом, они подозрительно шустро переехали в Славные Упыри.

Тут ничего массового не происходило, кроме очереди в продуктовый магазин, а понятия «репетитор» и «иностранный язык» вызывали у местного населения только усмешки.

Единственным выходом в люди и возможностью заработать остался интернет. Но и это маме не нравилось. Она настаивала, что, если сыновьям что-то нужно, она готова это купить. Несмотря на постоянные переезды, деньги были в достатке. Правда, каждое новое жилище оказывалось все хуже и дальше от цивилизации.

Влад нащупал выпавший наушник, но не успел вернуть его в ухо, как внезапная вибрация под спиной заставила его забыть про музыку. Он выскреб нагретый мобильный телефон. На экране светилось имя «Алиска». Брови Влада удивленно поднялись, а заспанные, то есть, утомленные работой, глаза раскрылись чуть шире.

Влад нервно ухмыльнулся и ответил на звонок:

— Приве… кхм, — начал он охрипшим голосом, прочистил горло и поздоровался как было принято. — Привет, Ты!

— Привет, Ты! Спишь? — удивилась девушка, даже не подумав извиниться.

— Работаю, — важно заявил Влад, зевая. — Меня нет дома.

— У тебя свет включен.

Влад выпутался из проводов наушников, спихнул с себя ноутбук, сполз с кровати и выглянул на улицу. Алиса стояла на дороге за домом и махала ему с энтузиазмом Робинзона, увидевшего вдали корабль — придуривалась, как обычно.

— И че ты там машешь? — замученный голос не выдал улыбку. — Поднимайся.

— Да, я только спросить.

— В твоих авантюрах я больше не участвую. Еще с прошлого раза трясет.

— Ты тогда сам говорил, что тебе скучно!

— Ты права. Пока, Алиса.

— Ладно-ладно, на этот раз никаких плаваний за утиными гнездами! — торопливо пообещала девушка. — Тем более, плот кто-то увел.

— Негодяи! — с плохо скрываемой радостью рассердился Влад.

— Да. Так вот. Ты вроде говорил, что увлекаешься фотографией.

— Так это когда было… А что?

— К нам родня далекая приезжает, мы едем на озеро.

— Дальня… — хотел поправить Влад, но вовремя одернул себя, чтобы не влезать в спор, в котором проиграет. Алисе лучше знать, дальняя у нее родня или далекая. — Да, ты говорила.

— В общем, если ты не против… У меня телефон снимает в режиме «мыло мыльное». А там будет день рожденья, озеро, лес.

— Приглашаешь что ли?

— А ты поедешь? — удивилась Алиса, не пожалев скепсиса.

— Нет, но могла бы сказать «да» хотя бы из вежливости.

— Вот как раз из вежливости «да» говорить нельзя. Ну так что?

— Что «что»?

— Фотик. Одолжишь?

— Ты только что сказала, что из вежливости...

— Сла-ав.

— Фу, блин! — фыркнул Влад на ненавистное сокращение своего имени и услышал в ответ довольный смех. — Жди. Щас.

Метнувшись к коробкам, он споткнулся о кабель зарядки и чуть не скинул с кровати ноутбук.

Первые несколько переездов Влад еще как-то сортировал вещи по типу «Одежда», «Книги», «Что-то нужное», но последние пять раз просто утрамбовывал в коробки все подряд как попало. И только в этом году, спустя более десяти переездов, догадался вообще не распаковывать.

А теперь не мог вспомнить, где что лежит. Вскрывая коробку за коробкой и роясь в неразобранных вещах, он выкидывал ненужное на кровать. Оттуда все валилось на пол.

На грохот прибежала мама.

Свет из коридора холодным слепящим квадратом отсек полкомнаты и очертил угловатую, крепкую фигуру женщины, которую звали Анна. Пшеничные волосы и веснушчатая бледность подчеркивали ее принадлежность к северо-западным народам.

Владислав отличался большей смуглостью, остротой подбородка, стройностью палочника, черными жесткими и непослушными волосами — как у цыган, — и голубыми выразительными глазами. Все это наделяло его привлекательностью, но резко и очевидно отличало от матери и брата.

Вытирая руки кухонным полотенцем, Анна придирчиво оглядела беспорядок. На усталом, но добром лице появилось неубедительное недовольство.

— Что это с тобой?

— Инвентаризация. Выйди, а то заразишься.

Ноутбук подпрыгнул на кровати, когда рядом с ним плюхнулась тяжеленая энциклопедия «Искусство фотографии».

— Ну-ну. За полгода мог бы все распаковать и разложить как нормальный человек.

— А еще через полгода опять все складывать?

— Что это еще значит… — возмутилась было Анна, но искра недовольства быстро потухла, не получив поддержки от совести.

— Вот именно, — спокойно заметил Влад. — Ты даже не отрицаешь, поэтому не начинай.

— Владислав! Я тебя… Я тебя в угол поставлю. На колени, на горох.

Владислав победно рассмеялся.

— А не получится! В углах тоже коробки!

Он выудил из коробки техникой, проводами и кабелями старый, но рабочий цифровой фотоаппарат и зарядку к нему.

Чмокнув на ходу растерявшуюся мать в щеку, он прошмыгнул в прихожую.

— Погоди, а куда это ты на ночь глядя?

— Я быстро.

— Я спрашиваю не на сколько, а куда.

— Влад, ты уходишь? — из зала выглянул Пашка, щекастый и светловолосый, как купидон с картины эпохи возрождения. — Купишь чипсов?

— Не знаю.

— А еще лимонад и чебуреков, и вафли...

— Ниче не треснет? — осадил Влад, в позе припадочного журавля надевая второй кроссовок. — На обратном пути. Если магаз будет открыт.

— На каком обратном? Там темнеет уже, — возразила мать. — Куда тебя понесло?

— Я Алису только провожу.

— Интересное дело! А тебя кто проводит?

Владислав поставил обутую ногу и сурово глянул на мать.

— Мам. Мне почти двадцать годиков. Что со мной будет? В крайнем случае, попрошу какого-нибудь доброго ни разу не неподозрительного дяденьку меня проводить.

Влад сдернул с вешалки свою серую ветровку, схватил фотоаппарат и вышел, почти ювелирно хлопнув дверью.