Глава 20. Вечера в Моховке.

— Севушка! — Ялка мощно расцеловала Севра в обе щеки и несколько раз крепко обняла. Весь вечер она обходилась с ним, как с любимым внуком, с которым полжизни не виделась. Все остальные над ним посмеивались. По-доброму, весело.

Севушка краснел и мужественно сносил все тисканья и успевал подъедать все то, что постоянно подкладывали ему в тарелку.

— Севушка, бери еще капустки, — издевательски приговарвиала Марийка.

— Фпафиба, — отвечал Север с картинной обидой и набивал рот подложенной капустой. А сам украдкой посматривал на нее.

Влад наблюдая за ними, сам невольно задерживал на Марийке взгляд. Уж больно она была красива, особенно если учесть в какое опасное время и в каком запустелом месте она жила.

Высокие скулы с острым подбородком, бледная кожа и зелёные глаза притягивали взгляд ведьминским обаянием. А улыбка с озорным прищуром по-детски округляла точеное лицо. Черная коса расползалась на завитки, которые пушились, как и серая шаль, покрывающая угловатые плечи. Невзрачный деревенский наряд скрывал фигуру, но вместе с тем придавал Марийке уютной, домашней простоты. Красотой она походила на мать, улыбчивую и розовощёкую женщину, хлопочущую вокруг гостей шустрой перепёлкой. А вот твердой осанке и скупых, прямых жестах чувствовалась каменность отца. Марийка этого не стеснялась. И не прятала шрамы и ссадины на руках, задрав рукава растянутого кардигана, чтобы не мешались.

Ивар сидел рядом с ней, на краю лавки. Он уже не казался Владу устрашающе огромным, но всё равно выглядел грозно, напоминая вулкан, готовый обрушить камни на голову любого, кто посмеет обидеть его близких. Он спокойно ел, расспрашивал Севра о службе, о Змееграде, и время от времени поглядывал в сторону иноземного гостя.

У Влада от его внимания еда поперёк горла вставала. Он был благодарен Севру за то, что тот предусмотрительно затолкал его ближе к стенке почти полностью закрыв собой. Но Влад все равно старался есть как можно медленнее и не сверкать перед хозяйкой пустой тарелкой. С голодухи он быстро проглотил сочное, хоть и странного бордового оттенка мясо. Чтобы не думать, кого он только что съел, закусил двумя картофелинами и остаток ужина занимался художественным ковырянием в ненавистной капусте.

А пока ковырялся, снова зацепился взглядом за знакомые мелочи. Например — тарелки с простым синим цветочным узором по бордюру. Такие он встречал только в школьной столовой и в гостях у бабушки.

Вилка выпала из его пальцев, бряцнув о край тарелки. Воспоминание о бабушке взялось из ниоткуда. Как говорится: не знал, но вспомнил. Её лицо и имя оставались в тумане. Но зато Влад был уверен, что, дома у нее все было примерно, как здесь: печка, кружевные занавески, старый буфет, лоскутные половики. Даже бутылка с пульверизатором на подоконнике среди горшков с цветами почти такая же. Сюда для полного сходства не хватало только телевизора и рогатой антенны на окне.

Север тронул зависшего Влада локтем.

— Ты чего?

— Не… Я… Это… А можно водички?

— Ой, правда. Запить-то ничего не поставила, — Ялка метнулась к буфету так резво, словно все сейчас умрут от жажды.

Влад, конечно, не умирал. Вернувшись с бани, он по примеру Севра попил из ведра, что стояло у умывальника. И всё же одного ковша студёной воды было мало.

Через минуту на столе оказалась кружка с новогодней свиньей во весь бок. Внутри было что-то похожее на воду, но с явным ароматом брожения. Заметив, как заинтересованно покосился на него Ивар, Влад пнул под столом Севра. Тот понял намек и подвинул напиток себе, мысленно похвалив пацана за осторожность.

— Ой, это живуха*? — сказал он. — Ему нельзя живую воду. Он же не отсюда.

— Ой! Что это я? — всплеснула руками Ялка и вернулась к буфету.

Вместо живухи дала яблочный компот. На боку синей кружки красовался кентавр и знак стрельца. Влад подавил нервную усмешку и поблагодарил.

— Забыла совсем. Нечасто приходится принимать простых людей… Ой, — она виновато осеклась. — Не обижайтесь, Владислав, мы тоже не большого чину, простые люди, но… Немного другие.

— Я понимаю. Север мне все объяснил.

Женщина успокоилась и с улыбкой вздохнула.

— Вы такой приятный юноша. Как же вас угораздило сюда попасть?

— Да там… Пацаны сатану вызывали, а я рядом стоял.

Север хохотнул и подавился картошкой, прикрыл рот ладонью.

— Кхм! А давно вы разжились живухой? — перевел он тему.

— Да нет. Недавно, — задумчиво начала Марийка, но запнулась из-за отцовского пинка под столом. — Эм… Потом расскажу.

Север не настаивал. Он вообще старался не задавать глупых вопросов, чтобы не испортить вечер, и не распинался про свои похождения в Яви. В свою очередь никто не затрагивал тему его семьи. Обсуждали обычную навью бытовуху: чертей, загадивших сарай, жар-птиц переставших нестись, пересмешников, которые утащили у соседей последнюю свинью, из-за чего те решили поехать в Поштору и сунуться в Явь, но так и не известно, добрались ли.

От тепла, вкусной еды и хорошей компании все повеселели и расслабились.

— А почему..., — неожиданно для себя подал голос Влад. — Почему вы на них не ездите?

— На ком? — уточнила Ялка.

— На пересмешниках. Если они могут унести свинью, на них наверняка можно летать.

— Куда там! У этих тварей мозгов меньше, чем у воробья, — скептично проворчал Ивар, вставая из-за стола.

— Но они же копируют чужие звуки.

— Слыхал я про одного такого же умного из соседней деревни. Поймал пересмешника. Приручать его стал. А тот и приручался, пока в клетке был. А потом этот решил дочке показать, какого он зверя выдрессировал. Из клетки выпустил… Ну и… Тьфу. Даже рассказывать не хочу. Пойду за раскладушкой.

Он вышел в сени.

— А если с детства? Детеныша же проще приручить.

— Вот в том и дело, — развел руками Север. — Никто не видел ни их детенышей, ни гнезд, ни даже их дерьма. Куда они пропадают утром и откуда потом берутся, никто не знает.

— О них вообще мало что известно, — поддержала Марийка. — Они появились лет пятнадцать назад. И мы только-только начали понимать, как с ними жить. Правда обходятся нам эти уроки дорого...

Повисло молчание.

— Ну вот, совсем мрак навели со своими птицами. Марька, может споешь? — сказала Ялка, достала из-за кресла возле буфета гитару и вручила дочери. — Повеселее что-нибудь. Про кентавриху и конюха, например.

— Нет! — хором вскинулись Марийка и Север.

— А чего? Веселая песня. Мне нравится.

— Мам, — смущенно осадила девушка. — Ты что...

— Не при ребенке же, — поддержал ее Север, кивая на Влада.

— А мне интересно, — заявил ребенок, подперев рукой щеку. — Я хочу послушать.

— Осторожней с желаниями.

— Давай, развлекай гостей. Я пока постельное найду, — Ялка взяла кружку со свечой и ушла в комнату.

Песня оказалась действительно смущающей, хоть все подробности и были искусно завуалированы под милейший сюжет. Наивный ребенок подумает, что это просто история о дружбе кентавра и человека, и пойдет ее петь где попало, шокируя родителей и веселя окружающих. И все-таки, в Яви подобное творчество в шутку, но заслуженно принято клеймить знаком "69+".

Марийка залилась краской еще на первом куплете. Север даже подпевал, пока не подавился смехом, когда взглянул на Влада. Лицо у городского гостя застыло между подозрительным прищуром и брезгливым шоком.

— Я надеялся, что больше не услышу это в своем доме, — устало проворчал Ивар, заходя в горницу с раскладушкой подмышкой.

Марийка тут же смолкла, со смешливым стыдом уставившись в пол.

— Ложитесь уже. Завтра рано выезжать.

— Вы тоже едете в город? — оживился Север.

— Пернатники* повезу, — сказал Ивар. — Если не проспите, поедем вместе.

— Конечно не проспим! — заверил Север, переглянувшись с Владом. Он вдруг что-то вспомнил и подскочил. — О! Кстати! Пошли, покажу чего!

Север схватил колотую кружку со свечкой и вышел в сени. Влад ожидал, что кто-нибудь возразит, мол, что он там не видел. Но все уже забыли про них, разбирая место в комнате для раскладушки.

Влад догнал Севра и вошел за ним в хлев.

— Что ты мне тут показывать собрался? — спросил он, медленно продвигаясь в темноте.

Здесь было душно, хоть и холодно. Пахло курами и сеном, которое чвакало и скользило под ботинками. Север ушел далеко вперед, унеся с собой свет.

— Сейчас узнаешь. Не бойся.

— Все маньяки так говорят. А потом...

Под ногой что-то хрустнуло и засветилось. Влад нагнулся и подобрал переливающееся белым светом перо. Оно постепенно затухало, но стоило его потрясти или взмахнуть, как оно вновь набирало яркость. Свет был бестолковый — как флуоресцентная краска, кроме которой больше ничего во тьме не выделялось.

Влад обрадовался, как ребенок и стал махать перед собой найденной игрушкой.

— О, ты нашел перо жар-птицы, — заметил Север. — Еще свежее.

— А где они сами?

Север схватил с пола пучок сухого сена и, не глядя кинул через хлев.

Темнота у стены взорвалась светящимися пятнами всполошившихся птиц. Возмущенно кудахча, они вскоре успокоились и снова слились с чернотой.

— Это же обычные куры. Я думал они ну хотя бы как павлины.

— А павлины разве не куры?

— Куры, но другие. Красивые.

— Чего ты до кур докопался? У вас и таких нет.

— Да я вообще про другое… Кстати, а они дом не спалят?

— Не. Они же домашние. Да я тебя не за этим звал. Иди сюда, — с радостным волнением подгонял Север.

Огонь свечи выхватил из пыльного мрака белоснежную лошадиную морду, на лбу которой из-под белой челки выступала костяная шишка.

— Это е.., — Влад недоверчиво глянул на Севра, потом снова на лошадь. — Это е...

— Динорог, — с улыбкой помог Север, гладя животное по шее. — Старый, вонючий и, похоже, на один глаз слепой. Но это правда он. Точнее она. Вообще они красивее… Может потом попадётся поприличнее.

— Шутишь что ли? — затаив дыхание, Влад протянул руку к морде волшебной кобылы.

Единорожиха любопытно ткнулась бархатным носом в его ладонь, вызвав не просто мурашки, а орду "сороконожек" по всему телу.

— Единорог..., — прошептал сам с собой Влад, чуть не прыгая от восторга. — Я трогаю единорога. Э-эх. Жаль телефон сел. Вот бы сфоткаться. На память.

— А что, так не запомнишь?

По взгляду Влада было видно, что последние несколько дней не просто запомнились, но вытатуировались у него на внутренней стороне черепа. Но как он потом сам себе докажет, что это был не сон?

— А где рог?

— Спиливают, чтобы не бодались, и шея не болела. Кстати, пыль из рога залечивает раны.

— А долго они живут?

— Лет сто… Наверно… Не знаю. — небрежно прикинул охотник. — Да пока не сдохнут.

— Логично.

— Так-то они намного выносливее обычных коней. Но от хищников и болезней никто не застрахован.

— Обалдеть, — снова изумился Влад шепотом, чтобы не разрушать волшебство момента, хоть и хотелось по-девчачьи визжать от радости.

Он не мог заставить себя убрать руку от теплой морды чудесного существа. Но лошадь стала норовисто задирать губу, намекая, что пробная версия забавы "погладь единорога" закончилась, и для продолжения нужно положить морковку в морковкоприемник.

— Знаешь, — Влад с благодарностью посмотрел на Севра. — Должен признать, экскурсовод ты хреновый. Но за единорога я готов простить тебе твои косяки. Парочку.

— О. Не благодари, — театрально смутился Север и игриво вдарил Владу по плечу. — Это только цветочки.

*Живуха — брага на живой воде. Считается расточительством, так как живую воду можно достать только в городе, и в обмен на хмельные свойства она почти полностью теряет свою целительную силу.

*Пернатник — накидка из шкуры пересмешника для маскировки лошадей. Состоит из попоны и шлема из птичьей головы.