29

…Мы втроём с папой и дядей Серёжей на два дня поехали в Извилинку, деревню в Приморском крае, в гости к дяде Вове. Однажды, когда папа зимой поехал на охоту, у него заглох двигатель. Он пошёл в ближайшую деревню просить о помощи, и дом, в который он постучался, был домом дяди Вовы. Вова помог ему, и с тех пор они стали друзьями.

Мы с папой взяли с собой квадроциклы. Сначала погрузить квадроциклы в прицеп (папа тянул лебёдку, а я сидел верхом на квадроцикле и тихонечко подгазовывал), потом присоединить прицеп к папиному пикапу — это была целая эпопея, не столь увлекательная, сколь утомительная. Сергей Столяров ехал на своём пикапе, а мы на своём. Шесть часов в дороге. Я сидел справа от отца, смотрел на проплывающие за окном виды дальневосточной природы и вспоминал, как, когда я был ребёнком, мы всей семьёй ездили на море с палаткой, по пути покупали арбуз и ели его, вечером, приехав, жарили картошку на углях. Как-то в июне мы поехали на неделю, и всю неделю не переставая лил дождь. Нам с мамой так и не удалось покупаться. Только папа один раз окунулся и сразу вышел. Ему всё было нипочём.

Теперь мы так не ездили. У мамы было уже не то здоровье, чтобы спать в палатке, да и я вырос. Сейчас я ехал с папой. Но когда-нибудь и это станет далёким воспоминанием, подумал я. Фоном играла музыка, в диапазоне от чил-аута и «Энигмы» до «Кино». Это уж лучше, чем радио «Дача» или «Ретро ФМ».

— Как думаешь, — сказал папа, — что находится за пределами нашей галактики?

— Другая галактика, — ответил я, ожидая в чём-то подвоха.

— А за этой другой галактикой что?

— Может быть, галактик бесконечное количество. Никто не знает, заканчивается ли наша вселенная где-нибудь.

— А за этой бесконечностью что?

— Не знаю. Может, просто пустое пространство. Тьма.

— А за этой тьмой?

— Какой-то другой, невообразимо гигантский мир, для которого вся наша вселенная — не более чем одна маленькая молекула.

— А за этим миром что?

Тут моя фантазия иссякла. Приходилось признать, что папа меня подловил. Почему-то мне не приходило в голову спросить: «А сам-то ты как думаешь?» Я всерьёз загрузился его вопросом.

Началась морось, на лобовое стекло высыпали капли. Дворники принялись за работу со звуком, напоминающим недовольное ворчание. Дорога дышала на ладан, и нас с отцом периодически хорошенько подтряхивало на сиденьях.

Отец любил рассказывать мне, что всё во Вселенной есть Бог, что Бог может говорить со мной через него и других людей. Он упоминал что-то о прошлых жизнях, о том, что когда-то давным-давно много веков назад я мог быть его отцом, а он теперь возвращает мне кармический долг. Упоминал он также и о том, что у каждого человека есть множество оболочек, или тел, и физическая оболочка самая низшая из них, гораздо важнее то, что происходит на тонких планах, чем то, что в физическом мире. Рассказывал про перевоплощения, про то, что если человек плохо вёл себя в жизни, то в следующей может превратиться в свинью или блоху, и наоборот, собака, которая преданно служила своему хозяину, возможно, станет человеком в результате реинкарнации. Да что там. В детстве, когда мама и бабушка читали мне сказки, как все «нормальные» родители, папа читал мне «Чайку Джонатана Ливингстона». Этим всё было сказано.

«Ты ешь, Максим, ешь», — говорил дядя Вова моему папе. «Да не надо, Вова, я уже наелся». «Может, тебе ещё борща подлить?» «Спасибо, Вов». Круглое волосатое пузо дяди Вовы торчало наружу из расстёгнутой рубашки. Вова и его жена Рая угощали нас борщом, сваренным на кабаньем мясе, и салом.

Вечером я, папа, дядя Серёжа и один из сыновей Вовы на квадроциклах отправились на охоту. Впереди ехали на большом квадроцикле мой отец с Иваном: первый за рулём, второй на багажнике с ружьём. За ними на маленьком мы с Сергеем, я за рулём. Когда выезжали со двора, к нам бросилась сторожевая собака (её будка стояла справа от ворот). Папа проскочил, а вот мы не успели: когда я понял, что она сейчас вцепится мне или Сергею в ляжку, то крутанул руль влево. Однако слева впереди оказалась какая-то бандура. К счастью, скорость была не такой большой, чтобы разбиться. Квадроцикл всего лишь чиркнул правым передним колесом в воздухе и завалился на бок, а с ним завалились и мы. Папа, увидев, что случилось, затормозил, соскочил с квадроцикла и бросился ко мне. «Ты в порядке, сынок? Всё нормально?» Повезло, что всё обошлось, мы отделались даже не ушибами, а так, лёгким испугом. Дядя Серёжа полушутя проворчал что-то про то, что я опасно вожу, и папа полушутя ответил: «Он вообще-то твою шкуру спасал! Если бы не Макарка, сейчас бы тебя собака того-разэтого… Правда, сынок?»

Дядя Вова подержал собаку, и со второй попытки мы выехали удачно. Проехав некоторое расстояние, мы оставили квадроциклы, замаскировали их и дальше пошли пешком. У окраины леса остановились. Как только кто-то попытался включить фонарь, на нас налетела мошкара. Свет тут же погасили. Надушились спреями от комаров, которые немного облегчали жизнь, но не служили стопроцентной защитой. Совсем без фонаря тоже было не обойтись, так что его приходилось иногда включать, чтобы во тьме не выколоть себе глаз. Мы пришли к дереву, в котором на одинаковом расстоянии друг от друга были вбиты небольшие колышки. Папа стал взбираться по ним, я следом. Когда я поднялся на высоту в два или три человеческих роста, мне стало страшно, ладони намокли. Я старался не думать о том, что могу упасть, и просто механически лезть вверх. Наконец мы с отцом очутились в домике на дереве. Иван с Сергеем остались внизу, они спрятались в другое укрытие. Мы смотрели на поляну и ждали, когда на поляну выйдет кабан, дикий козёл, лось или какое-нибудь другое животное. Точнее, папа ждал. У меня даже ружья не было. Я был добрый и очень безалаберный охотник. Места в нашем домике было немного, аккурат на двоих, сидеть не очень удобно, но терпимо. Пару раз папа давал мне свой бинокль с тепловизором. В остальное время я наблюдал за звездой. Она сначала висела низко, почти над самыми макушками деревьев, потом стала подниматься по небу и в конце концов очутилась прямо над моей головой. Небо, вначале тёмно-голубое, поблекло и покрылось непроглядным мраком. Вокруг «моей» звезды вспыхнули десятки и сотни других ярких точек.

«Проголодался, сынок?» — спросил папа шёпотом. «Проголодался», — так же осторожно ответил я. Громко говорить и совершать резкие движения было нежелательно, чтобы не спугнуть добычу. Мы устроили краткий перекус бутербродами и чаем из термоса. Часа в два ночи спустились на землю, так никого и не подстрелив. Папа посетовал, что, когда был молодым, мог проторчать на дереве хоть целую ночь, но сейчас ему уже не до таких «приключений».

Кустарник на другом конце поляны оказался примятым. Как объяснил папа, зверь был совсем рядом, но, видимо, унюхал наше присутствие и не рискнул показаться. А мы даже ничего не слышали! Зверь ходит очень тихо, сказал папа.

Вернувшись, мы сразу легли спать. Нам с папой пришлось спать на широком раскладном диване под одним одеялом. Хотя места хватало на двоих, никогда ещё в жизни мне не было так неловко. Когда я проснулся, папа уже встал. Я почистил зубы у рукомойника во дворе, сходил в туалет по-маленькому. Туалет был тоже на улице, запах в нём стоял отвратительный, крупные и блестящие, как картечь, мухи носились над отверстием в полу.

Дядя Вова всё время кричал на собаку, чтобы она не лаяла, не понимая, что это не подействует. По двору бегали петухи, куры и индюки. Мы заправили квадроциклы и отправились на второй заход. На этот раз дядя Серёжа с нами не поехал, почему, не помню. Я ехал один на маленьком квадроцикле. Мне выпала честь поучаствовать в чём-то вроде сафари. Мы бороздили дороги и поля, и казалось, это может длиться бесконечно. Стемнело быстро и незаметно. Папа жал на газ, Иван светил фонарём в сторону, надеясь, что луч внезапно выхватит из темноты красные глаза зверя. Если Иван что-либо замечал, папа останавливался. Дальше нужно было успеть вскинуть ружьё и выстрелить.

Мы катались до самого утра, иногда останавливаясь, чтобы сходить по-маленькому. У меня не было часов перед глазами, поэтому, когда небо на востоке начало менять оттенок, я сначала подумал, что мне показалось. Но нет, действительно светало. Сбылась мечта идиота! В детстве у меня часто бывали подобные фантазии: не спать всю ночь, уйти в поход далеко-далеко в лес… К моей вящей радости, ни один зверь не пострадал. Хотя несколько раз мы нападали на след, и как-то даже наткнулись на лёжку кабана.

Папа ехал на довольно приличной скорости, и я с трудом поспевал за ним. Дело в том, что чем выше скорость, тем больше ощущаются все ямы, колдобины и камни на дороге. На большом квадроцикле тряска ощущалась не так сильно, как на маленьком. И под конец я уже ехал стоя, так как не мог больше сидеть, мягкое место ныло от постоянных ударов и толчков и молило о пощаде. Сидя у меня был выбор: либо отстать от папы, либо терпеть тряску. Ездить стоя мне понравилось. Прокатились мы с ветерком.

Ещё я почему-то думал о Сабине. Я представлял, как, по случайному совпадению, она со своим отцом или друзьями тоже поехала отдыхать в эти места, и сейчас наблюдает за мной в бинокли вон с того холма. Глупо, конечно. Но во всём, что меня окружало, в каждом дуновении ветра, в каждой травинке была Сабина.

…Когда мы с папой приехали из Извилинки к нам, на Чёрную речку (так назывался район за городом, где мы жили), я первым делом прошмыгнул в туалет и надолго закрылся там. Перед выездом я не сходил по-большому. Воспоминание о деревянном толчке на улице приводило меня в дрожь.