38

…Это произошло на перемене между вторым и третьим уроком. Я шёл через холл первого этажа и увидел Семёна, сидящего в окружении Жанны и её приятелей. На этот раз Семён не проявлял ко мне никакого интереса. Я прошёл мимо, вошёл в кабинет географии. Подошёл к первой парте первого ряда, за которой обычно сидел, повесил рюкзак на крючок, вытащил учебник и контурные карты и положил их на стол. Потом такими же выверенными движениями вышел из класса и направился к Семёну. Дальше всё случилось само собой.

После урока географии я столкнулся в холле с отцом. Здесь же стояли Семён и его отец. Оказалось, когда я повалил Семёна на пол, его наручные часы разбились. Часы стоили хоть и не целое состояние, но весьма прилично. Семён позвонил и нажаловался своему папе. Теперь они втроём с Жанной ездили по ушам моему отцу. В итоге тот пообещал отцу Семёна, что возместит стоимость часов.

Когда мы вышли на улицу, я пересказал папе всю историю моего общения с Семёном с самого начала. На этот раз я решил испробовать новую тактику в общении с отцом и не отмалчивался, а рассказывал, как есть. Тем более, что стыдиться мне было нечего. Отец сокрушался не из-за самого факта, что я полез в драку, а из-за того, что сделал это так по-глупому, подставился при свидетелях. Жанну он обзывал словами, самыми безобидными из которых были «хабалка» и «базарная баба», хотя вначале, до того, как выслушал меня, чуть ли не принял её сторону. Ещё он отчитывал меня за то, что я молчал и ни слова не сказал в своё оправдание. «Нужно всегда называть вескую причину, — учил он меня. — Если тебя спрашивают, зачем ты ударил того-то и того-то, говоришь, например, что он угрожал тебя убить». Отец рассказывал мне много историй о том, как в свою бытность курсантом мореходного училища сводил счёты с врагами (от некоторых таких рассказов мне даже становилось не по себе), и везде ему удавалось выйти сухим из воды, провернуть всё без свидетелей или сделать так, чтобы оппонент первым полез в драку. А вот мне как раз не хватало этой проворности, умения схитрить, когда нужно, я всегда пёр напролом и потом расплачивался…

…Жанна после всей этой истории стала поглядывать в мою сторону со смесью боязни и уважения. Я доказал, что способен отвечать за свои слова действиями. Но в то же время я утратил интерес ко всяческого рода перепалкам в сети и теперь очень редко оставлял комментарии, тем самым серьёзно сократив число возможных поводов для конфликта…

В конце мая мы с мамой вновь поехали в Москву на неделю. Это была мамина затея. Она меня чуть ли не уговаривала, и я подумал, что грех отказываться. В школе как раз наступало время контрольных, но мама договорилась, чтобы я сдал всё заранее.

Поначалу всё шло гладко. Мы гуляли по Арбату и Красной площади, ели блины в «Теремке». Я старался не расстраивать маму, а она старалась не слишком наседать на меня. Иногда она уходила пройтись по магазинам, а я оставался в номере слушать музыку или писать стихи. Но в тот вечер, когда мы собирались идти в театр «Россия» на мюзикл «Поющие под дождём», между нами вспыхнула ссора из-за какой-то мелочи. Мама настаивала, чтобы я надел белую рубашку. А я себя чувствовал некомфортно в ней, и хотел надеть поло. Велика ли разница, спрашивается? Я заявил, что уже достаточно взрослый, чтобы решать самому, в чём мне пойти. Мама едва не расплакалась и сказала, что я плюнул ей в душу. Я в сердцах подумал, что после этого случая уж точно никогда никуда не буду ездить с родителями. Я всё-таки пошёл, в чём хотел, но ощущал себя виноватым.

Впрочем, мама уже до третьего звонка немного остыла, а после начала нас настолько захватило происходившее на сцене, что она и вовсе забыла про своё испорченное настроение. При просмотре мюзикла на ум не один раз приходило слово «фантасмагория». Представление получилось на редкость замечательным. Я смотрел и, естественно, воображал, что Дон Локвуд — это я, а Кэти Селдон — Сабина. Чтобы показать дождь на сцене, использовалась настоящая вода, и когда перед занавесом актёры выходили на поклон, они были промокшими до нитки.

Сочностью и пестротой красок мюзикл напомнил мне «Нанту», спектакль, который мы с родителями смотрели в сеульском театре. Несмотря на то, что актёры в том спектакле говорили на корейском, а я не знал этого языка, я каким-то образом всё равно ухитрялся понимать суть происходящего. А ещё там использовалась настоящая еда. Главные герои были поварами, и в одной сцене актёр филигранно нашинковывал овощи, в другой весело кидались едой, и так далее. В общем, было на что посмотреть.

Интересно, а если бы кореец, не зная русского языка, пришёл на «Поющих под дождём», он бы точно так же уловил общий смысл?.. Что-то мне подсказывало, что да.