20

Некоторые туристы думают, что Амстердам — это город греха, но на самом деле это город свободы. Просто в условиях свободы большинство выбирает грех.

Джон Грин

— …Долбаный корабль!!! — во всю глотку заорал я и с размаху швырнул геймпад в стену.

Корабль никак не хотел сбиваться. Я уж и уровень сложности понизил до самого лёгкого, и посмотрел туториал в интернете. Судя по видеопрохождению, инопланетная махина должна была рухнуть после попадания пяти ракет. Я попал уже шесть раз, а ей хоть бы хны!.. И вот опять — красный экран смерти! Я завыл, как убитая горем вдова, принялся вырывать у себя клочки волос на голове и расцарапывать лицо, после чего без сил рухнул на пол.

— Макар, ты спать сегодня будешь или нет? — послышался тихий голосок бабушки Люды. — Тебе завтра в школу!

И впрямь, было уже три часа ночи, а я всё ещё играл в приставку в гостиной. Той самой комнате на первом этаже, где папа так любил смотреть телевизор. Бабушка, которая безуспешно пыталась уснуть в своей спальне, сейчас спустилась со второго этажа и встала позади меня. В белой ночнушке и с укоризненным выражением лица, в комнате, освещённой лишь слабым электрическим светом телевизора, она была похожа на привидение.

Бабушкины слова немного привели меня в чувство. Я тяжело поднялся, вытирая слёзы, выступившие на глазах из-за последнего поражения, побрёл в угол, нашарил там упавший контроллер, вернулся, снова сел на ковёр и нажал «загрузить последнюю контрольную точку».

— Да до каких пор всё это будет длиться!.. — воскликнула бабушка и, хныкая, ушла обратно в спальню.

Я, не обращая никакого внимания на её жалкий лепет, продолжил играть. Но в моей копии игры, по-видимому, был какой-то глюк. Потому что по всему выходило, что проклятый инопланетный корабль давным-давно должен упасть, а он не падал. Прохождение, которое прежде не вызывало серьёзных трудностей, намертво забуксовало на битве с боссом. И я пытался снова и снова. Но, к несчастью для бабушки, корабль не поддавался. Я орал, матерился, швырял геймпад, бился головой о пол, но ничего не помогало. Я психовал так громко, что бабушка Тамара и дедушка Слава, жившие в другой части дома, в пристройке (той самой, дверь в которую всегда оставалась запертой), наверняка слышали весь этот «концерт», но мне было плевать.

Иногда я старался успокоиться, понимая, что в гневе только наделаю больше ошибок и уменьшу шансы на успешное завершение уровня. Делал глубокий вдох. И на какое-то время мне даже казалось, что я действительно взял себя в руки. Но потом я умирал, и всё повторялось сначала…

В конце октября родители на одну неделю решили съездить на Мальдивы. Но я наотрез отказался ехать с ними, после того последнего случая, когда отец на пустом месте вдруг стал меня избивать. Я сказал, что больше никогда ни в какие путешествия с ними ездить не буду. Похожие случаи имели место почти в каждом нашем путешествии. Из-за какой-нибудь мелочи, например, сбора чемоданов, родители могли устроить скандал и разругаться чуть ли не до развода. Просто раньше мне не хватало смелости, чтобы отказаться ехать. Но я очень хорошо усвоил, что лучше вообще никуда не ездить, чем отравлять красивое, замечательное место такими негативными воспоминаниями. Поэтому в этот раз я настоял на своём, как они ни упрашивали. Сначала мама сказала, что я не могу отказаться, и билет для меня будет куплен. Я заверил, что в таком случае это окажутся впустую выброшенные деньги. Силком затаскивать меня в самолёт родители всё же не решились, поэтому вскоре, поняв, что их сын настроен серьёзно, объявили, что я на десять дней остаюсь дома… с бабушкой!

Надо ли говорить, что я был на седьмом небе от счастья, я прыгал от радости! О том, что меня не отпускали к бабушке больше, чем на одну ночь, уже упоминалось раньше. А тут десять дней!

— Но помни, — сказала мама перед отъездом, — за старшего остаёшься ты, а не бабушка. Бабушка уже пожилая, ты взрослый. Так что не она за тебя несёт ответственность, а ты за неё.

Ага, как же!.. Взрослые всегда любят болтать об ответственности и портить детям праздник. Естественно, я настроил кучу планов. За одну неделю я собирался успеть дописать книгу, снять второй сезон «Каратаевых», выучить три иностранных языка, начать заниматься йогой, сесть на шпагат, слетать в космос, создать лекарство от рака и так далее. Ведь раньше сделать это мне мешала диктатура родителей-тиранов. А теперь она падёт и можно будет больше недели делать всё, что хочешь!..

Вот и получилось так, что в октябре я почти не писал книгу. Когда стало известно, что в конце месяца родители уедут и оставят меня одного с бабушкой, я решил, что за десять дней как раз закончу черновик романа. Даже составил подробное расписание, что и в какой день буду делать. Я вообще любил составлять разные расписания, но никогда им не следовал.

В первый же день мы начали снимать новый сезон сериала, и меня, что называется, посетило вдохновение, я вошёл в роль и произнёс свой монолог от всей души. Но выяснилось, что бабушка, которая должна была держать камеру передо мной, сняла эту сцену не так, как нужно — лицо не до конца попало в кадр. А во второй и в третий раз я не смог сыграть так хорошо, как в первый, получилось уже не то. Вспыхнула ссора, в результате которой я сильно толкнул бабушку. Она предсказуемо обложила меня трёхэтажным матом, да и я не стеснял себя в выражениях. Скандал вышел таким сильным, что до конца нашего совместного пребывания бабушка не то, что не снималась, а даже разговаривала со мной неохотно.

В пух и прах разругавшись с бабушкой, я ушёл на второй этаж и заперся у себя в комнате. Конечно, о том, чтобы писать книгу в таких расстроенных чувствах, не могло быть и речи. Поэтому, чтобы как-то переключиться, я стал читать «Волхва». Эту книгу я купил случайно. Дело в том, что у меня появилось настроение почитать что-нибудь посерьёзнее боевой фантастики.

Возможно, на меня повлиял один наш разговор с Сергеем. Я сморозил что-то в таком духе, мол, дескать, немного понимаю в литературе. Сергей резонно ответил, что, если б я действительно понимал, я бы не читал боевую фантастику, а прочитал бы, например, «Моби Дик» Мелвилла, или «Улисс» Джойса. Про обе книги я слышал лишь краем уха.

Итак, меня потянуло на классику. Не на русскую — все эти Достоевские, Толстые тогда прочно ассоциировались со школой и надоели до тошноты. А скорее на зарубежную, которая была мне практически незнакома. Причём я не обязательно хотел начать с тех книг, которые назвал Сергей. Ведь он привёл их в качестве примера.

Придя в книжный магазин, я уверенно направился к стеллажу, где стояла классика, и выбрал самую толстую и увесистую книгу, которую там увидел. «Волхв» Джона Фаулза. На первой странице было написано что-то про тень уродливой карлицы, королевы Виктории. В конце — какая-то фраза на латыни. В общем, всё указывало, что я держал в руках образцовый викторианский роман. То, что доктор прописал! Впоследствии я пойму, как сильно ошибался, ведь выяснится, что «Волхв» далёк от обычного классического романа так же, как книги Сергея Поплавского от произведений остальных авторов приснопамятной серии. И он уж точно не был занудным. Но это уже другая история.

И вот я прочитал пару глав. Но игровая приставка в гостиной манила меня, и устоять перед искушением было невозможно.

Несколько лет тому назад на Новый год мне подарили дорогущую «PS3». Родители разрешали играть сорок-шестьдесят минут в день. Конечно, при них я так не психовал, потому что как только начинал сильно злиться или кричать, они забирали приставку на какое-то время, на неделю или на месяц. Потом у папы что-то щёлкнуло в голове, и он решил, что мне нужно срочно учить английский. Он достал из закромов домашней библиотеки книжку «Приключения Пиноккио» на английском языке. И теперь я должен был каждый день читать и переводить по три страницы ради того, чтобы поиграть в приставку те самые сорок минут, которые раньше доставались просто так. Естественно, «занятия» с папой шли параллельно с изучением английского в школе, то есть от выполнения обычных домашних заданий меня никто не освобождал. К тому же, когда я читал, отец придирался к каждой ошибке, постоянно перебивал, а если я произносил какое-то слово неправильно, заставлял читать его снова до тех пор, пока я не произносил его правильно. Если я допускал больше нескольких ошибок, он отправлял меня «на пересдачу», и в следующий раз весь текст приходилось читать с самого начала. Всё это происходило в крайне неблагожелательной атмосфере, в которой говорить со мной на повышенном тоне для отца было в порядке вещей. В общем, очень скоро я здраво рассудил, что сорок минут игры в приставку не стоят двух-трёх часов английского в день. И тогда я просто перестал в неё играть. Геймпад месяцами пылился на тумбочке.

Позже, спустя год или полтора, отец как-то проговорился на кухне, что на самом деле его просто в очередной раз одолела паранойя по поводу моего зрения, как тогда, когда родители ограничивали мне время на чтение в день. Теперь отец нашёл нового «козла отпущения» — приставку. Дескать, глаза у меня «портились» из-за игр. То, что я сидел на расстоянии нескольких метров от телевизора и играл всего сорок минут в день, его уже не успокаивало. Уже не. Раньше успокаивало, когда они с мамой покупали мне приставку, а теперь у него в голове что-то переключилось. Так как, по его словам, открыто забирать приставку он не хотел, то решил меня как бы подтолкнуть к тому, чтобы я сам принял решение. Вот зачем понадобилось устраивать балаган с английским.

— Но ведь это — манипуляция, — заметил я.

— Всё — манипуляция, — глубокомысленно сказал отец.

В общем, приставка долго лежала без дела. Я уже и забыл о ней, переключившись на другие вещи — общение с Сергеем, литературное творчество, съёмки сериала. А тут родители уехали, и я не мог не вспомнить про неё. Нужно ли уточнять, что никакими сорока минутами дело не ограничивалось — я играл с обеда и до четырёх часов ночи, сидя вплотную к экрану. Процесс игры сопровождался бесконечными матами и воплями. У меня вообще с детства были проблемы с контролем гнева. Я ломал все игрушечные машинки, которые мне дарили. Если, например, я почти дорисовал какой-то рисунок, а в конце что-то не получалось, я мог разозлиться и уничтожить всю сделанную работу, после чего сильно плакал и сожалел.

Тот проклятый корабль из «Resistance 3» я так и не замочил. Помимо приставки, я играл ещё и на айпаде — проходил аркадную гонку «Asphalt 8». Графика на мобильных устройствах и планшетах к тому времени доросла до вполне приличного уровня, сравнимого, например, с карманными консолями вроде «PSP». Это не какая-нибудь там «змейка». Игра была довольно красочной и захватывающей. Как-то раз я играл, полулёжа на кровати, и, не успев прийти к финишу первым, расстроился и резко дёрнул головой назад. Так получилось, что мой затылок ударился прямо об ночник, который висел над кроватью. Причём не сказать, что удар получился сильным. Поэтому я был очень удивлён, когда светильник разбился. Затылок остался цел и невредим, но я больше переживал за разбитую лампу, чем за себя. Когда отец вернётся, он станет допытываться, как так вышло, что лампа разбилась. Поэтому оставшиеся семь или восемь дней мы с бабушкой искали по всему городу точно такой же ночник. Только вот незадача — подобных светильников уже не было нигде в продаже. Я ездил даже в Китай-город. В отсутствие родителей в школу и со школы меня возил мамин служебный водитель, Александр Васильич. Если после уроков я просил, перед тем как ехать домой, доставить меня ещё куда-то, он с готовностью это делал. Человек он был мягкий, отзывчивый, и всегда относился ко мне хорошо. В последний момент, когда я уже почти решил сдаться, мне чудом удалось найти в одном торговом центре нужный светильник. Он был очень похожим, хотя и не полностью идентичным. Правда, ночник оказался чуть шире своего предшественника, и поэтому шурупы, на которых он держался, вошли в стену не на половину, как нужно, а хорошо, если на треть. И висел он почти на соплях. Поэтому ещё долгое время я даже дунуть на него боялся, чтобы он не упал. Но родители не заметили подмены. (Надо ли уточнять, что осколки вокруг кровати я тщательно собрал и утилизировал.)

Все домашние обязанности выполняла бабушка — мыла полы, стирала, наливала воду курам, гуляла с Чарой. Ну, как гуляла. Приносила миску с едой и отпускала с цепи. Но бабушка сама не могла совладать с Чарой, вести её обратно на место приходилось мне. А так как я не торопился этого делать, Чара могла бегать по двору до двух часов ночи, а иногда и до самого утра.

— Когда родители приедут, я всё расскажу о том, как ты себя ведёшь, — ворчала бабушка, стоя у печки и помешивая кастрюлю с супом для Чарки. Кастрюля была огромная, и её хватало на несколько дней. В состав супа входили ведёрко крупы и с дюжину куриных ножек. Это примерно усреднённый рецепт, потому что вариаций могло быть масса.

Бабушка всегда обещала пожаловаться родителям, когда я плохо себя вёл, но почти никогда не жаловалась. Она понимала, что отец убьёт меня, если узнает, как я, например, играл в приставку, к которой мне было запрещено прикасаться. А бабушка была добрая и любила меня, поэтому молчала…