7

Помимо прозы, я также занимался изысканиями и в поэзии. Однажды на уроке истории я от скуки написал следующий опус:

Надежды юношей питают,

Отраду старым подают.

Я верю, юные мечты не увядают,

В душе огнём, как память вечная, у зрелого живут.

Однажды пусть наступит хэппи-энд,

Теперешние идеалы данны станут.

Изменится тогда понятие «максимализм»,

И пусть сейчас его стараться воплотить — чистейший боваризм,

И опосля — желающие существовать не перестанут.

Смахнёт слезу постарше поколение,

Припомнив детские идеи и мечты.

Мечтать не вредно, но реальность непрямым намёком

Наведёт, что по проторенному кругу ходишь ты...

И можно лишь представить, но трудней — вообразить.

Смотреть и видеть — тоже разные слова.

Жизнь попытка лишь, и хочет нам Вселенная о том сказить,

Чтоб мы не тратили дарованное понапрасну.

Мы можем измениться, хоть обречены,

И приключения живых — увековечены.

Так как у меня был телефон с мобильным интернетом, я тут же перепечатал текст с листочка и отправил Сергею с подписью: «Немного поэзии с урока истории». Поплавский ответил так: «Ну, когда в этом появятся ритм и размер, и рифма не будет хромать, это станет стихами». Я воспринял это как похвалу. Слова «ритм» и «размер» для меня прозвучали, как что-то абстрактное. То есть я их слышал на уроках литературы, но смысла не понимал. От нас требовалось только зазубрить наизусть определение из учебника: «Ямб — это стихотворная двусложная стопа с ударением на втором слоге», а о понимании никто не заботился. После проверочной работы определение благополучно улетучивалось из головы.

Потом я скинул Сергею ещё несколько текстов, но они уже не возымели ожидаемого успеха. К моему огорчению, он сказал, что сие не есть поэзия. И добавил, что поэзия, по его мнению, вот:

ЛАБИРИНТ

Дверь не ищи. Спасения из плена

Не жди. Ты замурован в мирозданье,

И нет ни средоточия, ни грани,

Ни меры, ни предела той вселенной.

Не спрашивай, куда через препоны

Ведёт, раздваиваясь на развилке,

Чтоб снова раздвоиться на развилке,

Твоя дорога. Судьбы непреклонны,

Как судьи. Не мечтай о нападенье

Полубыка-полумужчины, страхом

Наполнившего замкнутую мраком

Тюрьму камней в её хитросплетенье.

Его здесь нет. Нет никого иного,

И даже зверя твоего ночного.[1]

Я был раздосадован тем, что Сергей отверг мои потуги, и к тексту, который он скинул, изначально настроился скептически, а потому стихотворение особо на меня не подействовало. «Ну, и что?» — спросил я. Сергей сказал, что если я не вижу разницы, то со мной говорить о поэзии пока ещё рано, и перевёл тему. Но я не собирался так просто отступать. Мне стало интересно, что же такого особенного было во втором тексте, чего не было в первом. А уж если мне что-то интересно, то я обязательно докопаюсь до истины…

[1] Стихотворение Хорхе Луиса Борхеса в переводе Бориса Дубина.