17

Если в виртуальной реальности я чаще всего проводил время, общаясь с Сергеем, то в школе я считал своим «лучшим другом» Диму Леонтьева. О чём он, правда, вряд ли догадывался. Для начала нужно дать представление, что это вообще был за персонаж.

Нашу учительницу по английскому в шестом классе звали Валентина Николаевна. Женщина она была пожилая, старой закалки. На лице у неё всегда присутствовало то особое выражение, которое я бы охарактеризовал как мученическое. Это была печать невыносимой скорби. Весь её вид наводил тяжелейшее уныние. Только взглянешь — и сердце сожмётся от жалости. И ещё она всегда повторяла: «Look at my lips». Она верила, что если дети будут смотреть на её губы в то время, когда она говорит по-английски, то иностранные слова будут лучше запоминаться. Как человек, который окончил школу с очень плохим знанием английского, свидетельствую, что она была не права.

И вот я сидел на первой парте и, как загипнотизированный, пялился на её рот. На зубах были видны пятна от губной помады. Она непременно красила губы ярко-красной помадой. Остальные детали образа, если его можно так назвать, однако, были не столь яркими. Какие-то бесформенные свитера, скучные жакеты, юбка ниже колен — коричневая в чёрную клетку, а под ней толстые коричневые чулки.

Как-то раз Дима принёс в школу газовый баллончик и распылил его на уроке английского. Валентина Николаевна начала задыхаться, и у неё стало плохо с сердцем. В результате её увезли на скорой. После этого случая она решила уволиться.

Второй случай был связан с учительницей физкультуры. В старших классах к нам пришла новая молодая учительница. На её странице «ВКонтакте» мы нашли несколько фото в нижнем белье. Дима начал оставлять всякие забавные и остроумные комментарии, вроде: «Тигр-р-рица!..» Однако спустя некоторое время ему в личку стал писать угрозы брат учительницы. Слово за слово, завязался конфликт. Была назначена «стрелка». Обычно Дима из всех драк выходил победителем. Но брат учительницы оказался крутым каратистом. На следующий день после «стрелки», когда Дима пришёл в школу, то подвёл итог встречи достаточно лаконично: «Меня ещё никто никогда так не пиздил».

В общем, как можно догадаться, Дима не был образцом хорошего поведения. Он часто доводил учителей до белого каления. Но среди ребят он пользовался невероятной популярностью, в основном благодаря искромётному чувству юмора. Он был круглым двоечником, но отнюдь не круглым дураком, и учителя неоднократно подчёркивали, что с его мозгами Дима вполне мог бы учиться на одни пятёрки, не будь он таким неисправимым лентяем. Я не знаю точно, но подозреваю, что он происходил из не очень благополучной семьи, в детстве большую часть времени был предоставлен сам себе, и проводил это время, преимущественно гуляя по городу. Неудивительно, что он стал вожаком школьной компании «хулиганов», из тех, что прогуливают уроки, пьют пиво, матерятся и рисуют граффити на стенах школьных туалетов. Не могу толком объяснить, чем меня притягивал такой образ поведения. Видимо, меня, как гиперопекаемого ребёнка, выросшего вдали от города, в изоляции от сверстников, неосознанно тянуло к моей полной противоположности. Людей всегда влечёт к противоположному. Двоечники влюбляются в отличниц, отличницы влюбляются в хулиганов. Интроверты хотят быть экстравертами, и наоборот. Рокеры нередко оказываются конформистами по своим политическим убеждениям, а поп-звёзды, напротив, «бунтарями».

Несмотря на то, что я усиленно старался затесаться в компанию Димы и его приятелей (а других достойных примеров для подражания у меня в поле зрения и не было), матерился и прогуливал вместе с ними уроки, я в их общество ну никак не вписывался. Я выглядел среди них каким-то инопланетянином. Как Громозека из книги «Девочка с Земли». И когда, например, они прогуливали очередной урок, а я плёлся следом за ними, то в основном я просто стоял рядом и слушал их разговор. Я вообще был робким и стеснительным мальчиком. Отец всегда мне повторял: «Прежде чем что-то сказать, сначала три раза подумай». А когда я успевал обдумать, что хочу сказать, вместо меня уже говорил кто-то другой. Поэтому большую часть времени я молчал, так что создавалось впечатление, что я присутствую просто для мебели.

Да и, честно говоря, вставить мне было особо нечего. Уж слишком мы были разные. Я только сейчас понимаю, насколько сильно отличался от сверстников. Они слушали рэп про травку и мусоров, я слушал русский рок. Ну какое, действительно, взаимопонимание может быть между людьми, которые выросли на треках Лигалайза, и человеком, который вырос на «Кино» и «ДДТ»?! Они смотрели годные зарубежные сериалы, вроде «Друзей», я смотрел российский сериальный треш с родителями, вроде «Кухни». Что такое книжки, они вообще, кажется, не знали. А уж о том, чтобы читать фантастику, речи не было и подавно. Даже в видеоигры мы играли разные. Пока они резались в «Доту» и «Call of Duty», я проходил «Mafia II» и «The Last of Us». Но тогда я, по наивности своей, был уверен, что неважно, какую музыку человек слушает, какие книги он читает (и читает ли вообще), всё равно, если человек хороший, с ним можно дружить. Как же я ошибался!.. Сергей дал мне совет, что нужно постараться мимикрировать, «притвориться своим». Однако чем больше я старался влиться, тем очевиднее становилось то, насколько я для них чужой. Но я всё равно упорно продолжал есть кактус и страдал, страдал, страдал…

Если честно, то было бы лукавством сказать, что я прогуливал уроки только потому, что равнялся на Диму и его друзей. На самом деле, даже просто стоять и слушать их разговор, не принимая в нём активного участия, было интереснее, чем сидеть на уроке и слушать то, что несла учительница. Если нас ловили, то мне нередко потом попадало от родителей. Несмотря на это, я частенько прогуливал и в одиночку.

Собственно, так и выглядела эта «дружба» — я в основном просто таскался за ними «хвостиком». Как вообще завязывается дружба между одноклассниками? Ну, например, два человека живут недалеко друг от друга и вместе идут со школы домой. А так как я жил за городом, меня со школы всегда забирали родители на машине. Они эту ситуацию видели, но их, казалось, ничего не смущало. Дело в том, что у них самих особо-то не было друзей. За всё детство я ни разу не помню, чтобы к нам домой приходили в гости папины или мамины друзья. Такова цена успеха в путинской России. Ты можешь, какими-то нечеловеческими усилиями, сделать большую карьеру, построить загородный коттедж и купить дорогую машину. Но, взобравшись на самую вершину, ты будешь ОДИН, по определению. Мои мама и папа прожили много лет вместе, но на самом деле каждый из них был ОДИН, не осознавая того. Потому что, приложив нечеловеческие усилия, сам перестаёшь быть Человеком. А такой ценой вся эта роскошь и не нужна.

Вот ещё одна причина, почему я так стремился «дружить» с Димой и его приятелями. Потому что не хотел стать, как мои родители. Один раз я попробовал поделиться с мамой своими проблемами с заведением друзей. На что получил такой исчерпывающий ответ: «Плохому танцору и пол плохой».

В пятом классе Дима и его лучший друг Жора — мальчик, который занимался самбо и слушал «Rammstein» и «Metallica», второй в неформальной иерархии нашего класса — стали увлекаться паркуром. Мне тоже это было интересно. Одно время мы стали ходить вместе гулять, и Дима учил меня делать сальто. Мы втроём тренировались на большой куче песка в одном из городских парков, который был тогда закрыт на ремонт, и куда нас пускали местные строители-таджики. Под конец я почти научился делать сальто. Но потом об этом узнали родители и быстро запретили мне заниматься паркуром, так как боялись, что я сломаю себе что-нибудь. Так наши прогулки и прекратились. Проблема в том, что для поддержания дружеских отношений, особенно в школьном возрасте, большую роль играет регулярность. Если ты разговариваешь с человеком раз в год, он не будет считать тебя своим другом. А так как свободно гулять по городу я не мог, жил далеко, и к тому же ещё занимался творчеством — писал, рисовал и т.д., то регулярно поддерживать общение мне было трудно, и поэтому по-настоящему тесные дружеские отношения в классе у меня так ни с кем и не установились.

Поэтому часто возникало непонимание. Когда я уже стал постарше, и мне иногда разрешали погулять после школы, один раз после уроков я ехал вместе с Димой, его девушкой и ещё одним знакомым на автобусе до, собственно, дома, где жила та самая девушка. Пока мы ехали и шли от остановки, то разговаривали как друзья, и всё было нормально. А потом все пошли домой к этой девушке, и оказалось, что мне с ними нельзя. Вот нельзя и всё. Всё, дальше ты с нами не идёшь. Остальным ребятам можно, а одному мне нельзя. Меня это страшно огорчало. Я не понимал, где проходит невидимая граница между просто «гулять после уроков» и «зайти в гости на чай». Невольно закрадывалась мысль, что со мной что-то не так, но я старательно гнал её от себя и делал вид, что всё под контролем…