ГЛАВА XXX

ГЛАВА XXX

Темное пятно крови, огромной кляксой, расползлось по гладкой поверхности каменной плиты. Свет Ра-Аам дрогнул и на мгновение погас, вся Ситуст-Ра, от Твердыни Умра до стен Главных ворот, погрузилась в кромешную тьму. Повеяло холодом и смертью. Тяжело ступая к балконной арке крепости, подошел высокий широкоплечий вут. Его слегка покачивало от усталости. Бой был славный! В руке воин держал истекающую кровью большую голову кирувита. Рычание зверя, вышедшего на охоту, сорвалось с толстых губ неандертальца. Иту Плясун пришел на зов Хати Большой ноги!

Могучая грудь высоко вздымалась, перегоняя по телу литры крови. Вут посмотрел безумными глазами вниз с башни непреступной Твердыни Умра. Там далеко внизу, словно мелкие букашки копошились его храбрые воины, безжалостно громящие токи сектора. Иту поднял мертвую голову над собой и остановил взгляд на стекавших с тощей шеи кровавых нитях. Как же порой приятно себя ощущать вершителем судеб! Он собирается не только посчитаться с Хати за прошлые обиды, но и отобрать у нее все, что она успела себе присвоить в этом непонятном подземном мире. Кхоры набрали силу, вполне достаточную для этого. За счет того, что Иту удалось присоединить к себе несколько более слабых племен, он стал довольно серьезной угрозой для Хати и именно сейчас, когда она так нуждалась в его помощи, настал момент избавиться от вредной старухи, а заодно прирасти её вутами.

— Мы добрались до ворот, Иту.

В темный зал вошла крупная девушка с копной густых рыжих волос на голове, на груди которой висел мешок. Широкие бедра подчеркивали особую женственность характерную для самок его племени. Кхор облизнулся, наслаждаясь видом возлюбленной после ратных побед над ящерами. Из меховой сумы торчали ручки младенца, она бережно поправила их, спрятав в складках, и посмотрела на вождя..

Иту отбросил голову кирувита, она глухо ударилась о каменные плиты, и откатился в угол зала, растаяв в темноте. Грива, торчащих во все стороны, засаленных волос с вплетенными косточками мелких млекопитающих, четко вырисовывалась на фоне светлого арочного проема, выходившего на балконный козырек. Плясун пригладил широкой ладонью толстые косички, спадавшие на грудь. На их концах красовались, с одной и с другой стороны, два серых черепа крысы.

— Я отправил за кхорами Ишту и Гамога, нам нужно ещё больше воинов. Хати не зря созвала племена вутов. Эти порождения духов подземелья изрядно нас потрепали.

— Ты думаешь, нам удастся закончить задуманное? Хати сильный противник?

Иту зарычал, быстрым движением руки, схватил женщину за горло и притянул к себе.

— Запомни, Амала, я всегда добиваюсь того чего хочу! И не смей больше ставить мои решения под сомнение. Иначе …я не посмотрю на нашу малышку. Её могут воспитать как Кара, так и Ухок.

Кхор с силой сжал пальцы и отпусти женщину только тогда, когда у нее стали закатываться глаза, а из груди начали вырываться сиплые хрипы. Амала упала на колени, жадно хватая ртом воздух. Она и сама знала, как обе самки жаждут, добраться до Иту, всячески привлекая его внимание. Но у них ничего не выйдет, по крайней мере, пока она жива и её сердце бьётся.

Плясун, как ни в чем, ни бывало, подошел к резным столбикам ограждения и, вдохнув полной грудью, пропахший пожарами, воздух Ситуст-Ры, сказал:

— Амала, глупая дочь коцу, ты даже не представляешь, что тебя теперь ждет впереди! Нам больше не придется ютиться по холодным пещерам, а наша малышка будет расти в полной безопасности. Ни камоты, ни вуты враждебных племен, не тем более кхоры, не будут ей угрожать. Хати знала куда шла, но она не учла, что придется делиться со мной. А я, сама знаешь, жаден до власти и не намерен терпеть над собой верховенство старой бабки! Видимо все очень серьезно, раз она просит помощи даже у меня, прекрасно понимая, что просто так я ничего делаю. Во всем должен быть свой интерес.

Женщина вытерла слезы, подошла к вуту сзади и положила руку на его могучее плечо. Кхор оскалился, демонстрируя самке, желтые крупные клыки. С окрашенных кровью сиронга толстых губ слетело глухое рычание.

— Я знаю, Иту, знаю. И потому пойду с тобой до конца. Чем бы все это для нас не закончилось.

Плясун улыбнулся. Его взгляд скользил по дымящим пожарами токам и мечущимся внизу фигурам кхоров, которые по его приказу уничтожали все, что могло двигаться, зачищая сектора Ситуст-Ры от прежних жильцов. Свет Ра-Аам вновь на короткое время погас, погрузив умирающее государство сиронгов в холодную тьму Сам-Ру. Снизу доносились крики и вой вутов. Сахигарлы вынужденно покидали очередной сектор.

Ралаг-Хатарун отложил табличку в сторону и поднял глаза на вошедшего молодого рахгута.

— Разрешите обратиться, хуму?

— Слушаю тебя, Сагатар-Тагон.

Воин снял шлем, обнажив свежий шрам, проходивший от одной скулы до другой, как бы разделяя лицо воина на две неравные половинки.

— Они все-таки прорвались за вторую дверь отделения Амок-Ра, если так дальше пойдет Ситуст-Ра обречена. Таронги сформировали малый корпус сопротивления из тех, кто не пожелал покинуть сектор, и забаррикадировались внутри, но надолго их точно не хватит. А помочь, им мы, увы, сейчас ничем не можем.

Рулаг-Хатарну опустил голову.

— Все, что я планировал до этого, пошло прахом из-за появления чужаков. Как так вообще получилось, Сагатар-Тагон, что они прорвались в Твердыню? Почему это не произошло при Сабатаранге или Тамонтса-Ра? Почему все эти проблемы не стояли перед тем же Матарангой? Мне одного Ашат-Рара хватило с его непомерными амбициями, потом ещё эта эпидемия, унесшая столько законопослушных граждан Ситуст-Ры, а теперь вот ещё и это. Я спрашиваю себя: почему? Но ответа нет, Сагатар-Тагон. Нет. Понимаешь меня, рахгута? Мне нечего сказать ни тебе, ни тем беднягам, что стоят за воротами сектора в ожидании моего окончательного решения.

— Думаю, ничего нового я не смогу вам на это сказать, хуму. Какие будут дальнейшие распоряжения?

Агатра махнул рукой, давая понять, что рахгута может удалиться.

Рулаг-Хатарун, совершенно не знал, что ему делать дальше. Ситои давили на то, что нужно опять призвать Ашат-Рара, снять с него все взыскания, восстановить шкалу коэффициента и на этот раз дождаться возвращения хадрата. Однако Рулаг располагая самой последней информацией о состоянии позиций, прекрасно понимал, что пойди он на встречу ситойям, хадрат все равно не успеет прибыть в Ситуст-Ру. А после их поражения в нем и в его руководстве вообще отпадет надобность, как и во много другом.

Однако не только это волновало Рулага. Помимо того, что покинув стены Ситуст-Ры, они обрекают остатки таронгов на смерть, так и ещё попав на территорию Ашат-Рара, он сам мог с легкостью лишиться головы, так как ситои наверняка захотят забрать власть у агатра и полностью отдать себя под управление Ашат-Рара. Получается, как ни крути, а для молодого командующего Ситуст-Ры это ситуация ничем хорошим, скорее всего, не закончиться. И что теперь делать со всем этим, ему было совершенно не понятно?!

Рулаг-Хатарун пустыми глазами смотрел на пламя факельной чаши, со скрипом заставлял себя думать. Он прощупывал все возможные лазейки, которые могли сулить максимальную выгоду при минимальных потерях, как для него, так и для всей Ситуст-Ры в целом. Свет за окном потух. Опять перебои с работой Око-Ра. Только этого ещё не хватало! Глупцы! Они совершенно не понимают, что оставь они сейчас Твердыню на разграбление и жизнь может прекратиться не только за стенами Ситуст-Ры, но и по всей Периферии. И тут уж не до личных счетов. Бессмысленно наедаться, что убив таронгов, эти существа смогут оправлять Оком-Ра. А в том, что оголодавшие дикари рано или поздно доберутся до кирувитов, можно было нисколько не сомневаться.

Да, Тамонтса-Ра, знал бы ты, на что обрекаешь Твердыню, не оставив после себя достойной замены! Ведь тех кирувитов, что ты отобрал, безжалостно поглотила болезнь, а других у нас не осталось. Что ж, другого выхода у нас, судя по всему, не осталось — придётся по возможности сплотить вокруг себя ту малую часть таронгов, что согласиться покинуть стены Ситуст-Ры. И попытаться заставить с их помощью пойти Ашат-Рара на уступки. Вопрос только в том, насколько адекватно поведет себя хадрат и сможет ли правильно оценить глубину и всю важность ситуации?

Рулаг-Хатарун потушил факельную чашу, поднялся и вышел, громко хлопнув дверью. Свет снова ненадолго погас, заставив трепетать сердца сиронгов. Их привычный мир стремительно рушился на глазах, не оставляя им даже малейшего шанса на выживание.

Через десять рассветов, после того, как племя Иту Плясуна вторглось в Ситуст-Ру, сахигарлы были вынуждены сдать кхорам последний сектор. Как бы не причитали таронги, им пришлось согласиться с агатра и, все-таки, покинуть некогда могущественное государство сиронгов. Как только первые лучи Великой Ра-Аам коснулись песков Пояса Сам-Ру, огромный караван груженых повозок двинулся по направлению к зеленым границам Периферии. У Рулаг-Хатаруна не получилось повторить прежний успех и, обманным путем, вывести волосатых дикарей за стены Ситуст-Ры. Поэтому покидали сектора в спешке, по возможности отбиваясь от свирепых атак кхоров.

Плясун привел с собой такое количество вутов, что агатра просто побоялся проводить подобные маневры, которые так вознесли его по карьерной лестнице, при Хати. Слишком высок, оказался риск, потерять весь личный состав, который ему ещё непременно пригодиться на просторах Периферии, которая никогда не отличалась особым расположением к сынам Ситуст-Ры. Переворот Сабатаранги, эпидемия, авантюры Ашат-Рара, приход Большой ноги — настолько обескровили государство, что впору ставить в один общий строи всех рухра с кирувитами.

Рулаг-Хатарун ехал верхом на топориске рядом с телегами, на которых ютились престарелые таронги в своих длинных алых плащах с черными капюшонами. Переход получался не таким жарким, как прежде, так как Око-Ра все чаще давало сбои, и периоды затемнения, с каждым разом, становились все длиннее и длиннее. Однако это нисколько не облегчало поставленной перед сахигарлами задачи по сохранению жизней сиронгов. К всеобщему ужасу в пески Пояса Сам-Ру вновь вернулись тасариты!

Когда-то давно, когда умелое обращение с Оком-Ра позволило выжечь все живое, вокруг Ситуст-Ры, пески заселили огромных размеров черные скорпионы. Твердыне Умра пришлось потратить ужасно много сил на избавление от этих ядовитых, не в меру агрессивных тварей, так как караваны то и дело курсировали от Периферии до Ситуст-Ры и обратно. Тасариты доставляли много хлопот, но исурамбу-таронгам удалось справиться с ними, настроив Око так, что пески прогревались до нестерпимо высокой температуры в тот период, когда не было необходимости пересекать Пояс. Из-за частых карательных вылазок сахигарлов, отсутствия достаточного количества еды и нестерпимого жара скорпионы покинули Пояс. Последний из тасаритов был убить ещё до великого кочевого похода Хитро-ох-мавла. И вот понижение температуры, длительные перебой в работе Око-Ра привели к тому, что они снова вернулись. И первый тасорит был убит сахигарлами сегодня на рассвете.

Рулаг-Хатарун отпил немного толье из кожаной фляги с резными серебряными накладками. Он уже собирался развернуть топориска, чтобы лично проверить как там арьергард каравана, когда прозвучал звук сиронзу, и стало понятно, что поблизости замечен ещё один тасарит.

К агатра подъехал Сагатар-Тагон. В руках, наготове, всадник держал увесистый каматра.

— Хуму, мы потеряли еще одного рухра, этот хвостатый выбрался настолько быстро, что всадники даже не успели среагировать. Тасарит уничтожен.

Рулаг собирался на это что-то ответить сахигарлу, когда ощутил, что песок под его топориском стал быстро проседать и осыпаться. Сагатар, рванул в сторону, размахивая над головой молотом. Он уже знал, что за этим последует. Из песчаной насыпи выскочил огромный тасарит и одним ударом ядовитого хвоста отправил ящера, на котором сидел агатра к праотцам. Рулаг-Хатарун едва успел выбраться из под поверженного хищника. Буквально уже через мгновение мощные клешни утянули топориска в песок. Над караваном завыл сиронзу, защелкали григеры и десятки болтов полетели в хитиновый панцирь насекомого. Тасарит издал характерный пронзительный писк и замер на месте. Перепуганные сиронги особенно те, кто не имел при себе оружия, жались друг к другу, не зная, откуда ещё ожидать нападения мерзких насекомых. Свет вновь пропал. Над песками, повеяло ледяной прохладой, ощущался не приятный запах смерти. Каждый из тех, кто находился в караване, прекрасно понимал, что долго им так не протянуть. Карусель Сам-Ру запущена, и кто окажется следующим оставалось только гадать. Для тасарита не было никакой разницы, кто ты по статусу и каков твой коэффициент полезности.

Рулага завалили сообщениями о нападениях тасаритов. Караван исхода сиронгов протянулся через весь песчаный Пояс. Авангард уже подходил к рампа Периферии, в то время как арьергард ещё только проходил через ворота Ситуст-Ры, яростно отбиваясь от атак агрессивных вутов. Центр этой живой цепочки безжалостно кромсали своими клешнями тасариты, словно надеясь ее перекусить, отхватив себе самую жирную часть. Агатра кружил на месте, не зная, что ему предпринять, чтобы сохранить жизни сиронгов.

Кровавый след, оставленный сиронгами на песках Ситуст-Ры, стал предвестником их будущих страданий. Рулаг-Хатарун пошел на этот рискованный шаг больше от отчаяния, прекрасно понимая, что на этом их мытарства, конечно, не закончатся. Не зависимо от того, пойдут за ними чужаки или нет, сиронгам придется как-то искать общий язык с Периферией, а это значит, что и здесь без крови не обойдется.

Рампа оказались переполнены, сиронги возводили временные лагеря по все границе Периферии, однако оборонительные сооружения приходилось строить по обе стороны. Кочевой мир не жаловал пришельцев на топорисках. Если запугать кочевников Ашат-Рару ещё как-то удалось, то «договориться» с хищниками, агато и охносом у него точно не получилось. А это куда важнее озлобленных племен уранга. С таким настроем встретил очередной рассвет Рулаг-Хатарун: позади пески с мерзкими черными тасаритами, впереди кровожадные хищники Периферии и амбициозный безумец Ашат-Рар. И что со всем этим делать молодой агатра просто не представлял.

Плясун небрежно откинул окровавленную динку к резному бортику, и устало оперся на каменный выступ стены. Перед взором кхора пролегали пески Пояса Сам-Ру. Вуту уже сообщили, что они кишат огромными монстрами, но это мало волновало вождя. Пока здесь есть чем питаться, они не тронуться с места, а там на все воля асов. Иту сейчас больше заботила ситуация с Оком-Ра. Свет все чаще стал гаснуть и неандерталец интуитивно понимал, что это как-то связанно с той высокой башней на мосту, куда они пока попасть не могли. При первой попытке прорваться к воротам их просто сожгли заживо направленным лучом света. Пришлось оставить эту затею. Но беспокойство не покидало воина. Со светом, сочившимся через отверстия купола, как и с самой башней, явно что-то не так.

Внутренняя интуиция подсказывала кхору, что, рано или поздно, может настать такой момент, когда свет вовсе потухнет и тогда они все могут погибнуть. Одно дело отрывать вражеским воинам головы в жаркой схватке, а совсем другое бороться во тьме с мерзкими порождениями этого подземного мира, коих здесь ничуть не меньше чем на поверхности. Хватит с них италов и гигантских муравьев с червями лабиринта Од-Ра.

Иту обернулся, посмотрел на Амалу, которая пристроилась в удобной нише у стены и кормила грудью малышку. Нет, он не позволить темным духа подземелья взять над ним верх. Для начала Иту запретит кхорам подниматься на мост, чтобы лишний раз не беспокой этих ящеров. Возможно, это как-то им поможет. Если нет, он не станет рисковать и пересекать пустыню. Нет, это глупо! Свет пропал и на этой и на той стороне, а значит, в переходе через пески, нет никакой надобности. Нужно усилить охрану тоннелей, через которые они пришли и как только свет окончательно потухнет, они вернуться домой.

Оставалось решить ещё одну проблему — очень может быть, что мертвые сиронги закончатся раньше, чем хотелось бы. А живых, которых кхорам удалось изловить по секторам, не так и много. Долго они здесь точно не протянут. Конечно, можно охотиться на ящеров и гигантских насекомых в лабиринтах, но пока совершено не ясно, насколько этот ресурс ограничен или нет. Иту понимал, что те красочные перспективы, нарисованные им поначалу, стремительно таяли на глазах. И подозрение в том, что это могла быть коварная ловушка, подстроенная Большой ногой все четче прорисовывалось в его сознании.

— Если это все Хати, я вырву ей сердце и скормлю кхорам все ее племя до последнего вута.

Амала оторвалась от процесса кормления и посмотрела на воина.

— Думаешь, она специально заманила нас, может ещё не поздно вернуться назад, Иту?

— Нужно было сначала все выпытать у этой девчонки, прежде чем съедать. Придется отправить Ишту и Гамога наверх охранять проход, чтобы несносная старуха не завалила его и не погребла нас здесь навечно.

Маленькие глазки под выступающим надбровным валиком налились кровью и, вновь, устремились к зеленой полосе Периферии, куда бежали сиронги, и где возможно скрывалась от него Хати Большая нога.

Топориск Прока Каматра остановился у входа в небольшую пещеру, закрытого шкурой агато. Мург спрыгнул, привязал ящера к деревянной дуге и несколько раз свистнул. Свет Ра-Аам внезапно потух. Питонгу задрал голову стараясь рассмотреть, что там такого интересного происходи под куполом. За последний рассвет он все чаще стал меркнуть, вызывая внутри аруту наемника смутное предчувствие надвигающейся беды. А тут ещё эти кровососы. Тьфу! Растик как всегда валит не него самое сложное, раздери его Цоронг!

Свет вновь пролился на Периферию. Прок уже собирался опустить голову, когда почувствовал острый край тонкого лезвия. Мускулистый кирувит стоял всего в одном шаге от питогну подставив саяк к горлу пришельца. Как у него это вообще получается? Вот же, немытая скорлупа Цоронга!

— Чего тебе здесь нужно, Прок?

— Рад тебя видеть, Тояк. Странный вопрос. А то, братец, ты не знаешь, зачем приходят мурги по твою аруту?! Может, поговорим нормально, я, конечно, не рассчитывал на радушный прием, но это уже перебор. У Растика есть к тебе разговор.

Чистюля сильнее надавил на саяк. Прок поморщился.

— Чего же тогда он сам не пришел или ему не по рангу будет?

— Зачем же отвлекать уважаемого мурга от достойных дел, для таких целей у него есть я, — оскалился питонгу, — Ну так, что, Тояк: тебя интересует работенка или ты не дашь мне даже водицы для топориска?

Чистюля убрал меч в ножны, да так быстро, что мург даже не успел охнуть. Пройдоха знает, кому поручать такие дела, раздери его агато!

— К себе не приглашаю. Мне не нравится когда после, таких как ты, повсюду воняет падалью. Так что говори здесь. Нас все равно никто не услышит.

Питонгу потер шею, расправляя складки морщинистой кожи.

— Можно и здесь потолковать коли так. Дельце-то не хитрое, нужно отправить к праотцам одного мурга

— Если все так просто, чего же сам-то не возьмешься?

Хищные глаза Чистюли впились в лицо наемника.

— Не по рангу седло будет. Стар я, да и не тем ремеслом занимался, тебе ли не знать?

Тояк поправил на голове очелье из клыков убитых им жертв. Здесь весь его послужной список от первого до последнего.

— Говори, хорош тянуть.

— Растик предлагает, как по мне, отличный куш за голову молодого вожака, ему совершенно все равно как ты это сделаешь. Просто привези ему башку нечестивца и на этом все. Сделай красиво, как умеешь, без лишней суеты и так, чтобы не кто не догадался, откуда дует ветер и где источник реки.

— По-другому не умею. Звать-то как?

— Гухта, гореть ему на ладонях Сам-Ру

Тояк Чистюля задумался. Прок терпеливо ждал, отгоняя от лица назойливых мух.

— Сколько бы там не предлагал Растик ему придется удвоить барыш.

— Чего? Так …ведь…и так не мало-то, Тояк? — задыхаясь от наглости собеседника, возмутился питонгу.

— Если Растик считает меня глупцом, то он сильно ошибается, Прок. Двойной! Никак не меньше.

Каматра состроил недовольную гримасу. Как-то придется теперь оправдываться перед Пройдохой, но отказываться уже поздно. Ни один мург вроде Чистюли не возьмётся за этот заказ. После того как имя жертвы озвучено, он не может перейти на другого исполнителя. Это не гласное правило свято соблюдалось всеми наемниками, работающими по такому специфичному профилю, как устранение неугодных. Нарушение договоренности каралось мучительной смертью, об ужасах которой ходили легенды. Последнего кто решился пойти на такой шаг, был Сат Перо. Его нашли без глаз и хвоста в животе пойманного крокодила. Он сам согласился прыгнуть в пасть к монстру лишь бы прекратить мучения. Прок знал, это как ни кто другой — Перо был его закадычным другом, пока Каматра работал на себя и не попал под руку Растика Пройдохи.

— Да и ещё, Прок.

— Чего? — питонгу, с надеждой на послабление, повернулся к кисару.

— Не вздумаете со мной шутить — наемник показал глазами на частокол, по правую строну, от пещеры. На нём в ряд располагались иссушенные головы бывших заказчиков, над которыми потрудились мастера Кривого когтя.

Прок нервно сглотнул, оседлал топориска и умчался прочь, проклиная про себя и Чистюлю и Растика с его играми.