ГЛАВА III

ГЛАВА III

Тёплый луч рассвета лениво протиснулся сквозь густую листву, растёкся по сатунгасу, согревая мускулистое тело. Кисару поёжилась, отгоняя от себя остатки холодных сумерек Сам-Ру. Где-то высоко прокричал охнос. Расправив плечи, Аглакайя спрыгнула с ветки и быстрым шагом направилась к реке. Нужно посмотреть: как там сын. Ещё не все жилища каруша наполнились запахом дыма, а Бабука уже шагал к воде, прихватив с собой Митху. Мальчишке нравилось проводить время с уродцем, на этот раз воин каруша задумал показать ему, как правильно ловить рыбу при помощи небольшого копья. Бабука очень гордился своим умением: не у каждого каруша получалось пробить булу прямо с берега. Аглакайя улыбнулась про себя. Какой из Митху выйдет способный ученик, ведь ещё совсем недавно стал только ходить, но Бабука оказался, на удивление, хорошей нянькой и кисару поэтому особо не сопротивлялась. Никто в племени не позаботиться о сыне лучше, чем этот безобразный на вид воин каруша. Она только успела открыть глаза, а они уже покинули поселение.

Девушка улыбнулась ещё шире, вспомнив, как племя маленьких дикарей встретило её на тропе среди непроходимых джунглей. Каруша тогда перепугались не меньше кисару, а может и больше. Сам-Ру острой иглой смерти уколол сердце кочевника. Мрачные мысли завертелись вихрем, заставив аруту сжаться. Забыть такое у неё вряд ли уже получиться. Аглакайя едва держалась на ногах, прижимая к груди их с Миртом яйцо. Сам-Ру ходил поблизости, хищно скалился из темноты, ожидая своего часа. Кисару не раз, после этого, воздавала хвалу богине, за то, что тропа привела её именно к каруша, а не к безумным покасту. Привыкание шло мучительно долго. Племя низкорослых дикарей отказывалось принимать беглую кисару, и лишь авторитет Аги не позволил воинам каруша растерзать незнакомку, когда та попыталась отобрать яйцо у одной из уродливых старух, что встретили их за воротами. Схватка получилась на славу! Аглакайя вновь улыбнулась сама себе, а сколько шуму тогда было! Жуть!

Рассвет сменялся рассветом, и постепенно девушка овладела языком каруша. Ага, на одном из празднеств в честь лесных божеств, торжественно объявил соплеменникам, что пришлая кисару спутница Мирта. После этого конфликты окончательно прекратились и со временем каруша перестали обращать на Аглакайю внимание. Она жила в кочали, специально отстроенном для неё, на самой окраине поселения. Размеренная жизнь продолжалась не долго — только до тех пор, пока не появился Митху. Маленький кисару сразу запал в сердце Бабуке и с того рассвета воин ни на шаг не отходил от мальчишки. Поначалу Аглакайю такая опека сильно раздражала, но после того как на малыша напали две гигантские вопры, а Бабука тут же растерзал их на месте, девушка успокоилась. Теперь она могла не переживать так сильно за безопасности сына, где бы он не находился она знала — Бабука всегда рядом. Митху поселился в большом сердце маленького уродца. Печалило Аглакайю лишь одно обстоятельство — гибель Мирта. Невосполнимая утрата не давала ей покоя и заставляла страдать аруту, каждый последующий рассвет после его героической гибели.

Когда свет Великой Ра-Аам добрался до самых тёмных закоулков долины, Аглакайя вышла на берег реки. Как и следовало ожидать: Бабука с Митху резвились на отмели. Ни о какой рыбе, конечно, не могло быть и речи. И вот так каждый раз! Уйдут за кутами, а сами ставить силки на кари. Или, того хуже, отправятся кормить откетов посаженной на вертел вопрой. Но стоило ли осуждать мальчишку? Он стал её счастьем и в то же время её болью. Всем своим существом Митху напоминал ей Мирта. Невозможно смотреть на сына и не замечать, как с каждым рассветом в нем все больше проявляются черты Мирта. Или ей так казалось?

Девушка скинула с плеча данак, сбросила поясную флягу, затем походный мешок и присоединилась к шумной компании. Накупавшись вволю, вся троица развалилась на берегу, подставив чистые тела теплому свету Великой Ра-Аам. Малыша усадили в небольшую корзину, которую Бабука таскал за собой повсюду. Умело сплетенная из тростника женщинами каруша она прекрасно размещалась на спине воина и позволяла, при необходимости, активно работать как руками, так и ногами. Конструкция представляла собой своеобразный походный корсет для маленького кисару. Он уже успел несколько вырасти из нее, однако Бабука продолжал, по привычке, таскать его за собой. Митху это забавляло, но особо он не упорствовал, разрешая каруша усаживать себя в эту корзину.

Аглакайя прикрыла глаза, восстанавливая дыхание. Благостное тепло Великой Ра-Аам медленно растеклось по аруту. Как же хорошо! Ощущая приятную свежесть, девушка прикидывала в голове, куда можно отправиться на этот раз. Редкий рассвет она не отлучалась из поселения корнеедов. Пропадала кисару преимущественно на охоте, оттачивая навыки стрельбы. Куты в землях каруша водились жирные, а племя постоянно нуждалось в свежем мясе. После конфликта с покасту, Ага предпочитал отлавливать диких ящеров, а небольшое поголовье кутов держали больше как дань прошлым традициям. Постепенно мысли кисару опять обратились к Мирту.

Временами она задавала себе вопрос: а что, если кочевник, по воле богов, каким-то чудом, остался жив? Ели Ра-Аам уберегла его? Ведь никто даже не попытался отыскать Мирта. Страх за судьбу малыша, тогда заставил её отступить перед Сам-Ру, но сейчас-то … Может ещё не всё потеряно? Хотя, он наверняка уже объявился бы. Нет, это невозможно. Когда Михту пошел самостоятельно, мысль о возвращении всё чаще и чаще терзала её разум. Девушка сладко потянулась, свет Великой Ра-Аам наконец полностью согрел тело. Несомненно, он погиб, а если и выжил, то сиронги наверняка прикончили его. Одноглазый прихвостень Сам-Ру не успокоиться пока будет биться сердце врага. Ашат-Рар ушел, а значит, Мирт мёртв. Да, хранит аруту воина Великая Ра-Аам!

Внезапный крик Бабуки, вырвал Аглакайю из тугих сетей размышлений и заставил вернуться в реальность. Вот же, грязь со стоп Сам-Ру! Когда кисару вскочила на ноги, то обнаружила в паре шагов от корзины с Митху огромную кари, а перед ней рассвирепевшего Бабуку. Воин энергично размахивал небольшим кинжалом, но что мог он сделать против такого монстра. Змея оказалась, на удивление, просто огромной, а оружие карушу слишком маленьким, чтобы уравновесить их шансы. Уродец выглядел довольно нелепо. Аглакайя метнула быстрый взгляд на данак. Бесполезно — расстояние до него намного больше, чем до корзины. Медлить нельзя! Девушка осторожно подняла походный мешок, и когда Бабука закрыл собой малыша, кинулась змее наперерез с кинжалом в руке. Воинственный клич кисару разлетелся над джунглями, перепугав дремавших по кустам кутов и растревожив охносов облепивших своими телами вершины соседних скал.

Девушка подоспела как раз, перед тем как кари, совершила смертельный бросок. Они завертелись в вихре жаркой схватки. Сам-Ру облизнулся, предвкушая приход очередной жертвы. Аглакайя лихо орудовала клинком, и казалось победа уже не за горами. Однако так продолжалось не долго: в один из удачных моментов, кари обвила тугими кольцами противника и начала выдавливать из нее жизнь. Упругое тело хищника, словно цепью Сам-Ру лишило Аглакайю возможности к сопротивлению. Вот же, фокуру! Все попытки кисару хоть немного ослабить ненавистные путы заканчивались неудачей. Силы, а с ними и уверенность в победе, стремительно таяли. Аглакайя отчаянно сопротивлялась, безуспешно пытаясь ослабить хватку.

Бабука отбежал на безопасное расстояние поставил на землю короб с малышом и застыл в нерешительности. Сердце воина учащенно билось о грудную клетку, готовое в любой момент вырваться наружу. Маленькие глазки бегали из стороны в сторону в надежде найти путь к спасению. Как быть: оставить малыша и помочь Аглакайе или же бежать с ребёнком в поселение, чтобы привести помощь?! Каруша медлил, в то время как аруту кисару приближалась к самому краю тропы.

Кари сжала жертву ещё сильнее, кинжал выпал из руки девушки. Это конец! Сам-Ру практически заглянул в лицо кисару. Блеск в его пылающих огнём глазах не понравился Аглакайе. Холод пробежал по спине, застыв на кончике хвоста. Она отчаянно сопротивлялась, но, несмотря на все старания кари побеждала. Силы медленно уходили, оставляя кисару наедине с темным божеством. На помощь надеяться бесполезно. Слишком поздно! Аглакайя лишь попросила у Великой Ра-Аам защиты для сына, в надежде, что Бабука уже на полпути к поселению каруша. Уверенность, что уродец никогда не оставит Митху помогла немного успокоить аруту для предстоящей встречи с темным божеством. Она не позволит Сам-Ру насладиться страданием невинной жертвы. Как бы, не так!

Однако вопреки ожиданиям кисару, низкорослый воин по-прежнему оставался стоять на месте. Только когда кинжал выпал из руки девушки, а веки сомкнулись, Бабука бросился на выручку. Громко вопя, так, что даже куты забегали по кустам, он накинулся на змею. Подобрав с земли оружие Аглакайи, каруша тут же пустил его в ход. Истошный крик разрывал голосовые связки уродца. Страх перед хищником сжимал маленькое сердце воина, но он продолжал с остервенением кромсать твёрдую плоть змей. Удар за ударом выбивал из аруту кари жизненные силы. Кровь хищника окропила искаженное гневом лицо Бабуки.

До сих пор корнеед никогда не вступал в противоборство со столь опасным противником. Самое большое, на что хватало его храбрости, так это на мелкие пакости соплеменникам, как в поселении, так и за его пределами. Страх придавал решимости. Сам-Ру играл с сердцем каруша, но воин не поддавался на провокацию. Позволить кари одержать победу означало бы подвергнуть Митху серьезной опасности. Малыш не сможет убежать, а сил преследовать змею у Бабуки не осталось. Воин неистово рвал тело врага, надеясь на скорый конец. Клубок из трех крутящихся тел на берегу реки представлял жуткое зрелище для прятавшихся по кустам кутов. Они перебегали с одного места на другое в ожидании скорой развязки.

Наконец кари ослабила хватку и Аглакайя вновь смогла дышать полной грудью. Жадно глотая воздух ртом, она бросила затуманенный взгляд, переполненный благодарности на спасителя. Сколько отваги, как оказалось спрятано внутри аруту этого маленького каруша! Бабука запрыгивал на змеиные кольца, стянутые вокруг тела кисару, наносил удар, отскакивал назад, и всё повторялось заново. Так продолжалось какое-то время, пока силы Великой Ра-Аам окончательно не покинули хищное порождение тёмного божества. Упорство, с которым змея пыталась забрать аруту кисару, сослужила ей плохую службу. Точный удар Бабуки, лишил змею глаза, а заодно отправил кари в последний путь по тропе Сам-Ру. Когда Аглакайя окончательно пришла в себя, то обнаружила, что сидит среди окровавленных частей змеиного тела. Бабука тяжело дыша, стоял рядом на четвереньках. Тараща глаза в землю воин, громко рыгнул, затем повернулся и застыл, словно пронзённый стрелой невидимого врага.

Широко открытые глаза каруша были направленны в сторону леса. Из-за сбитого дыхания он не мог ничего сказать, сил хватило лишь на то, чтобы рукой указать Аглакайе направление, куда следовало посмотреть. Девушка откинула на сторону кусок холодного змеиного тела, повернулась и внимательно пригляделась. Вот же, грязь со стоп Сам-Ру! Кривой палец Бабуки указывал на перевёрнутый короб, валявшийся вблизи кустов палисомы. Сердце кисару забилось так, как не билось, даже во время схватки с кари. Митху внутри короба не оказалось. Мальчик — пропал!

Преодолевая слабость и подступившую к горлу тошноту, она все же смогла подняться. Вот же, никчемное охвостье кута! Забрав кинжал у Бабуки, девушка решительно направилась к зарослям. С каждым шагом удары сердца ощущались всё сильнее и сильнее, казалось, его стук мог услышать даже самый старый охнос засевший высоко на скалистом хребте. Тщательно обследовав землю вокруг короба и осмотрев кусты, Аглакайя пришла к выводу, что мальчишку похитили. Она бегло осмотрела заросли. Кусочек выделанной кожи кута на одной из веток палисомы окончательно убедил её в правильности сделанного предположения. Оставалось выяснить — кто этот безумец! Лично для себя Аглакайя уже решила, что похититель одной ногой стоит на краю тропы и жить ему осталось пару рассветов.

Как только Бабука пришёл в себя, они бегом направились в поселение. Аглакайя нашла следы босых ног, которые вели на противоположный берег. С другой стороны реки могли прийти только ненавистные племени каруша — покасту. Вот же, мерзкие прихвостни Сам-Ру! Никак не уймутся! После последней войны между корнеедами уродцы забросили поселение, и ушли куда-то далеко в джунгли, где и обосновались на новом месте. Радости каруша не было предела, но молодой новоиспеченный вождь покасту Чука не простил обиды. Злость, засевшая вместе с ненавистью глубоко в аруту вождя, долго дожидалась своего часа. И вот, судя по всему, он настал: собрав отряд из наиболее подготовленных воинов, вождь отправился на разведку, собираясь нанести удар племени Аги. Однако, не дойдя до места, наткнулся на змею и воинов каруша, терзавших друг друга в смертельной схватке. Планы вождя тут же изменились. Прежде чем идти войной на давнего врага, он решил принести в жертву лесным богам ярку ребёнка Аглакайи. И таким образом обеспечить себя удачей в предстоящей войне.

Аглакайя бежала в поселение, не ощущая под собой ног. Материнское сердце разрывалось на части от предчувствия присутствия поблизости тёмного божества. Она не смогла сохранить единственное, что пока заставляло её оставаться в этом мире. То, ради чего она каждый рассвет просыпалась, и ради чего готова была расстаться с аруту. Вот же, грязь со стоп Сам-Ру! Хуже не придумаешь! Кисару вспомнила погибшего Мирта и ощутила внутри болезненный укол зависти. Попав за врата Сам-Ру, он, наконец, освободился, от каких-либо забот и познал вечное счастье Великой Ра-Аам! А как быть им?

Внезапно возникшая злость на спутника, кипятком, обожгла сердце. Каково ей теперь без него? Спрятался, или может, убежал? Нет, ее Мирт не мог так поступить. Девушка только сейчас, стала осознавать, как много для нее значил молодой кисару. Однако воспоминание о том, что воин отдал жизнь за их спасение, очень быстро вытеснили мерзкие лапы Сам-Ру из аруту. Ко времени прибытия в поселение каруша, она четко знала, как поступит дальше. Воздав хвалу Великой Ра-Аам, принеся в дар жертвенного кута, попросила помощи у Мирта, а затем вместе с Бабукой и ещё несколькими войнами отправилась за реку.

Ненависть к покасту придавала кисару сил. Не останавливаясь, они быстро преодолели самую трудно проходимую территорию и к следующему рассвету вышли к поселению врага. Чука не подумал, что каруша смогут быстро организовать преследование и поэтому не стал запутывать следы, которые зоркие глаза Аглакайи легко прочли на лесной тропе — старания Рахмая Короткая память не прошли даром. Уродец был уверен, что кисару никогда не догадаются о том, кто похитил ребёнка. Мало ли хищников бродит по диким лесам Периферии.

Девушка с замиранием сердца вглядывалась в маленькие фигурки уродцев. Мерзкие прихвостни Сам-Ру! Желание броситься на врага и растерзать их на куски обжигало кисару изнутри, толкая в лапы тёмного божества. Сидя на высокой секвойе, Аглакайя внимательно осмотрела территорию. Свет Великой Ра-Аам давно покинул эти земли, а значит бояться, что дозорные покасту заметят присутствие недоброжелателей, не стоило. Порой корнееды слишком самоуверенны: кто осмелится проникнуть в поселение в надежде сохранить при этом аруту?! К тому же, опасаясь внезапного нападения, Чука значительно усилил охрану, расставив через каждые тридцать — сорок шагов по опытному воину. Главное успеть провести обряд, а там помощь и защита ярку не позволят противнику нарушить их покой. Ещё одним нововведением покасту были молодые топориски, которых уродцы отлавливали и держали в специальных ямах на случай появления непрощенных гостей.

Используя незамысловатые приспособления из веревок и крюков, они поднимали ящеров наверх, копьями выгоняли за ограждение и закрывали за животными огромные ворота. Наученные горьким опытом, когда детёныш топориска нанес им непоправимый ущерб, и чуть было не привёл к поражению, в битве против Мирта и Уно, корнееды решили больше так не рисковать. Насколько данный способ ведения оборонительной войны эффективен, Чука мог лишь предполагать. Однако в любом случае окружить и взять в осаду поселение покасту, когда вокруг бродит несколько десятков полуголодных топорисков будет не так-то просто. А опасались покасту только каруша.

Место, где основать поселение Чука выбрал исходя из особого умысла. Покасту обнаружил пещеру, которая, уходя вглубь горы, постепенно переходила в длинный и узкий тоннель. Куда он вел — воин не знал, но этого им и не требовалось знать. На тот случай если нападение противника окажется удачным, а враги проникнут за ограждение, всё племя сможет укрыться в глубинах пещеры, откуда их вытащить будет никому не под силу. О том, что противник может осадить пещеру, и они просто погибнут внутри от голода, Чука не желал даже слышать. Молодой вождь был уверен, что держать воинов вокруг пещеры для каруша будет непосильной задачей. На тот случай, если Ага задумает что-то подобное, Чука, собрав весь военизированный контингент племени, после наступления сумерек, легко сможет прорвать заслон из каруша и вырваться на свободу. На худой конец, у них имелись кое-какие съестные запасы, с помощью которых легко можно переждать тяжелые времена.

Пробуя рассуждать за вождя уродцев, Аглакайя сидела на верхушке дерева, прячась от света факельных костров в густой листве. Сердце желало немедленной расправы, но спешить нельзя. Девушка раз за разом прокручивала в голове план дальнейших действий, в то время как Бабука и остальные воины каруша провалились в тёплые объятия сна, устроившись между горбатых корней секвойи. Рано или поздно что-то должно было произойти, и кисару это прекрасно понимала. Нельзя прожить на землях Периферии в совершенной безопасности, даже, если речь о таком райском уголке, как земли каруша. Но после гибели Мирта, она всеми, доступными способами оберегала Митху, даже от посягательств любопытных кутов, а тут кровожадные убийцы покасту, пылающие злобой и нестерпимой жаждой мести. Она пойдет до конца, рискнет всем и освободит сына, даже, если придется расплатиться с Сам-Ру собственной жизнью.

Рассвет застал Аглакайю всё также сидящей на ветке дерева. Она лишь пару раз спускалась вниз, чтобы перекусить и переговорить с полусонным Бабукой. Было решено, что как только первые лучи Великой Ра-Аам коснуться самых высоких крон, карушу отправятся на разведку. Девушка будет продолжать следить за поселением с дерева, надеясь нащупать брешь в обороне противника. Проводив взглядом корнеедов, кисару стала внимательно наблюдать за всем, что происходило за забором поселения покасту. Время тянулось медленнее, чем обычно, заставляя Аглакайю страдать из-за вынужденного бездействия.

Бабука сделал всё, как нельзя лучше: тщательно обследовав территорию вокруг поселения, он вернулся назад вместе с воинами, так и не попавшись на глаза не одному покасту. Со слов корнееда Аглакайя поняла, что просто обойти уродцев у них точно не получиться. Оставался один вариант — попытаться прорвать оборону и проникнуть внутрь через ворота, но как?! Атаковать поселение с горсткой маленьких каруша, всё равно, что пытаться без оружия только руками поймать агато! И тогда девушке пришла в голову безумная мысль, однако другого варианта у неё не осталось. Ради спасения сына, она была готова рискнуть чем угодно, включая собственную аруту.

Для осуществления плана Аглакайи им пришлось вернуться назад за реку. Находясь на приличном расстоянии от вражеского поселения, каруша занялись подготовкой сетей из лиан, пока свет Ра-Аам не стал меркнуть. Работа кипела и к наступлению сумерек, всё было готово. Принеся кута в жертву богине, Аглакайя во главе небольшого отряда корнеедов двинулась по направлению горных хребтов, излюбленного места обитания охносов. Путь оказался не близким. Добравшись до места, кисару велела Бабуке сделать привал и как только первая часть плана удачно завершиться выдвигаться к поселению каруша. Маленький воин должен был привести Агу ей на помощь. Преодолев неприступную стену покасту, кисару собиралась устроить переполох, отыскать сына и открыть ворота каруша, а дальше на всё воля Великой Ра-Аам.

Оставив Бабуку у подножья скалистой горы, девушка начала подъём. Пришлось поторапливаться, так как план нужно воплотить в жизнь до наступления рассвета. Учитывая, скорость передвижения каруша, у неё оставалось слишком мало времени. Кисару решила не тратить его на долгий выбор жертвы и как только достигла первого гнезда с ящером подходящего размера, пустила сеть в ход. Лианы оказались тяжелее, чем требовалось, и самая первая попытка получилась неудачной. Сеть пролетела какое-то расстояние, приземлившись рядом с когтистыми лапами охноса. Ах, ты ж, охвостье кута!

Ящер расправил крылья, задрал голову вверх и угрожающе зашипел, намереваясь защищать потомство. Выхода нет: Аглакайя прыгнула сверху на противника. Она едва удержалась на ногах, вытолкнув хищника своим телом из гнезда. Пока охнос приходил в себя, отчаянно хлопая крыльями и пытаясь разглядеть в темноте обидчика, девушка собрала сеть. Затем перебравшись на соседний выступ, начала карабкаться выше в поисках очередной жертвы. Позади, раздавался недовольный крик ящера, призывавший Сам-Ру на помощь.

Неудача, ненадолго, выбила кисару из себя. В голове крутилась мысль о том, что драгоценное время уходит. Если не удастся найти подходящего охноса, жизнь мальчика может оказаться под угрозой. Аглакайя не раз слышала от каруша о жестоких обрядах жертвоприношения, которые проводили покасту над своими жертвами. Знала она и о черепах, которыми вождь уродцев выстилал пол своей хижины и о вяленых языках обречённых. Полакомиться языком врага перед битвой — лучший способ заручиться поддержкой лесных божеств. Язык мёртвого врага, добытый в схватке — признак воина. Покасту носили их всегда при себе, водрузив ожерелье на тощие морщинистые шеи. Аруту девушки содрогнулась при одной мысли о том, что язык сына может оказаться на ком-то из этих мерзких прислужников Сам-Ру.

Вот оно! Наконец-то — подходящее гнездо. Ящер склонился над кладкой и на мгновение замер, прислушиваясь к едва различимому шороху позади. Аглакайя втянула ноздрями воздух. Пахло не только ящером, но и свежей кровью. Присмотревшись, она заметила куски растерзанного тела, разбросанные по всему гнезду. Кому-то сильно не повезло, но для Аглакайи это был хороший знак. Охнос сыт, а значит, будет не так агрессивен. Осторожно развернув сеть, чтобы заранее не вспугнуть жертву, Аглакайя накинула её сверху на ящера. Как только лианы коснулись охноса, она издала боевой клич кисару, а затем прыгнула в гнездо. Сам-Ру зловеще оскалился, предвкушая близость очередной жертвы. Громкий крик возмущенного, подобной наглостью, хищника метнулся вверх, ударился о каменный купол и разлетелся в разные стороны, растаяв в темноте. Достиг стен Ситуст-Ры, преодолел Перевал, после чего замер в ушных отверстиях спящего воина. Кисару внезапно открыл глаза и громко закричал, разбудив дремавшего неподалёку Чиу.