ГЛАВА VIII

ГЛАВА VIII

Охнос пролетел над зеленой макушкой секвойи, словно пущенная стрела данака, резко взмыл к куполу, а затем повернул в сторону горного хребта. Грозный хищник Периферии расправил могучие крылья, наслаждаясь теплыми лучами Великой Ра-Аам. Широкие ноздри тога, втянули запах свежей зелени. В нем ощущалось присутствие сладковатых цветочных нот. Тур посмотрел на огрубевшие подушечки пальцев. Привычным движением коснулся рукояти саяка. Сидя на ветке могучего дерева, воин пристально всматривался в зелень непроходимых джунглей, надеясь все же обнаружить след мургов. Однако Сам-Ру не собирался так просто уступать. Ни один десяток рассветов тога провел в походе — всё напрасно. След пропавшего кисару окончательно затерялся. Воин бросил тяжелый взгляд на каменный купол Великой Ра-Аам. Что-то пробубнил про себя, упрекая богиню в преступном равнодушии и бездействии. Ещё раз огляделся вокруг, после чего не торопливо спустился вниз. Аромат жареного кута ударил в носовые отверстия. Самое время перекусить!

Тщательно пережевывая мягкие кусочки молодого ящера, Тур вспоминал, с чего всё началось. Они возвращались от Цабиру, сделка прошла неудачно для кисару, однако тога удалось заполучить желаемое. Несмотря на упорное сопротивление кровососов, вождь согласился отдать жертву кочевникам, до того, как Тикитун предстанет перед ликом Сам-Ру. Тога передернуло от одного воспоминания о Кривом когте. Мерзкий старик, после встречи, с которым так и хочется окунуться в прозрачную толщу реки, чтобы смыть с себя весь негатив!

Не успели они проехать и пару сикелей после того как миновали дозорный разъезд кровососов, как им на встречу выскочил молодой самец агато, забери его арату Сам-Ру! Надо же было выбрать именно эту тропу! Кочевник вытянул жилу, застрявшую между зубов, сплюнул на сторону и продолжил трапезу. Всё произошло настолько быстро, что никто и не заметил исчезновение пленника, лишь после того как тога отправили ящера к темному божеству, при помощи донтов, Тур обнаружил, что обменянная жертва Кривого когтя пропала со спины гураму. Вот же, никчемная грязь со стоп Сам-Ру! И надо же было такому случиться! Куда он мог подеваться?

Поначалу кисару решил проверить весь обратный путь до сторожевого поста кровососов — возможно пленник выпал раньше, но никаких следов обнаружить не удалось. Затем прочесали ближайший лес, окрестности — бесполезно. Тога даже предположил, что коварный предводитель кровососов похитил жертву. Пришлось вернуться назад, пройдя повторно все унизительные церемонии Черной пяты. Однако воин так ничего и не добился от Цабиру, а только ещё больше разозлил жадного до крови прислужника Сам-Ру. Пришлось возвращаться в кочевье ни с чем.

Новость быстро разлетелась по всем кочали, недовольство соплеменников пришлось усмирять Сиене. Сработал авторитет верховной жрицы, к которому ему с некоторого времени, приходилось прибегать все чаще и чаще. Тут, не захочешь, да вспомнишь Рату! Старик великолепно владел этим ремеслом: так лихо закручивал клубок из вранья и лести, что даже Сам-Ру не разберет, где истинная правда, а где неприкрытая ложь. После гибели Рату с кисару не всегда получалось сладить мирным путем. Иной раз даже приходилось обнажать саяк, напоминая соплеменникам о кодексе тога.

Время шло, жизнь текла своим чередом: настал рассвет для Тура исполнять обещание данное Цабиру. Кривой коготь довольно оригинально наполнил о себе. И ведь не поленился, мерзкий кровосос проделать такой длинный путь. От пещер до земель племени кисару ни мало сикелей по непроходимым джунглям. В один из очередных рассветов Тур обнаружил своих дозорных, повещенных вверх ногами на деревьях, растущих вокруг кочевья. Он их там разместил после ужина для наблюдения за тропой топорисков, по которой то и дело курсировали мурги. Вот же, мерзкий фокуру!

Жуткое зрелище, даже для такого бывалого тога, как Тур. Крови в телах практически не осталось, вместо глаз коконы древесных гусениц, легкие вырезаны, а у одного из тога напрочь отсутствовал язык, который позже обнаружили приколотым стрелой кровососов к стволу дерева. Все существо тога протестовало против подобной выходки и требовало немедленного отмщения. Но идти войной на кровососов все равно, что биться с Сам-Ру. Если потребуется Кривой коготь изведет все племя до последнего яйца. Цабиру это прекрасно знал и с позволения богини охотно пользовался. Вот же, никчемный прислужник Сам-Ру! Делать нечего — принеся жертву богине и собрав группу опытных тога, Тур отправился на поиски Тикитуна.

С тех пор прошел не один рассвет, а ненавистный мург по-прежнему не был найден. Пришлось даже отправить посыльного к Цабиру, дабы предупредить кровососа и попросить об отсрочки по долгу. Мало ли что! Вдруг вождь подумает, что кисару опять решил проигнорировать его предупреждение и снова наведается в гости, гореть ему на ладонях Сам-Ру! Цабиру два раза не повторяет — факт! Об этом никому не нужно забывать. Тур сделал глоток из фляги, устало откинулся на походный мешок. Приятное тепло побежало по венам, вынуждая губы изогнуться в довольной ухмылке. Как же хорошо! Длительная езда верхом на гураму здорово измотала его. Потер руками колени, зудевшие от длительной поездки, размял икры, расслабив ремни сапог.

Усталость пути сморила кочевника: прикрыв глаза рукой от света Великой Ра-Аам, он крепко задремал. Время тянулось, словно сгусток смолы из древесной раны. Неожиданно тога закричал, стал размахивать руками перед собой, разгоняя остатки сна. Он вдруг живо, как наяву, увидел старика Рату, жарившего на костре сердце сбежавшей жертвы. Верховный жрец, пританцовывая, приблизился к тога, протянул сочившееся ароматным соком плоти сердце и грозным тоном приказал Туру его съесть. Последнее время образ убитого жреца не оставлял воина в покое. Чем дольше Тур искал мургов, тем чаще Рату являлся к нему. Никакие мольбы, а также жертвенные подношения богине не помогали кисару избавиться от наваждения.

Старик не просто так беспокоил кочевника. Тога нисколько не сомневался, что если не удастся переломить ситуацию и заручиться поддержкой богов, очень скоро кисару взбунтуются и тогда даже Сиена ему не поможет — слишком часто Сам-Ру стал одерживать верх над предводителем кочевых кисару. А идти на смерть за неудачника, мало кому захочется. Тур размял затёкшую руку, нехотя, поднялся. Свет Великой Ра-Аам мало-по-малу тускнел, а значит впору готовиться в долгий путь. На этот раз предстояло преодолеть немало сикелей до кочевья, где тога рассчитывал получить информацию о мургах.

Смеркалось.

Группа из трех воинов, проследовала вдоль спиралевидной дорожки к центру поселения. Гураму с остальными тога пришлось оставить за чертой, где размещался дозор с тирсами. Упертые воины наотрез отказались пропускать пришельцев. Делать нечего — пришлось уступить, иначе ничего не выйдет. Кочевье вождя Умату было последним, на которое рассчитывал Тур. Они навестили все более-менее значимые миролюбивые племена за Перевалом — никто ничего не смог толком сказать, или не хотел. Мурги коварны, да к тому же мстительны. Кто захочет лишний раз навлекать на себя беду? Как бы там ни было, Тур возлагал большие надежды на Умату. Когда все формальности кочевого приветствия завершились, гости расселились по кругу вместе с вождём. За костром, помимо пришельцев, присутствовали уважаемые тога с большим боевым опытом, да несколько стариков племени. Жреца среди них, по неизвестной Туру причине, не оказалось. Тем лучше: ничего хорошего от этой братии ждать не приходиться.

— С этим я тебе вряд ли помогу, тога. Но …, кое-что поведаю, если конечно не устал после долгого пути.

Тур ничего не сказал, лишь кивнул головой в знак согласия. Сил и вправду практически не осталось, даже на то, чтобы шевелить языком. Пусть говорит. Посмотрим. Скитания по землям кисару Умату серьёзно вымотали воинов. Тога потер шею — всё чаще мышцы стало сводить от долгой езды, зевнул в кулак, протер глаза и приготовился внимательно слушать.

Умату подал знак рукой стоявшей поодаль женщине. Она торопливо подошла к большому камню, закинула на него мертвого откета и ловким движением кинжала вспорола панцирную грудину насекомого. Раздался характерный щелчок, а затем едва различимое шипение — звук знакомый каждому кочевнику. Сразу видно кисару знала своё дело. Ловким движением подставила носком ноги глиняную чеплашку под содержимое паучьего брюха. Зеленоватая масса, пузырясь и хлюпая, выскочила наружу. Затем также быстро, при помощи дугообразного скребка, разложила мутную желеобразную кашицу по мясистым листьям. Свернула, туго перетянула тонким жгутом из лианы, после чего отправила вариться на дно котелка, и так повторила несколько раз. Тур наблюдал за действом из-под полуопущенных век. Слаженная работа девушки усыпляла. Сон настойчиво скидывал тога в объятья Сам-Ру, мешая сосредоточиться на главном.

Умату добавил щепотку пряных трав в костер, пламя зашипело, жадно выхватывая семена на лету. Вождь жестом пригласил присутствующих присоединиться. Тога практически синхронно подались вперед, желая втянуть приятный запах, придающий бодрости. Тур последовал их примеру. Острые нотки палисомы колко защекотали ноздри. Сделав несколько мощных вдохов, он действительно почувствовал себя немного лучше. Умату понимающе улыбнулся кисару. Зацепил крючковатыми пальцами щепоть из глиняной чашки, размельчил и натер, оставшимся порошком верхнюю десну докрасна. Немного пожевал, после чего сплюнул на сторону.

Как только посудина наполнилась свертками до краёв, девушка аккуратно подвесила котелок над огнем, подкинула свежих сучьев, после чего, ни говоря, ни слова, удалилась. Всё это время воины наблюдали за слаженными действиями женщины, лениво потягивая ругу из неглубоких чаш. Вкус крепкого напитка приятно пощипывал горло, согревая внутренности, настраивал кочевников на предстоящую беседу. Умату отличался тем, что знал, а главное умел расположить к себе собеседника, особенно чужака.

Содержимое котелка зашипело, распространяя вокруг собравшихся воинов приятный аромат. Тога втянул носовыми отверстиями перенасыщенный запахами воздух, внутри надрывно заурчало. Кисару вспомнил, что очень давно не ел нормальной похлебки. Короткие перекусы хвостами кутов приелись до скрежета в зубах. Кочевник прикрыл глаза, прислушиваясь к мирному потрескиванию костра и бурлению котелка. Как же было хорошо в долине Слез Ра-Аам с её многочисленными озерами и стайками вездесущих кутов! Да, не всё было гладко, над ним вечно стоял недовольный Рату, но с этим можно как-то жить. А что теперь?! Они стали изгоями на Периферии, окончательно потерявшими земли предков. Попробуй теперь выгони сиронгов из долины. Гнусная падаль этот Ашат-Рар, гореть ему ярким пламенем на ладонях Сам-Ру!

Тем временем вождь начал рассказ.

— Много рассветов, знаете ли, прошло с тех пор как воины племени принесли мне любопытные вести, — кисару потупил взгляд, остановив его на трепещущем пламени костра. — Сам я там, конечно, не был, брехать не стану, но передам тебе, тога, все как есть. Ничего не утаю! Можешь не переживать: слово Умату чище горного ручья.

Да рассказывай ты уже! Тур недовольно фыркнул, Усталость сказывалась на тога не лучшим образом. Тут не до дипломатии. Весь этот затянутый церемониал начал даже немного раздражать. Вождь уловил красноречивый взгляд собеседника.

— Так вот! Как-то мои тога, отправились за молодым топориском. Повадился, ведь, мерзкий прислужник Сам-Ру, тиранить стада. Понадергал им бока, да так, что хоть плач. И зарезать жаль и надежды на то, что оклемаются никакой. Так вот, слушай дальше. Набрели, значит, они на группу мургов, ну из тех, что вечно околачиваются у Беглой Сойки. А там …

Вождь закинул в рот кусок белой массы собранной ладонью с влажной поверхности листа, стал тщательно пережевывать, хрустеть сочной зеленью. Тур нахмурился — рассказчик из кисару никудышный, так им и до рассвета не управиться! Тога вообще стал сомневаться, что Умату что-то знает. Наконец, проглотив комок и облизнувшись, кочевник продолжил, время от времени, громко причмокивая:

— А у них там, знаете ли, схватка произошла, выясняют, значит, забери тебя Сам-Ру, кто кого! Бились не так, чтоб уж слишком долго, но моим тога понравилось. Живенько так, со злостью! Как принято у молодых самцов топорисков за обладание самкой. Лихо, знает ли, один отделал другого. Впору разделить на части, да в жертвенный котел класть! — вождь закатился сухим трескучим смехом. Тога племени дружно подержали его своими сухими улыбками. — Вот же, грязь со стоп Сам-Ру! Такое, знаете ли, не каждый рассвет видишь: когда один наёмник колотит другого почем зря. Хотел бы я на это взглянуть, люблю, знаете ли, до жути такое зрелище, аж скулы порой сводит! В общем дальше! Тот, что оказался слабее — сбежал, но перед этим всадил саяк в спину победителя. Как тебе такое, тога, а?! То-то и оно! Тьфу! Ох, и поганый народец эти мурги! Сыновья кута: даже между собой живут хуже топорисков! Ну как с ними сговориться, скажи мне? Нет, тога ещё вспомнишь мои слова, эту дурь из поганцев нужно выбивать только силой. Давить падаль, грубой силой и никаких с ними разговоров. Да, только так. Только так и никак иначе! Вот, что я скажу вам.

Кочевник разорвал следующий лист и принялся жадно поглощать содержимое свертка, звонко чавкать, наслаждаясь ароматной порцией. Вождь не торопливо облизал каждый палец, поглядывая на Тура с хитрым прищуром. Время шло, но никто не решался нарушить тишину. Кочевники молча ели, размышляя над тем, что сказал им вождь. Громко причмокивая, то и дело, смахивая жирные потеки с подбородка, Умату исподлобья наблюдал за окружавшими его воинами. Вождю нравилось, когда собеседники увлеченно вслушиваются в каждое произнесенное им слово. Тога медленно пережевывал, не сводя глаз с Умату. Врет или нет? Слишком много пустоты. Терпение заканчивалось.

— Дальше-то что? Что мне от того, что два мурга покоцали друг другу шкуру? Это между ними обычное дело.

— А то! Что обычное, да необычное! Тот, кто получил саяк в спину, точь в точь походит на кисару о котором ты меня так долго расспрашивал. Ну, того, что, вы потеряли. По пути-то!

— Ерунда. Это вряд ли.

— Послышали меня, тога, если твое описание верно, то тот, кого ты так долго ищешь находиться именно среди этих мургов. Хвост даю на отсечение — он и есть!

Тур мгновенно забыл про Тикитуна, за которым столько рассветов охотился. Значит, он всё же выжил и по воле Великой Ра-Аам попал в шайку наемников! Вот же, грязь со стоп Сам-Ру! Только этого не хватало!

— Мург выжил?

— А кто его знает, о том одной богине ведомо, да только …

— Ну?! Умату, прошу, хватит тянуть кута за хвост.

Вождь недовольно насупился. Ему ужасно не нравилось, что собеседник проявляет крайнюю степень нетерпения, особенно перед его соплеменниками.

— Скажу тебе так — мурги, конечно ещё те фокуру, но не настолько. Они никогда не станут возиться с полудохлым наёмником, без особой на то выгоды. Согласен? Что и говорить — тёмные аруту, не чистое племя! Глухое, для невинных речей Великой Ра-Аам. Наглецы и грубияны. Задери их агато! Так, что если он и выжил — очень скоро его любезно проводят под рученьки по тропе Сам-Ру, а предводителем выберут другого. Дело-то не хитрое, сам понимаешь, да и среди мургов оно не ново. Ты мне лучше поведай, тога, чего это вдруг тебе этот нечестивец так срочно понадобился, мало ли всякого сброда водиться на просторах Периферии?

Тур молчал, перебирая в голове возможные варианты. Умные глазки Умату забегали в ожидании интересной истории. Отдаленность от важных троп кочевников сильно сказывалась на любопытной натуре вождя.

— Тога говорят, Сам-Ру оставил на нем такую отметину, каких никто за Перевалом никогда не видел, ни до войны, ни после. Страшен-то говорят, что детеныш агато, а то и похлеще будет! Но бился достойно, нечего сказать, тут не дать, не взять — воин. Не часто таких встретишь, знаете ли, даже среди мургов.

— Мастер ты, однако, как я погляжу, слова складывать, Умату. Рассказал все так, что кут не подкопается. Так все красиво разложил, понимаешь, словно сам там был, — подвел итог один из сидевших по правую руку от вождя стариков.

Вождь расплылся в довольной ухмылке. Вот это совсем другой разговор, хоть кто-то оценил его старания!

— Твои тога, из тех, кто там был, могут показать нам, где эта стоянка?

Умату прищелкнул языком.

— Эко как! Так ведь это мурги, мерзкие прислужники Сам-Ру! Долго на одном месте, знаете ли, не засидятся. Кто их разберет, где они сейчас, ведь это одной богине известно. Сегодня у моих границ околачиваются, а с рассветом к тебе подадутся.

— Хорошо, дальше мы сами.

Вождь понимая, что ничего лишнего из кисару вытянуть не удастся, решил выбить для себя небольшую плату за ценную информацию.

— Рад бы помочь, тога, так ведь у меня ни один кисару без дела-то не слоняется по лесам. Как ни крути, а кочевника, знаете ли, только ноги и кормят. Понимать надо.

Тога сразу смекнул, куда старик клонит.

— Чего хочешь? — Тур недовольно посмотрел на собеседника исподлобья. Пасынки Периферии! Каждый стремиться вырвать себе кусок покрупнее, да пожирнее! Вот же, мерзкие прислужники Сам-Ру! — Ну? Говори.

Умату сплюнул не дожёванный кусок в ладонь, размял пальцами и бросил в костер. Тон пришельца, с некоторого времени, ему явно перестал нравиться. Уж слишком суров. Что ж, ничего, ещё поглядим, кто кого!

— Ты обмолвился, что бывал у Кривого когтя, так? Значит, имеешь кое-какой запас махру?

— Сколько?

— Ну, да-к, думаю, этого с тебя хватит.

Вождь скинул на сторону кости из глиняной чаши, стоявшей у ног, и протянул тога. Вот же, грязь со стоп Сам-Ру! Ёмкость не большая, конечно, однако, перебор! Да и не было у них с собой столько. Дорого же ему обходится поиски воина!

— Хитер, вождь, нечего сказать. Треть и пару топорисков в придачу! — отмахнулся Тур.

— Так на кой они мне?! — на этот раз, искренне удивился Умату, — если надо …

— Дело твоё, вождь, больше не дам! — обрубил Тур.

Ах, ты ж, охвостье кута! Умату насупился, задумчиво стал теребить нижнюю губу, внимательно всматриваясь в лицо тога. Вот же, фокуру! Бесчисленное количество шрамов, проступавших на мускулистом теле воина, темный цвет кожи и дикая усталость на лице, выдавали не малый возраст, но, несмотря на это, Тур по-прежнему оставался сильным и свирепым противником. С таким сложно спорить! Можно конечно попытаться забрать махру силой, но высока, вероятность потерять при этом ни одного тога, а такой роскоши кочевник не мог себе позволить. После того как мурги, загнанные сиронгами, хлынули за Перевал, каждый кисару на счету. Нет! Не в этот раз. Эх, была, не была!

— Сговорились! Делись, а там посмотрим.

Бровь Тура удивленно подскочила вверх. Чего тут смотреть-то?! Вождь примирительно поднял одну руку с раскрытой ладонью над головой, а другой подозвал молодого воина, стоявшего поодаль с кувшином в руках.

— Думаю, стоит на этом закончить. Давай, тога, выпьем, закрепим, так сказать, наш с тобой договор и отправимся восвояси спать.

Умату обмакнул пальцы в жертвенную чашу с ругу, а затем стряхнул рубиновые капли в костер, отдавая дань уважения богам. Тур вернулся в лагерь без настроения, разговор с вождем оставил нехороший осадок внутри аруту. Что-то в глазах старика было такое знакомое и одновременно недоброе, что сразу не понравилось тога и осело тяжёлым камнем внутри. Дело дрянь и не стоит скорлупы кута, но другого выхода не было! Угостив товарищей остатками ругу, которые ему дал Умату в дорогу, тога отправился спать. Впереди довольно непростой путь. Долгий, утомительный и не менее опасный.

Рассвет застал кисару в пути. Как только появился проводник из кочевья Умату, воины разбудили предводителя. Через посыльного передали махру обещанную вождю. Оперативно собравшись, они двинулись по указанному направлению. Проводник Умату ехал позади отряда верхом на молодом гураму, то и дело, оглядываясь по сторонам. Тур сразу отметил про себя, что воин ведёт себя так, словно ожидает нападения, вопрос только от кого. Когда в очередной раз кисару привстал в седле, пристально всматриваясь в темную даль джунглей, Тур повернул, и поехал, назад желая уточнить причину столь явного беспокойства юноши. Мало ли, что! Неожиданно он почувствовал себя плохо. В голове загудело, а перед глазами поплыл белесый, в серую крапинку, туман. Не успело ворчливое животное сделать и пары шагов по направлению к воину Умату, как Тур потерял управление, пластом рухнул на спину ящера и оказался на сырой земле у толстых ног гураму. Ах, ты ж, охвостье кута! Свет померк, отключив сознание кочевника.

Когда кисару пришел в себя, вокруг было темно и довольно холодно. Пробирал озноб, вынуждая зубы отбивать не затейливый ритм. Кочевник попытался подняться, однако обнаружил, что лежит крепко связанным по рукам и ногам. В голове по-прежнему шумело, горло пересохло, нестерпимо хотелось пить. Отравили, поганцы! Вот же, грязь со стоп Сам-Ру! Тур попробовал позвать на помощь. Бесполезно. Вокруг стояла тишина, лишь скупые крики хищников, долетавшие временами до чутких ушей тога, говорили о том, что он всё ещё находиться где-то на просторах дикой Периферии. Кисару тяжело выдохнул и закрыл глаза, пытаясь взять себя в руки. Хотя кулаки так и чесались наказать Умату со всей его братией. Вот она прелесть кочевой жизни! Он не хотел думать ни о том, где оказался, ни о том, что его ждет впереди. Оставалось просто ждать и надеяться на благосклонность Великой Ра-Аам.