ГЛАВА XXXVIII

ГЛАВА XXXVIII

Самец кута перепрыгнул через горбатый корень дерева. Его внимание привлек лежащий в тени секвойи огромный агато. Хищник остановил взгляд на предполагаемой жертве. Малыш сделал шаг назад, он прекрасно знал, как может быть коварен этот свирепый прислужник темного божества. Неожиданно ящер поднялся и громко зарычал. Фигура всадника промелькнула между деревьями. Кут недовольно застрекотал и, сделав несколько прыжков, пропал в густой листве кустарника. Агато поднялся, начал нетерпеливо переминаться на своих массивных задних лапах. Бронзовая цепь, туго стянувшая ноги, существенно ограничивала подвижность. Грозный крик хищника разлетелся по джунглям, заставив нервничать и без того перепуганных кутов.

— Чего разорался-то?

Гухта спрыгнул с ветки и подошел на такое расстояние к ящеру, чтобы тот даже при сильном желании не мог до него добраться. Наемник точным ударом вскрыл горло принесенному с собой куту, слил кровь в жертвенную флягу, а тушку бросил агато. Ящер с остервенением накинулся на мертвое животное. Буквально через пару мгновений от маленькой жертвы Сам-Ру не осталось даже костей.

Да, на таком скудном пайке долго его не продержишь, этому и гураму будет мало! Вот же, грязь со стоп Сам-Ру!

— Сколько ещё ты будешь, мучить нечестивца? — спросила Литулу.

Она спрыгнула с гураму и присоединилась к мургу.

— Улов у тебя нынче так себе, как я погляжу. Дай-ка сама попробую!

Девушка уже собиралась кинуть ящеру своих кутов, однако Гухта ей помешал.

— Нет! Я же просил, Литулу, кормить его должен только я, иначе у нас ничего не получиться. Не делай так больше и всем логу предай мою просьбу.

В этот момент агато грозно зарычал, словно протестуя против данного правила установленного мургом. Гухта вытянул стрекало из чехла на седле гураму и несколько раз ударил по налобнику агато. Как только ящер раскрывал пасть, готовясь огласить джунгли грозным ревом хозяина, наемник тут же пускал в ход стрекало. Когда хищник, наконец, упокоился, кисару бросил ему кутов, одного за другим.

Девушка подошла к воину сзади и обняла за плечи. Внутри аруту кисару стало вдруг так спокойно, тепло и очень приятно. Она прижалась к нему щекой.

— Когда? Скоро опять везти партию, отец на этот раз мне не поверит. Что будем делать, если он отправит сюда Кизрана с проверкой?

— Думаю ещё пара рассветов, и мне стоит попробовать прокатиться на нем.

Литулу повернула к себе Гухту лицом, посмотрела ему в глаза через прорези забрала и спросила:

— Ты действительно думаешь, что у нас что-то получиться?

Мург убрал руки кисару, повернулся к агато, который с жадностью поглощал кутов.

— Другого варианта у меня просто нет. Только на него последняя надежда. Против седла агато уже практически не протестует. Так, что дело за малым. Обкатаю и вперед. Он как топориск, правда, немного больше.

Литулу заливисто рассмеялась.

— Скажешь тоже: из него топориск, как из вопры откет.

— Ничего смешного. Вот увидишь, если начну ездить, то очень быстро смогу снять с него цепи.

Литулу вновь обняла наемника и нежно прошептала:

— Может мне и на тебя тоже стоит эти цепи примерить.

Гухта улыбнулся, а затем рывком притянул к себе кисару.

Цабиру поднял лицо, скрытое маской и громко завыл. Ударил себя в грудь, после чего принялся пританцовывать, кружа вокруг жертвенного костра. Безумные глаза кровососа с жадностью смотрели на истекавшего кровью кисару прикованного цепями к Столбу Позора. Барабан отбивал ритм. Они поймали Чиу, когда тот возвращался из лагеря мургов. Тога хотел заручиться поддержкой Тура и уничтожить всю шайку целиком, но у Кривого когтя были другие планы на его счет. А так, как Чиу давно стал харуту племени Замбару, за него никто не мог вступиться, а, следовательно, пустить кровь нечестивцу святая обязанность кровососов. Получив в тело несколько шипов опу, тога завалился на спину гураму, после чего его можно было брать голыми руками, чем кровососы Цабиру тут же воспользовались.

И вот теперь Кривой коготь завершал церемонию, готовясь утолить жажду кровью молодого кисару. Чиу посмотрел на его разломанную маску тога догоравшую в пламени костра и подумал, что довольно скучно заканчивает свой жизненный путь. Стоило ли выздоравливать после ранения, чтобы сдохнуть, вот так бесславно, в лапах каких-то кровососов, так и не найдя Гухту. Ради чего тогда все то было, Великая Ра-Аам?

Ах, ты ж, мерзкое охвостье кута!

Звук барабана ускорился, став намного жёстче. Тога завыли в голос. Цабиру подпрыгнул к жертве и, выхватив ширу из ножен, висевших на груди, собрался нанести последний удар точно в сердце. После которого, он, наконец, разрешит своим воинам накинуться на растерзанное тело тога. Они не оставят его пока не вытянут все до последней капли. Он — харуту, а значит — это заслужил. А вот, ещё пульсирующее сердце вождь, разумеется, прибережет для себя. Пора! Кривой коготь оскалился, демонстрируя кочевнику острые клыки.

— Ну, что Чиу, готов ступит на тропу Сам-Ру?

Слабая ухмылка заиграла на окровавленных губах кочевника.

— Только если ты меня к нему проводишь, мерзкий фокуру!

Вождь кровососов зарычал, но не успел он выполнить угрозу, как из леса, граничащего с его пещерой, на жертвенную площадку выскочил громадных размеров агато, а следом за ним несколько гураму, большая группа вооруженных донтами и опу логу. На спине ящера восседал Гухта в руках у которого оказался заряженный стрелой данак. Литулу, верхом на гураму объехала жертвенный Столб с другой стороны, чтобы помещать Цабиру скрыться в пещере, где имелись проходы в тоннели, о которых знали только вождь и она.

— Церемония закончилась, Цабиру, можете расходиться.

Кривой коготь зарычал, выхватив из ножен саяк: ширу он откинул в сторону за ненадобностью. Глупо идти против агато с ритуальным кинжалом.

— Мальчишка, кем ты себя возомнил? Думаешь, уселся верхом на агато и теперь можешь мне приказывать?

Цабиру бросился к ящеру. Глаза кровососа горели пламенем Сам-Ру. Казалось появление хищного гиганта на его земле, нисколько не смутило вождя, в отличие от остальных тога. Гухта выхватил стрекало и одним точным ударом заставил хищника прийти в движение. Агато сорвался с места, не добежав до Кривого когтя всего пару шагов, резко повернулся, со всей силы ударил мощным хвостом кровососа в грудь. Цабиру, охнул, перелетал через пламя жертвенного костра и распластался перед входом в пещеру.

Гураму Литулу угрожающе наклонил голову вперед и заворчал, а донт в ее руках явно намекал, на то, что договориться с ней у отца уже не получиться.

Один из тога, наконец, пришел в себя и бросился на защиту вождя. Агато схватил кровососа за сатунгасу, приподнял, а затем отшвырнул на каменную стену пещеры. Ах, ты ж, охвостье кута! Воин ударился головой о выступ и тут же потерял сознание. Следующего кровососа постигла та же участь. За ним на Гухту бросился ещё один — агато, нее мешкая, разорвал его тело на несколько больших кусков, в то время как логу держали на прицеле остальных. Ящеру удалось ненадолго остудить пыл кровососов. Это позволило Гухте без проблем подъехать к гураму Литулу, перед которым стоял на коленях Цабиру.

— Если не торопитесь на тропу Сам-Ру, советую немедленно бросить оружие. Тога, послушайте меня, Кривому когтю вы все равно уже не поможете.

Конечно, он блефовал, но, а что собственно оставалось делать? Триумфальное появление агато могло подействовать на простых кисару, но только не на этих прихвостней Сам-Ру. Долго их сдерживать, точно не получиться! Аруту наемника сжалось от страха: если сейчас кто-нибудь из них снова решиться выступить против него, тогда логу могут дрогнуть и все пойдет не по плану. Судя по довольному лицу Цабиру, он тоже это прекрасно понимал. А вождь оказался далеко не из робкого десятка! Литулу не сводила глаз с Цабиру, она лучше других знала отца: он никогда не признает поражения, а значит, у них осталось не так много вариантов. Девушка видела по глазам вождя, что он явно что-то задумал.

— Что ж, мург, я готов уступить тебе, если примешь вызов. Докажи, что достоин уважения и обещаю, не один из моих тога не станет пытаться помешать тебе, покинуть земли Черной пяты. Ты же все это, наверняка, затеял только для того, чтобы рассчитаться со мной?

Гухта усмехнулся:

— Нет, не угадал, вождь. На этот раз, у тебя не получиться, так легко избавиться от меня. Я приму твой вызов и соглашусь на круг, но при условии, что ты обещаешь сейчас при них, уступить другому своё место вождя.

Кривой коготь громко рассмеялся.

— И кто же этот другой? Кто, сможет возглавить племя, не ты ли, случайно?

Литулу замерла. Она с надеждой во взгляде посмотрела на Гухту. Как же ей хотелось в этот момент, чтобы он, поддавшись эмоциям, дал согласие стать вождем кровососов. В голове девушки промелькнули картинки их будущей совместной красивой жизни на бескрайних просторах Периферии.

Однако у Великой Ра-Аам было свое мнение на этот счет.

— Нет. Я был и остаюсь мургом, а значит должен находиться среди таких же, как я.

— Тогда кто же? Мне очень интересно.

Цабиру посмотрел на стоявших по кругу тога. Кто из них посмел его предать и сговорился с этими безумцами? По глазам воинов вождь видел, что в некоторые аруту, вопреки стараниям Гухты, все-таки, возвращается самообладание. А это значит, очень скоро шок от появления агато окончательно пройдет, и они вновь смогут бросить вызов никчемному прихвостню темного божества.

— Твоя дочь Литулу.

Глаза Цабиру округлились от удивления. Вот же, никчемная девчонка! И это после всего, что он для неё сделал? Ну, погоди: этот выскочка недолго будет топтать земли Великой Ра-Аам, вот тогда и поговорим! Тога, все, как один, напряглись. Такого поворота никто из них точно не ожидал. Кизран медленно вышел вперед. Кровосос сразу сообразил, чем это грозит и ему и Цабиру. Авторитет девчонки, конечно, уступал влиянию отца, но попробуй вождь сейчас допустить хоть малейшую ошибку — они пропали.

— Обещай, перед своими тога, Цабиру: если победа будет за мной, твоя дочь Литулу займет место вождя кровососов.

Кривой коготь прикинул в голове все возможные варианты. Что ж стоит попробовать. В любом случае, даже если богиня поддержит мурга и останется на его стороне, с этой глупой девчонкой он легко справится, как только исчезнет наемник. А судя по всему, Гухта только и думает о том, как бы побыстрее покинут земли Черной пяты.

«Накрутил девчонку и в кусты, все вы такие отбросы Периферии! Нет, Литулу, ты совершила большую ошибку и за это мне придется тебя наказать, дочка!»

— Хорошо, в присутствии всех моих тога, даю слово, что если ты, мург, справишься со мной в честном поединке, я, так и быть, уступлю место достойному претенденту и покинули земли Черной пяты. Гореть мне на ладонях Сам-Ру, если нарушу наш уговор!

Гухта кивнул головой. Литулу убрала остриё донта от груди отца и Цабиру смог подняться на ноги. Пока тога организовывали круг, оттесняя логу, наемник при помощи Литулу отъехал на безопасное расстояние и привязал агато цепями, так чтобы тот случайно не сорвался и не убежал в лес. Чиу сняли со Столба и уложили у ближайшего кочали. Гухта не собирался рисковать жизнью друга, поэтому оставил кисару на виду, мало ли что не уме у Цабиру.

— Рад, тебя видеть!

Чиу сдержанно улыбнулся в ответ. Сил у кисару не осталось даже на то, чтобы поговорить с мургом. Несколько рассветов подряд, по приказу Кривого когтя, кровососы истязали тога, чтобы окончательно сломить боевой дух воина и заставить согласиться стать логу.

Схватка началась сразу, как только Гухта вошел в круг. Цабиру был намного крупнее по комплекции, чем откровенно пользовался. Мощные удары вождя, не позволяли мургу расслабиться ни на минуту. Саяк Цабиру мелькал в свете жертвенного костра, очерчивая дуги вокруг наемника. Злость, кипевшая внутри аруту кровососа, придавала ему сил. Удар, выпад, ещё удар, уклон. Выпад, удар! Вождь слышал одобряющие возгласы тога, и это без сомнения подначивало его аруту.

Литулу сильно переживала за мурга, сжимая в руке донт. Ей не раз приходилось видеть, как Кривой коготь, лично, расправлялся с неугодными воинами, а после скармливал то, что от них осталось ящерам. Каждое попадание отца по телу наемника оставляло глубокие следы в ее растревоженном схваткой сердце. Кизран сразу заметил эту существенную перемену в девушке. Злоба Сам-Ру вспыхнула в аруту воина. Порой зависть к успехам других, там, где не удалось преуспеть, толкает на темную сторону, тех, кто изначально имел только светлые помыслы. Если Цабиру не справиться с мургом, то он сам прикончит Гухту. Как бы там ни было наемнику не покинуть Черной пяты.

Мург отбивался, как мог. Он выжидал удобный момент для атаки. Но Цабиру оказался довольно опытным фехтовальщиком и не давал противнику даже малейшего шанса. Ах, ты ж, охвостье кута! Знал, на что соглашался, мерзкий нечестивец. Удар, уклон удар, выпад! Гухта чувствовал, что постепенно начинят выдыхаться от такого безумного ритма. Не многие из тех, с кем ему приходилось биться могли похвастать подобной выдержкой и силой! Мысль о том, что он слегка погорячился, согласившись на этот бой, все чаще посещала наемника. Удар, ещё удар, ещё и ещё! Выпад, удар, уклон, выпад! Цабиру, как одержимый гонял мурга по всему кругу. Злость Сам-Ру за дерзкое поведение молодых кисару придавала ему сил. А больше всего вождь кровососов негодовал на поведение дочери. Как она, вообще, могла, подлая арату, пойти против него? Что такого, мог наговорить ей этот бродяга в маске? Ну, ничего, стоит покончить с выскочкой, и она ещё приползет к нему на коленях с извинениями и мольбой о прощении.

Удар! Выпад, уклон, удар, выпад! Удар!

— Ну, что, фокуру, становиться жарко?

Цабиру хищно оскалился. Гухта прохрипел в ответ:

— Посмотрим, как ты запоешь, когда я подвешу тебя вместо Чиу?

Кривой коготь зарычал, развернулся и, резко опустив саяк, отсек кончик хвоста Гухте. Вот же, мерзкий фокуру! Воин взвыл от боли. Литулу вскрикнула и уже собиралась метнуть донт в спину отца, однако сильная рука Кизрана предупредила ее намерения. Тога вырвал копье из рук девушки.

— Если ты вмешаешься, Литулу, клянусь светом Великой Ра-Аам, я прикончу этого несчастного мурга, не дав ему даже закончить поединок.

Девушка сверкнула глазами на тога, но спорить не стала. Она прекрасно знала, как к ней относиться Кизран, а также то, на что он способен в гневе. Один раз тога принес ей ожерелье из глаз кисару, которые посмели бросить ему вызов. Мерзость! О лучшем подарке она и мечтать не могла! Литулу почувствовала, как леденящий аруту страх прокатился по телу. Цабиру ещё не самое худшее, что могло ожидать Гухту впереди!

— Я укорочу твой длинный язык, мург, будем считать, что, на этот раз, я просто промахнулся.

Гухта понял, что если поединок затянется, он может и не дожить до его окончания. Потерять часть хвоста для кисару это уже не шутки. И если сейчас раной не заняться, он очень быстро окажется на тропе Сам-Ру. Ах, ты ж. охвостье кута! Наемник решил атаковать, не дожидаясь того момента, когда выдохнется вождь. Тем более, что на это надежды особой уже не было. Удар! Удар, выпад, уклон, ещё удар! Выпад! Мург не жалел себя бомбардируя противника ударами меча. Уклон, выпад, уклон! Наконец, удача улыбнулась ему: Кривой коготь замешкался и когда Гухта нанес очередной удар, кровосос не успел его парировать. Меч рассек сатунгасу прошел вдоль ребер. Кровь брызнула, окропив клинок мурга. Не дожидаясь ответных действий от Цабиру, наемник вогнал меч под ребро противнику. Коготь взвыл, от боли. Ах, ты ж, фокуру!

Голова закружилась, кровосос опустил саяк и осел на колени.

— Готов продолжить, вождь? — Гухта не собрался сейчас убивать Цабиру, нужно поддержать легитимность перехода власти, к тому же у него у самого рана кровоточила ничуть не меньше.

Понимая, что бой проигран, и дальше заигрывать с Сам-Ру не имеет никакого смысла, Кривой коготь, предпочел уступить, а потому поднял руку вверх. Второй он держался за рану на боку, из которой, не переставая сочилась кровь.

Гухта опустил саяк и уже собирался выйти из круга когда, Цабиру разгневанный счастливым видом Литулу, выхватил у ближайшего тога донт и метнул в спину мурга. Наемник успел увернуться, копьё прошло по касательной, лишь распоров сатунгасу. Пострадал тога стоявший перед Гухтой. Донт пробил ему бедро. В несколько прыжков наемник оказался рядом с Цабиру. Не успел Кривой коготь опомниться, как крепкие руки противника обвились вокруг его мощной шеи. Выполнив захват, Гухта стал душить вождя, намереваясь отправить его прямой тропой в обитель Сам-Ру. Игры закончились, ни о какой легитимности тут уже речь не идет, Цабиру перешел все границы!

— Гухта! Гухта, прошу — не надо! — закричала Литулу.

В больших глазах девушки читалась мольба о пощаде. Да он был кровосос, и очень часто вел себя как мерзкий прислужник темного божества. Но Цабиру, когда-то заменил ей отца, и Литулу не хотелось, чтобы руки ее спутника оказались замараны его кровью. Сам-Ру и без их помощи найдет к нему тропу.

Мург ослабил хватку. Громко крича, наемник потребовал от тога, чтобы они помогли связать вождя и отнести его в пещеру, иначе он не остановиться. Дальнейшую судьбу Цабиру предполагалось доверить суду сумпу, который планировалось созвать для утверждения Литулу вождем племени.

После того, как Цабиру перенесли в одну из пещер, и обработали раны Гухте, а также Чиу, Литулу решила поговорить с мургом наедине.

— На мой взгляд, ты поступил довольно опрометчиво.

— Что это значит?

Девушка сделала вид, что сильно обиделась.

— Как ты посмел принять такое решение без меня?

— А что я мог предложить тога?

— Отлично! А обо мне ты подумал? О, Сам-Ру, ты серьезно ничего не понимаешь? Иногда я действительно вижу в тебе только лишь мурга!

— Литулу, я и есть мург.

Девушка повернулась и пошла к выходу. Вот же, охвостье кута! Только этого не хватало! Гухта прекрасно понимал, что чувствует сейчас эта юная кисару, но жизнь среди мургов не лучший вариант для неё. Как она не понимает? Что он может ей предложить? Флягу ругу, песни у костра, да возможность расстаться с аруту при очередном набеге?

Однако времени на раздумья не осталось.

— Подожди. Мы еще можем все переиграть.

Литулу остановилась, но оборачиваться к нему не стала.

— Как, ты себе это представляешь?

— Поговори с сумпу, путь проголосуют за любого из тога, кроме Цабиру, конечно! Этого прохвоста я собираюсь прихватить с собой.

— Кого же выберем? — девушка повернулась к мургу с сияющим лицом. О лучшем она и мечтать не могла.

— Кизрана!

Кизран прокрался в темноте к пещере, где оставили Кривого когтя. Когда бывшему вождю обрабатывали раны, он договорился с тога, что тот поможет ему бежать. И теперь, как только все разошлись по своим кочали, воин отправился вызволять Цабиру из плена.

— Чего, так долго-то? — недовольно заворчал кровосос.

— Да эти, все никак не наговорятся!

— Ты сейчас про мою дочурку с поганым прихвостнем Сам-Ру?

— Про них самых.

— Ничего, с ними я ещё разберусь, клянусь тебе светлым ликом богини.

Кизран перерезал путы, замер, прислушиваясь, не идет ли кто. Тишина. Дозорных тога он оправил смениться, пообещав, что сам присмотрит за Цабиру.

— Ну, чего ждем, все готово?

— Да, два самых быстрых гураму стоят сразу за пещерой. Нужно поторопиться иначе они своим ревом могут нас выдать.

— Это верно.

Кровососы направились к выходу но, не дойдя до него пару шагов, Кривой коготь вдруг остановился.

— Ах, да, чуть не забыл, я же собирался оставить им «подарочек».

— Какой ещё? — Кизран нервничал, так как в любой момент могли вернуться дозорные. А начни с ними объяснять и все пропало. Мург явно ещё не спит: слишком мало времени прошло после их расставания с Литулу.

— А вот такой!

Кривой коготь выхватил кинжал и вогнул его в грудь тога. Кизран рухнул, на землю не проронив ни слова.

Цабиру отвяжет гураму и пустит их по тропе, а сам, дождавшись, когда по следу ящеров отправят погоню, вернется к пещере, чтобы воспользоваться потайным ходом.

Богиня, по-прежнему благосклонна к нему!