ГЛАВА L

ГЛАВА L

Мрачный вид главной крепости Твердыни Умра, не вызывал в аруту сахигарла ничего кроме жалости. Как такое, вообще, могло произойти? Неужели амбициозные мечты одного маленького безумца стили всего этого? Сахигарл навались плечом на дверь, она с трудом, но все же подалась. Морок-Атан толкнул перед собой кирувита. Как же он его презирает! Чарай-Катар выругался на выходку сахигарла, но, спорить не стал, сохраняя важный вид, прошел перед воином в помещение. Весь остаток пути до Твердыни Умра они практически не разговаривали. Морок размышлял над тем, как же он был счастлив среди кочевников, когда бродил по Периферии вместе с Соей, без всей этой «замаскированной под величие и благо» грязи Ситуст-Ры. Мысли Чарай-Катара крутились вокруг предстоящего побега и ноющих ног, после продолжительной ходьбы, к которой он не привык. Им все-таки пришлось преодолеть три сектора пешком.

— Только попробуй мне, что-нибудь выкинуть, Чарай-Катар, и клянусь — я не пожалею жизни, чтобы добраться до тебя и уничтожить! Уяснил?

Сахигарл связал кирувиту руки за спиной, усадил на скамью у стены и побежал вниз по коридору, где его возвращения дожидался Ом-Киоро.

Как только шаги сиронга стихли, таронг тут же поднялся, медленно, так, чтобы не упасть, со спутанными ногами направился к овальной двери, за которой только что исчез сахигарл. Впопыхах Морок-Атан совершенно забыл, что задвижка входной двери располагалась снаружи. Шаг за шагом, кирувит пересек комнату и добрался, наконец, до заветной цели. Используя всю гибкость своего, уже не молодого тела, он опустил щеколду. Таронг даже на мгновение посетовал на то, что не имеет такого изящного хвоста как у кисару, который бы очень пригодился ему в данной ситуации.

Облокотившись на стену, чтобы не упасть, Чарай-Катар стал продвигаться, короткими шажками, к факельной чаше. Однако его роста не хватило: добраться до неё не получилось, даже привстав на цыпочки. Пришлось лечь на пол и, двигая стреноженными ногами, повернуть скамью к тому месту, откуда можно было добраться до чаши. Это оказалось не так и сложно, благо сиронги никогда не фиксировали скамьи стоящие вдоль стен. Поднявшись на ноги, кирувит вскарабкался на неё, после чего, подпрыгнув, свернул чашу с крепления, она упала и разбилась, разлетевшись на несколько крупных осколков. К одному из них и припал со связанными руками кирувит. Пламя злобно покусывало пальцы, однако Чарай-Катар терпел, прекрасно понимая, что другого шанса ему не представиться. Очень скоро веревки подались, ослабли и таронг смог их распутать. Освободив ноги, он затушил чадящее пламя разбитой чаши и, подбежав к двери, зафиксировал задвижку. Всё! Теперь даже если Морок будет бить по двери каматра, у него вряд ли что-то получиться сделать. Чарай-Катар тихо посмеялся, размял руки и, довольный собой, направился к выходу.

Морок-Атан забежал в помещение. Свет чаш практически потух. В них, и так совсем не осталось масла, а после его ухода оно окончательно иссякло. Тусклый свет от парочки догоравших чаш с трудом позволял оценить окружающую обстановку. Только после того как глаза сиронга адаптировались к освещению, он смог начать поиски Ом-Киоро. Тишина, царившая вокруг, угнетала, как никогда! Морок позвал кирувита. Тишина! Повторил попытку — опять ничего. На голос старик не отвечал. Однако искать пришлось недолго. Как оказалось, бездыханное тело Ом-Киоро лежало, в трех шагах от воина, под столом. Морок-Атан ненадолго впал в уныние. Как же так? Почему ты столько ждал и, когда все, наконец, разрешилось, вдруг ушел дорогой предков? Ом-Киоро, почему?

Морок-Атан попробовал привести кирувита в чувство, но все старания оказались напрасными. Остывший труп старика, вопреки желанию Морок-Атана, все-таки «продлевал» жизнь Чарай-Катару. Сахигарл поднял тело, уложил на скамью и побрел вверх по лестнице. Теперь им оставалось надеяться только на разум Чарай-Катара, но интуитивно воин понимал, что этот подлец наверняка запросит немалую цену за свое содействие. Ставки окажутся непомерно высокими, но иного выхода у них теперь не осталось. Именно на это и наделся мерзкий таронг — перед угрозой уничтожения Ситуст-Ра, как и собственно Периферия пойдут на всё, лишь бы этого избежать.

Но вот чего Морок-Атан никак не мог ожидать, так это того, что дверь, за которой он находился, окажется заперта. Ах, ты же, мерзкая гниль! Закрыл-таки! Морок-Атан взревел, ударил ногой в дверь, затем ещё раз, ещё и ещё. Бесполезно! Воин был вне себя от злости. Сахигарл был прекрасно знаком с устройством дверей Твердыни, если они закрыты, то тут уж ничего не поделаешь. Придется сидеть! Это было сделано специально, для того, чтобы не допустит захвата крепости. И оно оправдало себя, когда за стенами стояли полчища вутов, но сейчас это было совсем некстати.

— Далеко собрался? — голос Ашат-Рара заставил аруту кирувита съёжиться до размера горошины, а сердце и вовсе остановиться. Только этих здесь не хватало! Кто мог подумать, что опальный хадрат окажется настолько шустрым.

За дверью отсека стоял Ашат-Рар с рагом в руке, а за ним, на ступеньках, маячил Тикитун. Сильный удар в грудь заставил таронга отлететь к противоположной стене комнаты. Сахигарл вошел в помещение, взгляд, пылающий неистовой злобой, буквально прожигал кирувита насквозь.

— Ты зря так со мной, Ашат-Рар — прохрипел с пола кирувит, — Око с каждым рассветом слабеет, и …

— Мне плевать! Плевать: и на тебя, и на несчастное Око-Ра! — зарычал сиронг, — Я пришел за твоим аруту, мерзкая падаль. И без нее никуда не уйду. Понял!

Чарай-Катар впервые за долгое время по-настоящему испугался. Если Морока-Атана ещё можно было как-то уговорить, то с этим неадекватным сиронгом конструктивного разговора точно не получиться. Их там, в рампа, такому не учат, отсутствие практики по языку дипломатии — большой просчет таронгов!

Ашат-Рар придвинул скамью и сел напротив кирувита.

— Ты забрал у меня все: службу, друзей, семью — все! И теперь думаешь напугать Оком-Ра? Да по твоей милости, поганец, я ещё совсем недавно стоял на эшафоте! Забыл? Когда ты кормил меня красивыми обещаниями — я все проглатывал, как голодный охнос, но когда ты выслал нас на Периферию и перестал поддерживать, натравив на меня Рулаг-Хатаруна, моему терпению пришел конец. Ведь все, что я делал согласно твоим указаниям, фокуру, легло на мою шею тяжким бременем. Это ты, Чарай-Катар рассказал отцу про отравление колодцев и не отпирайся, больше некому. Все кто в этом участвовал, давно мертвы, причем опять же, не без твоей помощи.

— А ты, вроде как, не причем?

Ашат-Рар вскочил и ударил кирувита кулаком по лицу. Кровь брызнула тонкой струйкой на каменный пол отсека.

— Я с себя вины не снимаю, фокуру! Но я всего лишь глупый исполнитель, поддавшийся на уговоры подлого коротышки, который когда-то научился, умело играть на пороках аруту, а затем стал это знание активно применять. Получалось довольно, неплохо, как я погляжу. Чего-чего, а умения переубеждать, тебе не занимать, Чарай-Катар. Талант! Ты сделал все, чтобы превратить меня в чудовище, а потом лишил поддержки. Но знаешь, что, Чарай-Катар, я, конечно, отправлюсь к праотцам, как и все остальные, но не один. Раз уже мне выпала эта тропа, то пройду ее до конца, однако и ты, мелкий мерзавец, отправишься туда вместе со мной.

— А как же …

— Заткнись. Не заставляй меня повторять сказанное. Мне наплевать на Око-Ра. Там и без меня спасителей хватает. Единственная причина, по которой я задержался в этом мире это ты, Чарай-Катар. Я лишь сейчас догадался о том, что тебе, мерзкий ты слизняк, каким-то чудом, удалось завербовать в ушкуи даже моего верного Сатару-Харуна. Он не раз намекал мне на то, что можно достойно уйти, покончив с собой в застенках рампа, но я не поддался. Тогда ты решил организовать нам побег, а когда понял, что сбежав со мной, Сатару может все мне раскрыть, приказал убить его! Можешь не отвечать, я и сам все прекрасно знаю! Какая же ты гнусная падаль, Чарай-Катар!

Тикитун стоявший все это время молча у двери и, наблюдавши за улицей, ведущей к отсеку, даже присвистнул от удивления. Да он просто младенец кута, по сравнению с этим маленьким кирувитом.

— Ты хочешь, Ашат-Рар, чтобы я взял на себя всю вину за то, что произошло с Ситуст-Рой — ничего у тебя не выйдет, сахигарл. Я не один в этом замешан.

— Кто ещё? — в глазах хадрата вспыхнул огонь Сам-Ру, — Говори!

Чарай-Катар рассмеялся.

— Ничего я тебе не скажу! Ваш мозг слишком слаб, сахигарл, чтобы осознать всю глубину и значимость произошедшего. Ты сдохнешь, мучаясь от того, что так и не наказал виновного!

Кирувита охватил приступ безудержного смеха.

— Все, к чему ты прикасаешься, гибнет. Сестра, да и отец, расстались с аруту только по твоей вине. И не нужно отрицать очевидного! Этот ядовитый цветок давно сидел в тебе, я лишь помог ему распуститься. Признай, Ашат-Рар, ты просто завистливый самовлюбленный глупец, попавший в сети собственной гордыни, не более того.

Ашат-Рар зарычал и, размахнувшись рагом, вогнал меч в горло, Чарай-Катара.

— Ты чего? Мы так не договаривались, какой нам теперь прок от этой безмолвной тушки? — возмутился мург.

— Лучше заткнись и не мешай!

Ашат-Рар распорол мечом ротовое отверстие таронга, после чего проведя несколько манипуляции, извлек из верхней челюсти небольшой предмет, имеющий форму конуса. Отрезал кусок от балахона кирувита, завернул брусочек в лоскут и предал Тикитуну.

— Возьми, будем считать, на этом наше сотрудничество закончилось.

— Что это?

Ашат-Рар брезгливо фыркнул, вытирая руки, испачканные кровью, о балахон мертвого кирувита.

— Это то, зачем сейчас будут охотиться — ключ к Т4-У!

Тикитун взял предмет и спрятал в походной сумке, висевшей через плечо.

— А как ты узнал, я бы, к примеру, сроду, не подумал там искать.

— Поэтому он там его и прятал. Чарай-Катар никогда бы не оставил ключ здесь, понимая что процесс возвращения может затянуться надолго. Одежда не подойдет: её станут проверять в первую очередь. А говорил он с полной уверенностью, что ключ находиться при нем. О том, что таронги используют съёмные зубы для хранения яда известно давно. По крайней мере, среди высшего командного состава Ситуст-Ры. На тот случай если они попадают в руки врага, им дается шанс покинуть это мир с честью. Ну как это понимают сами исурамбу-таронги. Проблема в том, что этот мерзавец, так поступать не собирался, поэтому и использовал протез не по назначению. Ладно, а теперь уходи.

— А ты как же?

Ашат-Рар устало посмотрел на мурга.

— А ко мне скоро пожалуют гости и мне нужно их встретить. Уходи, Тикитун, будем считать, что мы с тобой в расчете.

Тикитун повернулся, быстро сбежал вниз по каменной лестнице, забрался на топориска, и помчался к Та-Паска, избрав для возращения иной путь, так как не желал встречаться с теми, кого так ждал Ашат-Рар.

Заскрипела задвижка, вверх поднялась щеколда, и свет факельных чаш упал на каменный пол коридора. Морок-Атан прикрыл глаза ладонью, поднялся.

— Оставь раг там, где лежит и выходи, — прозвучал гневный голос Ашта-Рара.

Сахигарл сделал все так, как приказал хадрат. Пытаться сопротивляться бесполезно, по крайней мере, в данной ситуации. Он даже не успеет поднять раг, как меч Ашат-Рара лишит его жизни. В этом сахигарл нисколько не сомневался. Воин прошел в помещение. На полу лежал разруленный на куски, изуродованный труп исурамбу-таронга. Темная лужа крови медленно расползлась по плитам, заполняя помещение.

— Поднимайся наверх!

На мостовой послышалось шлепанье когтистых лап топорисков.

— Ашат-Рар, не глупи. Понимаешь, что убив Чарай-Катара, ты просто обрек всех нас на гибель. Чего ты, собственно, добиваешься сахигарл?

— Стой!

Морок-Атан замер. Хадрат отрезал кусок от плаща и затолкал его в рот воину. Затем перевязал ему руки за спиной.

— Отлично. А теперь слушай меня внимательно, — говоря это, Ашат-Рар вложил в руку сахигарла небольшой твердый предмет, о назначении которого Морок-Атан мог только догадываться.

— Этот безмозглый мург, увез с собой пустой футляр, за который, конечно, попросить у вас достойную награду, смотрите — не попадитесь. Думаю, сами разберетесь, как его наказать. Это ключ от Т4-У, я даю вам шанс, Морок. А теперь не мешай мне! Дай с честью закончить путь сахигарла, как ты нас, когда-то учил. У меня остался должок, и я намерен его вернуть. Если понял, кивни.

Морок-Атан сжал в кулаке твердый предмет и послушно закивал. Да у них нет больше кирувита, который сможет разобраться с письменами оцтоков, но насколько высока вероятность того, что, узнав о смерти Ом-Киоро, Чарай-Катар исправил бы положение? Наличие ключа, без чтеца, ещё ничего не значит, но по крайне мере они попробуют! Возможно, общими усилиями коллегия исурамбу-таронгов сможет чего-нибудь добиться?

— А теперь наверх! Живее! — прокричал Ашат-Рар, заметив через овальный дверной проем, как к отсеку Твердыни Умра подъехали всадники на топорисках.

Тур быстро расправился с рахгута и стоял в сторонке, ожидая, чем закончиться поединок Гухты и Рулаг-Хатаруна. Саяк в руке тога нервно подергивался: очень может быть, что ему скоро придется заменить мурга. Агатра был не самым слабым фехтовальщиком, к тому же довольно крепкого телосложения по меркам сахигарлов.

Гухта не жалел сил парируя и нанося удары, однако физическое превосходство противника давало о себе знать. Удар выпад, удар! Уклон, удар, выпад, уход в сторону, выпад, удар! Оба воина были нацелены на победу. Рулаг-Хатарун мельком поглядывал в сторону тога, опасаясь коварного нападения, но вспомнив о кодексе кочевников, сахигарл успокоился — этот будет ждать своей очереди. На подлость способны, разве что наемники, а с одним из них, он уже и так бьется. Удар, уклон, удар! Выпад, удар, ещё удар, ещё и ещё!

На каменных ступенях лестницы послышались голоса. Тур повернулся к проходу и приготовился отразить нападение. На свет выбежал тога с парой вооруженных данаками кисару.

— Гухта, Аглакайя оседлала твоего агато и бросилась к Твердыни Умра она велела передать вам, что Ашат-Рар видимо уже там, а значит Морок-Атану наверняка понадобиться помощь.

Рулаг-Хатурн, которого отвлекло появление кочевников, потерял ритм боя и в самый ответственный момент, когда нужно было поставить заслон, пропустил удар. Саяк Гухты насквозь пронзил руку агатра. Взмах и клинок распорол сатунгасу вдоль, ещё один и сахигарл лишился кисти правой руки. Раг со звоном упал на каменные плиты. Мург не останавливался, он прекрасно понимал, что с каждым ударом слабеет и, если не пробьёт защиту сиронга, то может не закончить бой. Удар, выпад, удар! Ах, ты ж, охвостье кута! Уход в сторону, выпад и резкий взмах вверх. Хвала, Великой Ра-Аам! Саяк рассек горло Рулаг-Хатаруна, воин упал на колени, а затем завалился вперед, истекая кровью. Гухта присел не в силах сопротивляться усталости. Агатра его изрядно измотал, если бы не вмешательство со стороны тога, лежать бы сейчас мургу на его месте. Слава кочевым племенам Периферии!

После короткой передышки, Гухта, Тур и ещё пара тога, оседлали топорисков и, поднимая пыль, понеслись по серой мостовой к Твердыне Умра. Бой между воинами Тикитуна и тога Тура продолжался, но перекинулся от ворот на все сектора Ситуст-Ры. Рассредоточившись по обширной территории, воины Периферии с остервенением и яростью резали друг друга на радость Сам-Ру.

Когда Гухта с Туром ворвались в помещение, где лежал окровавленный труп кирувита, внутри было абсолютно темно, факельные чаши окончательно прогорели и не собирались подавать даже малейших признаков жизни. Позади прорычал агато, которого Аглакайя стреножив, предусмотрительно оставила при входе.

— Наверх! Вниз они точно не пойдут. Там им больше делать нечего.

— Нет, я спущусь, посмотрю!

— Хорошо, вы вниз, а я тогда наверх.

Гухта, перескакивая через каждые две ступеньки, устремился по винтовой лестнице наверх одной из башен Твердыни Умра.

Когда кисару оказался на просторном балконе, венчавшим один из этажей башни, его взору предстала довольно интересная картина. Морок-Атан со связанными руками, стоял на коленях, а немного в стороне, Аглакайя, вся в крови с приставленным к горлу саяком. По лицу Ашат-Рара, тонкими струйками, текла кровь.

— Ну, вот мы и снова встретились, Гухта!

— Отпусти их!

— Конечно, конечно — она мне без надобности. Как только выполнишь мое условие, обещаю, отпущу, а этого, — хадрат показал на Морок-Атана, — этого получишь, как только все закончиться, если на то будет воля ваших богов. Согласен?

— Говори, чего хочешь, сиронг?

— Последний бой с тобой. Без доспехов.

— Тебе все равно не выбраться, внизу Тур с тога.

По изрезанному свежими ранами лицу сахигарла пробежала презрительная усмешка.

— Наивный глупец! Мне оно и ненужно. Хотел бы сбежать, сбежал бы раньше: только куда и зачем? Я думал мурги сообразительнее. Так что, ты принимаешь вызов?

Гухта посмотрел в растерянное, перепуганное лицо Аглакайи.

— Хорошо! Слово мурга. Отпускай!

— Да, «слово мурга» звучит здесь как-то по-особенному, не правда ли? — усмехнулся хадрат и оттолкнул от себя девушку.

Аглакайя споткнулась, упала на колени, затем, на четвереньках, быстро отползла к стене.

Оба воина сняли с себя доспехи, оставшись только в набедренных повязках.

— Его тоже. — Ашат-Рар указал клинком на шлем мурга.

Наемник расстегнул заклепки, поднял забрало и снял шлем.

Единственный глаз Ашат-Рара наполнился неистовой злобой Сам-Ру.

— Знаешь: сначала, я думал, что мне показалось, но затем сопоставит все факты, и сразу обо всем догадался. Схватка с тобой — это последнее, что я должен сделать. Теперь пусть она убирается, а ты закрой за ней дверь. Живее!

Гухта повернулся и посмотрел на Аглакайю. Ашат-Рар, желая придать им решимости, поднес раг к шее Морок-Атана.

— Гухта, я жду!

Девушка онемела от ужаса. Как такое вообще возможно, Великая Ра-Аам? Она настолько оказалась ошарашена тем, что увидела, что даже потеряла дар речи и не нашла ничего лучше, как, не проронив ни слова, повиноваться требованию хадрата: развернулась и вышла за дверь, которую за ней тут же запер Гухта. Ах, ты ж, охвостье кута! Куда она только все это время смотрела? Как можно быть такой слепой, если даже этот одноглазый прислужник Сам-Ру все просчитал? Почему он так долго молчал?

Морок-Атану сбитому с толку не меньше Аглакайи оставалось лишь хлопать глазами и молиться за победу Гухты, так как в случае гибели наемника ему точно никто не поможет. Проникнуть на башню, не отперев дверь снаружи, просто не возможно. А Ашат-Рар оставаться здесь явно не собирался!

— Ну, что, я думаю, нет нужды затягивать?

Ашат-Рар замахнулся рагом и прыгнул на встречу Гухте.