22. Манипулировать магом

Килора. Феу

Хаталь опустил ее на шкуру на полу. Все ровно так, как в той комнате в питейной. Только тут, у правителя, покои больше и потолки выше. На кровать уложить не рискнул. Скрипит, проснется. По себе знает, как это, когда силы не хватает. Даже дышать больно. И все время хочется спать. Второй восход в полудреме.

Хаталь осторожно погладил по собранным в прическу волосам. Так, без уродующего хохолка, намного лучше. Дурак ты, маг. Какой дурак. Она верно, обиделась. Ты назвал ее мерзкой. Интересно, уловила ли главное? Что пульсирует, стучится в нем, что допекают мысли. Риану на выдох, риану на вдох. Что творит, ну что? Сплошные глупости. Сказки, поцелуи. Предлоги. Конь шатнулся, как же. А под ладонью так испуганно билось сердце. А потом, когда поцеловал, замерло. И все вокруг — замерло. Ночь просто остановилась. Кожа под волосами правда похожа на лепестки аветов. Двойное напоминание. Синие, как ее волосы, мягкие, как кожа. Нет, тройное. Еще же стебли в тонких, почти ворсистых шипах, которые так болезненно проникают под ногти.

Манящее ощущение собственной власти. Он-де сказочник, творец судеб. И он сотворил ей город, ее Атал, в котором… отдельно от него. Но почему от этого так щемит внутри? В груди разрастается пустота.

Неужели это — так? Взять и вынуть мысли, выкрутить душу. Он только думает о ее прикосновениях, и голова кругом. И еще — на ум приходит только боль. Раскаленные щипцы, иголка, прошивающая плоть, и удары кнута. Потому что равноценно. Ярко, незабываемо, до безумия. Жуть. Трясина. Но хочется еще. Все время хочется еще, постоянно, каждое мгновение.

Пока Хаталь рассказывал свою странную историю, Шахалаир следил за маленькой донкской рабыней с волосами цвета килорского ночного неба. Таких волос не было ни у одной из его многочисленных служанок, ни у одной из женщин, снискавших благосклонность повелителя. Этакую диковинку, за которую маг, как видно, отдал немало звонких тайнаров, хотелось заполучить. Да вот только маг просил Акелары. Браслеты, что говорят о паре больше, чем любые другие символы. Когда-то Шахалаир хотел применить их для себя, мечтал, что они зажгут свои руны, и он найдет ту, что будет с ним уже навсегда.

Не сбылось.

Хаталь привет в его дом женщину. Сколько себя помнил Шахалаир, маг путешествовал один. Правитель наблюдал за синеволосой рабыней. Не дернулась ни разу. Любая из донкских запуганных девчонок начала бы лебезить и кланяться. А она и на коленях какая-то… другая. Словно и не женщина вовсе, а камень. Пока Хаталь рассказывал сказку, он видел мелькающие в ее глазах злость и обиду. Но все еще сомневался. И только когда маг обернулся в конце вечера, увидев свою женщину спящей, и по губам его, обычно холодным и недвижимым, скользнула какой-то несвойственной ему доброты улыбка, мозаика витража наконец сложилась, все части встали на место.

Для нее. Ее это браслеты. Попался маг.

Но правитель по себе знал: женщины вероломны, женщины — змеи. И нужно испытать ее. На то он и правитель, чтобы чужие жизни лежали на его ладонях, и тянуло ожиданием игры.

***

Вокруг меня повисла тонкая дымка из сухого и теплого воздуха. Ой, спасибо за заботу, маг. Уложил, значит, на пол, как собаку какую-нибудь, и укрыл теплом. Чего силу-то тратил, а? Можно было и вовсе из комнаты выкинуть. Я фыркнула, рывком села на чертовой шкуре и огляделась по сторонам. Просторная комната, кровать вон с магом в одном углу, стол — в другом. Скрипучие стулья, неизменный столб посередине, железяки эти, будь они неладны. В общем, уютная обстановка. Как раз для магов. Прям так и подмывает язык тебе показать. Хозяин, да. Не зарычать бы. Ишь, вчера еще и сказочку придумал. Мерзкая наследница. Убила бы.

И еще этот скучающий правитель. Вещица, которую он ни в какую не хочет отдавать. Говорит, цены тебе известны: время и развлечения. Время. Вот его-то и нет. Потому, что там — Лотояна, и папе явно плохо. А я тут сижу, понимаешь, и слушаю россказни магов про то, как он хочет своего дра… Стоп. А какого ж этакого тебя дракон сожрал к конце, маг? Я повернулась в нему рывком. Коса описала полукруг и грохнулась мне на спину. Хаталь мирно спал, прижимая к себе тощую подушку.

Да и сказка, маг, почему сказка — обо мне?

Я подошла к нему, ступая тихонько, на цыпочках. Как хорош. Несколько секунд я смотрела, просто смотрела, как он дышит, и в груди стучало все громче и отчетливей. Так, что казалось, он услышит сейчас. Дрожащими пальцами провела по его волосам. Дракон, значит, сожрал.

Как бы не так. Не отдам никаким драконам. Это я тебя довожу, понял? А игрушку для тебя добуду. Обязательно добуду. Не будь у меня ста баллов по дипломатии.

Дом Шахалаира полон суеты. Все куда-то спешат, у всех дела. Пару раз меня останавливали женщины, заглядывая в глаза, гладили по спине и волосам:

— Бедняжка, тебе холодно, наверное? Попроси у хозяина туфли.

Я скалилась. Скрипучие половицы подо мной пели протяжные песни. Никто не препятствовал одинокой прогулке.

Я выяснила, что нас с Хаталем поселили под крышей. Спускалась все ниже и ниже. Первый этаж с его залом и несколькими выходами из него привлек более всего. Тут пахло свежеиспеченным хлебом, желудок несчастно заныл. Как только я появилась на кухне с огромной печью, вокруг столпились женщины.

— Ой, какая худенькая. Ты с магом приехала? Будешь хлеб? А что ты здесь делаешь? Донкские господа нечасто отпускают от себя. Твой — хороший, да? Не держит на привязи.

Передо мной мелькали лица, и кто-то принес хлеб, за который жарко поблагодарила. И кто-то дал воды, а затем женщины наперебой спорили, какой из напитков Феу дать мне попробовать первым. В итоге выбор пал на тонко-кислый ягодный морс, чуть подогретый в печи.

Большая толстушка-кухарка улыбалась, видя мой поистине зверский аппетит.

— Скажите, — спросила я. — А есть ли тут плотник?

— Плотник? — удивились вокруг меня.

— Да, мне нужно сделать одну вещь, из дерева.

***

Первый талт распахнул дверь в комнату, заставив мага нервно встрепенуться, просыпаясь. Первое, что он увидел, — пустую шкуру и дымку тепла над ней. Боги, а где же Рианони?

Нийл, перехватив откровенно растерянный взгляд мага, рассмеялся:

— Ты точно свою рабыню отпускал? Ее Ильна повела к мастеру. Зачем-то. А тебя повелитель зовет. Кажется, он готов назвать цену.

Хаталь кивнул. Нахмурился. К мастеру? Какому? Зачем? Он послушно проследовал за талтом во все тот же зал. Шахалаир сидел в той же позе, что и вчера, даже выражение лица мало изменилось.

Шахи хлопнул в ладоши, и одна из его прекрасных женщин вынесла правителю на большом подносе бархатный мешочек.

— Вот то, что ты хочешь, маг. Ты же согласен, они бесценны?

— Бесценны.

— Но и то, что сейчас отразится на твоем лице, мой друг, бесценно. Я определился с платой. Хочу твою рабыню. Ненадолго. Одна, скажем, ночь.

Хаталь прикрыл глаза.

— Мой повелитель, я вынужден...

— Нет, постой. Я понимаю, ты сейчас ответишь: «Нет». И даже знаю, почему. Ты не можешь отдать, если она того сама не захочет, верно? Но ты не спросил. Вдруг твоя женщина заплатит за Акелары?

Хаталь сделал шаг назад. Нет. Его словно на наковальню положили. И вот сейчас молотом по голове, со всей дури, чтоб уже с искрами. О чем он думал, когда привел сюда Рианони? О чем он думал, когда затевал нечестные игры? Все кувырнулось, оборачиваясь сном.

— Повелитель, нет.

Он мягко улыбнулся. Словно с непонятливым ребенком говорил.

— Я послал своего первого талта поговорить с ней. Ты же знаешь, он умеет убеждать. Я хочу эту женщину.

***

Не плотник. Прищуренные глаза старика, показывающего свои товары, среди которых, в основном, я нашла покрытые каким-то прозрачным лаком безделушки, куколок, зеркала в резных деревянных оправах, шкатулки, резные браслеты искуснейшей работы и много такого, от чего у приличной женщины закружилась бы голова. И тут же, в углу тесной мастерской, большая темная гладкая рама с двумя круглыми отверстиями. Колодки.

Как видно, Шахалаир пользуется услугами мастера часто, раз при себе держит. Такой вот… Скорее, резчик, не плотник, мог бы изготовить то, что я попрошу. И я терпеливо объясняю параметры доски, покрытой черными и белыми квадратами, и еще рассказываю про количество фигурок, про то, как каждая из них должна выглядеть. И вижу, как мастер загорается, как в его глазах проявляется интерес, как тонкие резцы — стамески по сути — в его руках начинают искриться.

— Два золотых. И восход сроку, — изрекает он наконец.

Что мне остается? Только кивнуть.

Теперь самое трудное: выкрасть деньги у Хаталя и добиться аудиенции Шахалаира. Я тяжко вздохнула и хотела уже выйти из мастерской с низкими потолками, как по лестнице вниз буквально скатился с диким грохотом первый талт. Как он удержал равновесие, загадка.

— А я к тебе пришел, девушка. Разговор есть.

Я усмехнулась… и не стала кланяться, как Ильна и мастер. Хватит игр. Нийл улыбнулся, не отчитал, что-то подозревая, вернее, чувствуя.

— Мой повелитель назначил твоему магу цену за Акелары. Он хочет тебя.

— Что сказал маг? — это первое, о чем я осведомилась, первое, что меня интересовало.

Я проследила за выражением лица первого талта, меняющимся в хитрую усмешку.

— Хаталь отказывается. Очень рьяно. Я даже боюсь, он навлечет на себя гнев властителя. Но решаешь ты. Готова заплатить?

Как все удачно. А вот и аудиенция у Шахалаира.

— У меня два условия, талт. Я хочу, чтобы повелитель принял меня в своем зале, во всем величии, у трона. Я хочу восхищаться им. И… произойти это должно следующим восходом. Скажи повелителю, я приготовлю ему прекрасную неожиданность, которая развеет скуку. Надолго развеет.

Я улыбнулась. Хаталь отказывается. Хаталь не меняет мою честь на желанные игрушки. Мой маг.

***

Под длинными пальцами мага пламя свечи свивалось в тонкую ленту. У раскрытого окна, запечатанного воздухом, он жег свою силу, пуская ее не ненужные чудеса. За мной хлопнула дверь, и он обернулся. Волосы дернулись, челка упала на лоб и немного — на глаза.

— Мы уходим, верно? — спросил он.

Я покачала головой и приблизилась. Сейчас будет месть, моя радость.

— Ну отчего же? Правитель Шахалаир — довольно привлекательный мужчи...

Не договорила. Моя опунция сощурилась, смертельный лед заволок глаза. Сейчас вот меня расплющит об его гнев. Разрежет он меня, распустит, словно пряжу. Что, Хаталь? Что с тобой? С кем хочу, с тем и возлежу. О, я сейчас наиграюсь, как ты со мной в рабыни поиграл.

— Хаталь, ты чего? Я же хочу тебе принести то, чего ты так жаждешь.

Маг взял меня за плечи, больно впиваясь в голую кожу пальцами. Тряхнул так, что волосы растрепались, и бывший ирокез снова упал на нос.

— Риану. Какого демона ты творишь?

— Ну что непонятно? Ты же хозяин, разве будет хорошо, если я не раздобуду тебе эту вещицу?

Щеки мага пылают, взгляд безумен.

— Ты этого не сделаешь.

— Почему?

— Замолчи! Сейчас же замолчи. Мы уходим, собирайся.

Собирать мне, кстати, нечего. Боже, где же моя опунция, мой насмешливый маг, мое сокровище? Он заметался по комнате, без разбору бросая в сумку все, что тут разложил в полном порядке. А потом схватил меня за руку и потащил к двери.

Но там наткнулся на Нийла.

— Все твои просьбы полностью удовлетворены, рабыня. Правитель ждет тебя следующим восходом.

Талт тихонько прикрыл за собой дверь. Хаталь обернулся.

— Рианони, нет!

— Теперь уже ничего нельзя сделать. Я не могу отказываться от своих слов, это недостойно, маг. И поссорить тебя с правителем тоже не могу.

Рука Хаталя медленно разжалась.

— Почему ты так упрямишься? Неужели правитель Феу так понравился тебе? Впрочем, конечно, — он ехидно усмехнулся, заставив меня вскинуть брови. — Куда как лучше это делать с правителями, верно, риану?

Я закрыла глаза. У меня еще цель. Надо перетерпеть, не ударить, не ударить. Хотя так хочется вмазать по этому высокомерному лицу. Но… А зачем ты меня так злишь? Этакий удар не просто же так, верно, эпифиллум? Хаталь, очнись! Это же я, твоя упрямая риану перед тобой. Неужели думаешь, я дам себя сломать? Говорят, чем умнее люди, тем наивнее.

— Правитель действительно хорош собой. Этого никак нельзя отрицать. Но ты меня привел сюда, маг. И ты...

— Замолчи! Сейчас же, или, клянусь, я тебя заставлю замолчать.

И тут мне пришла в голову прекрасная идея.

— Ну зачем же так грубо, маг? Ты можешь купить мое молчание. По тайнару за восход. Я готова продать два. Всего два золотых, Хаталь, и я тебе слова не скажу.

Маг приземлился на кровать, ядовитый и страшный, настолько, что меня передернуло. Но все же я потопталась на интуиции и не захотела слушать внутреннего голоса, который уже орал со всей имеющейся силой, нет, охрип от ора и рисовал плакаты с одним словом: «Остановись!».

— И зачем же тебе золото, Рианони?

Я пожала плечами и сказала единственное, что могло дать мне эти самые золотые:

— Ну надо выглядеть прилично. У меня вроде как с правителем встреча.

Маг зажмурился и закусил губы. А мне до того захотелось его обнять, рассказать все свои глупые планы, что слова едва не срывались с языка. Но нельзя. Тут вот на кону его отношения с этим гадким скучающим правителем, ради которого я буду растягивать завтра жутковатую улыбку. На кровать упало две монеты. Ровно две. Руки, их вынувшие из сумки, немилосердно дрожали. Я зажала золото в кулак и улыбнулась, не смогла сдержаться.

Вот мозаика и сложилась до конца.

***

К комнате под потолком я подошла, когда стало темнее. Шла тихо, на цыпочках. Маг, вероятно, спит, ему не понять любования звездами. И потому, когда с грохотом с петель слетела дверь, а прямо передо мной полыхнуло в образовавшемся проеме огнем, словно взорвалось что-то, даже не поверила себе. Вопреки логике и здравому смыслу, я побежала не прочь, а туда, к нему. И остановилась, онемев, на пороге. Маг кричал, расхаживая по комнате туда-сюда, пару раз находя кулаком каменную стену, дробя себе в кровь руки.

Я все еще не понимала, что происходит. Хаталь не обращал на меня внимания. Никакого. Бешеной юлой крутился по замкнутому пространству, становясь все быстрее. Все яростнее завывая. Отчего невпопад то зажигались, то гасли свечи, хлопали ставни, а из каменных стен прорастали шипы. Все это смотрелось до того жутко, что никакие некроманты и мертвецы не сравнятся.

— Забери! Зачем ты мне ее дала! Забери свою проклятую силу! Ничего от тебя не хочу.

А потом на миг все стихло. Он остановился в двух метрах от меня и очень медленно поднял дрожащую голову.

В комнате запахло озоном. Где-то около его пальцев затрещали тонкие искры разрядов. Хаталя трясло. И впервые в жизни я видела, как могу быть страшна сама — с мечом. Похоже, маг себя отказывался, просто отказывался контролировать. В глазах творилось страшное, они посветлели почти до белого, и я шатнулась назад. А потом вспомнила, что сама это натворила. За все то время, что я с ним — такого не видела ни разу. Он сожжет сейчас Феу, сил хватит.

— Хаталь.

Это как до меня в трансе достучаться. Невозможно. Хороший мой, не падай в безумие, ты потом проснешься, а рядом никого нет.

Я рванулась к нему и обняла, как тогда, в лесу, целовала шею, шепча солеными от слез губами:

— Проснись, Хаталь, проснись. Пожалуйста.

Руки наконец на мне сомкнулись. Маг обнял. Зарылся носом в волосы. Снова погасли свечи, рухнула с лестницы выбитая дверь. Но это все вот совсем сейчас неважно. Только не отстраняйся, не уходи в пасмурную жуть. Я же знаю, каково там. И меня трясет от того, что ты тоже можешь быть таким. Хаталь сжал крепче.

— Все равно пойдешь, да?

Я кивнула.

— Верь мне.

— Верь тебе, как же. Шахалаир...

— Не в моем вкусе, Хаталь. Мне не нравятся мощные широкоплечие мужчины, которые строят из себя властителей Вселенной. Увидишь. Ты все увидишь своими глазами. Я обещаю.

Хаталь отстранился. Лицо стало близко-близко. Но глаза уже не страшны, насмешливы.

— Я тебя убью, если попробуешь к нему в постель сунуться. Поняла меня? И вот еще что. Три восхода с тебя. С процентами, птичка.

Мои губы закрыты длинным пальцем.