36. Должны быть вечны

Килора. Шакир. Таон

И если с утра во мне шевелилось какое-то сомнение, то уж после визита хайратской служанки я его задавила полностью. Некрасивая тощая девица ругала покрывало, скользящее из рук:

— Аторанэ ирили!

— Ирили? Что значит — ирили? — спросила я на атальском.

Она подняла на меня свои светлые глаза и сказала очень четко:

— Шелк. Я сказала, — отрывисто повторила она, — скользкий шелк.

— Прости, — я постаралась закусить губы, чтобы не выдать улыбки, — а что значит на твоем языке — ирилие?

— Шелковый, — служанка пожала плечами, досадуя, видимо, на мою недогадливость.

Нееет, решила я сразу же. Не мог он уйти. После такого не уходят даже своевольные упрямые хренорепники. И морковьи подсумники. И коровьи вертихвостики. Руны на моем Акеларе мягко засветились, подтверждая догадки. Тут он. Вот только где и почему?

Ну что, я иду искать.

Все не так просто. Замковый двор, прямо как в Донке у Элао, обнесен стенами с четырех сторон. С каждой стороны — по башне. Они абсолютно одинаковы. А я гуляю по стенам и вроде как любуюсь халидом. Ни одного стражника. Даже мне понятно, что это непорядок. Да и замок выглядит откровенно потрепанным. Кое-где даже стены разваливаются. Заметила, при переходе к восточной башне начинает все ярче светиться Акелар. Кажется, цель ближе, чем я думаю.

Но, увы, за мной слежка. Долговязый Куртук, ради которого, просто чтобы в глаза посмотреть, я к небесам почти задираю голову, морщит лоб и постоянно трет усы.

— А что у вас вот в той, западной башне?

Вид, конечно, со стены потрясающий. Справа, понятно, квадрат двора и венчающий его замок, а вот слева зеленеют леса и там же, далеко, какие-то довольно громоздкие постройки из белого камня.

— В западной башне раньше была тюрьма.

— А теперь? — не унимаюсь я. — А можно посмотреть?

Куртук жмет плечами.

— Да можно. Там лестница крутая. Два пролета сверху и вовсе деревянные. Вы, госпожа, такое выдержите? А высоты точно не боитесь? Потому что я вас ловить с той башни, если вы в обморок нырнете, не намерен.

— Ага, — я помчалась по стене к указанному месту.

Про себя замечая, что, чем дальше от восточной, тем меньше светится Акелар. Была права. Как же тебя вытащить оттуда? Что же нужно сделать? Ладно, пока положение не изменилось, можно понаблюдать.

Итак, во дворе о чем-то спорят люди. Конюх показывает вилы кухарке, трясет над ней инструментом, рассказывает, как кого-то будет накалывать на них, жестикулирует явно воинственно. А я лечу к восточной башне. Тяжелая деревянная дверь раскрыта мною настежь, отлетела с грохотом к стене. Вверх, по кривым ступеням, подбирая серое платье Ильны. Сердце колотится, как бешеное. Главное, отвязаться на миг от Куртука. Ну надо же, получилось. Тут площадка, небольшая, сравнимая с лестничной клеткой на Геянсе. Две двери. Слишком массивные, чтобы за ними не было камер или их подобия. Я быстро толкнула одну из них, оглядела пространство внутри в несколько метров, решетчатое окно, солому в углу. В общем, камера. Быстро закрыть дверь и вперед, вернее, вверх.

Значит, восточная. Где же, интересно, достать ключи?

Ах, да, у Куртука же!

Спорить с начальником стражи не представляется возможным. Слишком большой. Почти не замечая лестницы, я вылетела на крышу башни, перескакивая через крутые ступени, и едва не свалилась с ничем не огороженной квадратной площадки. Перед глазами завертелся мир, стало невыносимо страшно. Тут так высоко, что колени подгибаются. Не люблю высоту. Метров пятьдесят. И можно хорошенько осмотреть окрестности. Только вот под красным закатным небом лес становится все более зеленым, и его покрывает легкая дымка. А людей с вилами во дворе все прибавляется. Интересно, тут каждый вечер такое?

Халидэл, противно брюзжа, напяливал на себя железный нагрудник. Вернее, над ремешками трудилась Долан, а Хейд исключительно поторапливал и говорил гадости. Я встала у двери, благо, Куртук удалился, присоединившись к толпе во дворе.

— Зачем только мне дочь? Почему Хатта не дал мне нормального наследника? Девочки! Кто будет защищать этот халид, когда меня не станет? Долан!

Мерзкий старик. Вот кто запер моего мага в башне. Исполнил мою, между прочим, мечту. Как ты с ним справился, а, Хейд? Как вообще можно справиться с Хаталем? У тебя хоть уроки укрощения строптивых растений бери. Вот я бы его, действительно, заперла где-нибудь в атальском дворце, в укромном уголке… Может, так и поступить? Хаталь будет кричать и дуться, снова походить на помесь морского ежа и светящейся медузы. Но я приду и дотронусь до его спины. Растворю и гнев, и желание противиться. Ненадолго стану с ним одним...

Из сладкой мечтательной полудремы вывел очередной возглас Хейда:

— Никчемные девчонки!

Халидэл привесил к поясу меч. Длинный, прямой, я такие не люблю. Но по моим ногам уже стелется знакомый зеленый дым. Выбора нет. Почему Долан молчит? Ее трудно, нереально трудно назвать никчемной. Все еще не отрываясь, смотрю на простую рукоять меча, на навершие в форме шара. А дым приближается.

Они тут по мою душу. Как обычно.

Халидэл вздрогнул, развернувшись и увидев меня в дверях. Ну да, я же бесшумно подошла.

Ближе и зеленее все вокруг. Даже не развернулась, услышав вой за спиной. Один… Ну, значит, важно, чтобы он подошел близко. В глазах халидэла — откровенный ужас. Он рывком, едва не зарезав Долан, вынимает меч из ножен. Не успела.

Эх, опять меня обезоружили.

Шаги за спиной приближаются. И у халидэла все расширяются глаза, потому что я ловлю его топот, я мерно покачиваюсь в такт. Это музыка. Запахи очень контрастны тому, что чувствую. Умиротворение. Сейчас я совершу полезный поступок. Из тех, к которым привыкла. Мне, правда, казалось, что нужно выйти во двор, нужно уложить пару-тройку мертвецов, чтобы ты, халидэл, прекратил брюзжание. Но, оказывается, и одного хватит.

Твой халид умирает. У тебя не осталось защитников. И Хаталь появился вовремя. А ты, халидэл, вместо того, чтобы попросить у него помощи, стоишь передо мной, открыв рот. А шаги все ближе. Я развернулась, ожидая серой кожи и мертвых глаз. И все же к тому, что увидела, нельзя подготовиться. Она сжимала в руках лоскут ткани. Вышитый. Остановившиеся синие глаза. И протянутые ко мне руки. И еще вот струйка темной крови из уголка губ.

— Шел...

От прозрачного платка остались держащиеся на плечах лоскутки. Я протянула руку, пытаясь пригладить сбившиеся волосы. До конца не веря в то, что вижу. И когда она стала рассыпаться под пальцами, становясь пеплом, преображаясь в энергию, тихонько застонала.

Из транса вывел снова халидэл Хейд.

— Невозможно… Как ты это делаешь?

А вот теперь надо успокоить слезы, проглотить, забить все в горло. Требуется наигранная веселость и сарказм. А я не могу забыть ее глаза. И страшно дрожит внутри.

— Халидэл, спасибо за гостеприимство, но я как раз хотела сказать, что ухожу.

Улыбочку тянуть. Давай, Рианони. Ты справишься. А внутри снова Шелтор. Боли — через край. Нет, нужно наблюдать за Хейдом. Его растерянное выражение лица не поддается описанию. И брови ползут вверх.

— Куд-куд-куда.

Глядите, закудахтал.

— Ну как же, мага искать. А то в ваших некромантских-то лесах, неровен час, заблудится. А чего хуже, не заблудится. Не успеет.

Халидэл стал вздыхать часто и неглубоко.

— Я бы осталась и помогла вам, — решила я дополнить контрольный маневром, достойным ста баллов по дипломатии. — Но у меня ничего не выйдет. Смотрите.

В доказательство я показала ему Акелар.

— У меня есть вторая половинка силы. Нет и нет, я не могу остаться. Мой проводник — единственный...

И вдруг послышался лязг доспехов, в конце коридора показался бегущий Куртук.

— Они отступили, — радостно закричал он.

— Да, это до следующего восхода, — вставила фразу молчавшая до сих пор Долан.

А потом вдруг вышла из-за онемевшего Хейда и распорядилась.

— Куртук, отведите Рианони в восточную.

Она повернулась к застывшему Хейду:

— Хаталь, папа, ничего плохого не сделал. Пожалуй, никому. А вы приняли стратегически неверное решение, исходя из амбиций и вдолбленных вам с детства стереотипов. Нет, молчите. Я больше не стану вас слушать. Вы чуть не разрушили мой халид. Мой, — она нажала на это слово, и голос стал стальным.

Хейд даже не нашел, что ответить. А «бесполезная девчонка» уже вышла, устремляясь к главному входу замка, во двор, развязывая на ходу фартук и бросая его начальнику стражи, машинально поймавшему.

— Я буду говорить с людьми.

Дверь тяжела, а кольцо, за которое можно потянуть, чтобы открылось, проржавело. И потому я не рассчитала силы. И деревянное полотно с грохотом ударилось в стену. Там, за дверью, среагировав на шум, от окна отвернулся маг.

Путаясь в подоле, я перелетела через все пространство камеры, чтобы повиснуть у него на шее. Хаталь зарылся носом в волосы. От него пахнет травами и потом. Интересно, долго он тут? Долго мы тут? Живой… Сердце колотится, как сумасшедшее.

— Два восхода спокойствия. И вот, пожалуйста. Ты, наверное, втянула нас в очередную историю, не спросив меня. Угадал?

Кивнуть, улыбаясь, закусывая губы. Не отпираться. Он тоже улыбается, он полон света, хоть и отчитывает снова, правда, я еще не знаю, за что.

— Ну, что мы делаем снова?

— Спасаем Таон.

— Отлично! — с явным сарказмом процедил сквозь зубы маг.

И замолчал, прижимая к себе крепче. Нет, все, мой маг. Мой. Не отдам пустоте. Ни за что не отдам. Ты не умрешь. Ты вечен, Хаталь, как это небо, как кружение миров, как энергия. Потому что те, кого любят драконы, должны быть вечны.

— И что, ты ни капли не соскучился?

— Нет, ирилие. Немного тишины и созерцания — это очень важно. Но да… быстро надоедает. Но это не значит, что мне нра...

Я оторвалась от него и быстро потянула за руку прочь отсюда.

— А ты знаешь, тут необыкновенно свежий воздух. Звезды такие низкие сейчас — хоть рукой трогай. А видел там, к северу, развалины города? А вы с Долан давно знаете друг-друга? Ступеньки крутые, осторожнее. А я ходила тебя искать. Там, в западной башне...

Хаталь рывком припечатал меня к стене.

— Замолчи, пожалуйста.

Он взял мое лицо в обе ладони, приблизился, легко касаясь губами носа, а затем — щеки.

— Соскучился, — признался мой маг тихо, на выдохе.

— Я так и знала, что ты тут.

— Как тебе это в голову пришло?

— Ну какой же хренорепник в здравом уме оставляет осломордому барану остров и золото?

Камнах. Лабиринт

Белый коридор пуст. Ринон дрожит от холода в руках Валайяра. Зябко. Камнах — это тебе не Жишот с ее вулканами, а недолговечное человеческое тело, даже такое выносливое, как у этой женщины, все же реагирует на перепады температур. Президент помнит, что в руках у него — самая большая драгоценность для приемника. А то бы кинул. За все, что наделала за эти двадцать два года с ним. С его Райнданом. Кинул бы, плевав на то, что она терпеливо раздвигает перед ним стены, что он ныряет в лед с химическими примесями, как в невесомую жидкость. Что-то гораздо легче воды.

— Остановись-ка.

Валайяр слишком сосредоточен на собственных мыслях, чтобы не выполнить просьбу. Надеясь, что это просьба.

Ринон легко спрыгивает с его рук, не пытается идти, слава богам, использует потоки, чтобы лететь. И что-то нажимает в стене. Совершенно необъяснимым образом перед ней появляется панель с кнопками. Ринон без труда набирает нужные, и вот уже из стены вылезает что-то вроде маленького ящика. Женщина вынимает из кармана своего платья небольшой прозрачный кубик, вставляет в ящик, который мгновенно задвигается. Над панелью загорается экран, по которому двигаются в бешеном темпе цифры. Потом — рябь… Тонкая синяя рябь на белом фоне, и пустота...

— Ринон?

Она опирается на стену, не в состоянии стоять самостоятельно. Все же очень нелегко дался ей перелет.

— Что это, Ринон?

— Это позволит нам уйти из лабиринта. Демон, как я мечтала, что мне не понадобится этот кубик. Они его не забрали потому, что Лотояна передала мне такой же — пустой. А этот, видишь, с данными. Тут код, выводящий из строя систему безопасности. Она на Камнах паршивая. Они слишком уверены в себе. Как и все завоеватели. Знаешь, Валайяр, какова численность населения Камнах?

Валайяр подхватил ее на руки.

— Нет.

— Менее сотни. Девяносто четыре, если точнее. Эльфы вырождаются. Вот почему им необходима Килора. На планетах пятого уровня жизни прирост населения всегда хорош.

— Ринон? Ты что, все это знала?

— А думаешь, почему я с ними переговоры вела двадцать лет без надежды на сотрудничество? Наблюдала.

Валайяр застыл.

— Рассказывай, Ринон.

— А что рассказывать? — спросила она горько. — Еще тогда, двадцать нукаров назад, я увидела, как жаждет Лотояна обладать всем. Вселенной.

— Ничего не сказала.

— А кто меня слушает? Кто слушает чокнутую Наджелайна?

— Боги, Ринон.

— Ну я же права, Валайяр. Что бы ты мне сказал, приди я к тебе и начни распинаться о том, какой нехороший блеск в глазах у специалиста Лотояны? А через двадцать нукаров придет ее пора управлять планетой. Ну, Валайяр, что бы ты мне сказал?

Приходилось признать: уговорил бы Райндана на принудительное лечение жены. Это сейчас все не кажется бредом. Некроманты, живые мертвецы, Лотояна… Можно было предотвратить. Один раз доверившись Ринон Наджелайна… Но она не пришла.

— А дальше все просто. Выкрала у Райндана свой ошейник, благо, он за ним уже почти не следил, слетала на Килору, сделала в нем специальные запоры, позволяющие снять. В любое время.

— Но… Погоди. А как же Райндан? Ты притворилась перед ним беспомощной?

— Нет, Валайяр. Ты не понимаешь. Он — в своем праве. А более никто не смеет со мной так. Уничтожу.

Президент усмехнулся. И ведь уничтожит. С ума сойти. Маленькая Наджелайна двадцать лет притворялась полной идиоткой, ведя переговоры с Камнах.

— Лотояна дорвалась до управления. Я знала, что ей нужна армия. Но думала, это будет армия роботов, с которыми я легко справлюсь потоками. Ошиблась. Как ты знаешь, я имею власть над неживым, а Райндан — над живым. Потоки — страшны. Но некроманты Донка — страшнее. Мертвецы… Странно, но они в междужизнье. Где-то на границе живого и мертвого. Ни я, ни Райндан, ничего с ними не можем сделать. Зато я могу их разметать. На них есть элементы одежды, обуви, украшения… А Райндан может бороться с некромантами. Если найдет. Это должна быть долгая и кровопролитная война. Нас почти уничтожили. Почти.

— Но есть Рианони.

— Да. Есть еще одна чокнутая Наджелайна. И на этот раз, думаю, все сложится. Она — именно то, чего не в силах учесть Лотояна. И дар ее еще не раскрыт. Да, я действительно думаю, дело в ней. Интуиция, потоки. Назови, как хочешь. Она моя дочь, я чувствую, как в ней расцветает дар. Даже не зная, что это за дар, я уверена, там творится что-то такое, на моей Килоре, от чего враги мои трепещут. Потому что Лотояна в отчаянии. Раз пытается учиться чувствовать, раз дает мне подсмотреть твои сны, значит, у нее нет иных способов добраться до Райндана. Только нас с тобой уничтожив.

— Вот всегда хотел понять, чего ей Райндан уперся?

— Она хочет сломать. Считает его самым сильным следи нас, впрочем, небезосновательно. Но… еще и самым похожим на хладнокровных эльфов.

— Ну и дура, — заметил Валайяр. — Это с тобой он научился так мастерски мимикрировать под портреты на стенах, Ринон. Тебе чуть выдашь чувства, сразу прилетает оплеуха. Я бы на его месте тебя застрелил еще на пятом году совместной жизни… Да. Детка, ну ты даешь. Чем тебя только Лотояна зацепила так?

Ринон нервно расхохоталась.

— А все из-за тебя. Лотояна обронила, желая меня позлить: «Его любимый советник». И все. Чернота перед глазами, плохо помню, как я закончила переговоры в тот восход.

— Ревность как причина спасения Вселенной. Черт, это уже похоже на галлюцинацию: ты мне начинаешь нравиться, Наджелайна.