39. Отчаяние

Космос. Антарра

Чернота космоса всегда успокаивала Райндана.

Будучи послом, он часто использовал редкие передышки между официальными визитами, чтобы надолго застыть у какого-нибудь сверхпрочного купола, кажущегося прозрачным, у монитора межгалактической, у панорамного вида из отсека управления корабля, на крыше своего дома, в конце концов. И темнота выкидывала из головы лишние мысли, укутывала, убаюкивала, ласкала.

И само собой приходило решение.

В этот раз было иначе. Прямо перед картой звездного неба, в отсеке управления, хотелось провалиться в космос, свариться заживо, заледенеть, убиться, повеситься, застрелиться и слиться с каким-нибудь метеоритом одновременно. Каким чудом старший Лаар Озола вывез новенький корабль из ангаров, оставалось только гадать. Как не попал под пристальное внимание роботов Лотояны? Или попал? Все шло как по маслу. Собранная команда.

Райндан позволял себе редкие перебежки за очередным пилотом в город. В город, где время от времени он видел не только серокожих мертвецов, но и управляющих ими… Он бил. Он доставал их мыслями, заставляя отключаться, бросаться с крыш, умирать, протыкая себя ножами, кидаться под машины. Но без толку. Слишком много.

Райндана же в ответ не трогали. Он наблюдал, как вместе с управляющими, с некромантами, гибнет очередная кучка серокожих игрушек. И увлекся во время одной из вылазок.

Увлекся, не уберег. Не уберег дважды. Сначала, когда под нацеленный в него лучевой пистолет попал младший Лаар Озола. Потом — когда некромант запел заклинание, и широкоплечий юный пилот встал, не обратив внимания не простреленное сердце.

Райндан едва не завыл, вспоминая, как на Лааре, совершенно невоинственном, просто предупреждающим одним своим видом о грядущем, повисла враз постаревшая Анна. Он так и не нашел в себе силы зайти в медотсек, где доктор покрывала тело сына все новыми слоями льда. Не понимая, что с ним делать. Мертвого убить нельзя. Но… Уничтожить его тело. Закопать… Заживо, получается? Сжечь? Попробуйте сжечь собственного ребенка.

И, конечно, корабль беспрепятственно выпустили с Геянсы. Услышав позади себя в пустом отсеке управления знакомое цоканье каблучков, советник обернулся. Он ожидал удара, кислоты в лицо, чего угодно. Но Анна, глаза которой чуть блестели от слез, непреклонная железная доктор Анна устало села возле него на стул, прямо перед пультами.

— Анна...

— Заткнись. Мне все твои «прости» и «не могу понять, как это произошло» совершенно бесполезны. Пациент мертв. Зато я знаю, как, Райндан. Это произошло, когда камнахская тварь решила тебе побольше боли причинить. Мы ошиблись. Нельзя было Лаара отпускать в город. Мы — не ты. Вот что, друг мой. Я прощаю. Ты не мог предугадать. Но учти. Мы теперь просто обязаны эту суку удавить. Обязаны, слышишь? Играет она, посмотрите. Милостиво отпустила с Геянсы, забрав у меня сына. Пустая, алчная стерва. Не способная к любви и деторождению… Почему вообще Содружество Одиннадцати планет включает в себя Камнах?

— Уже не включает, — отозвался Райндан. — Это я тебе говорю как будущий президент Содружества.

— Это хорошо. Ты… не приходи пока. Я еще годик-другой побьюсь головой в стену и позову.

Она спешно встала, стараясь не зарыдать, и выбежала буквально. Перед ней автоматически раскрылись двери, и в тускло освещенном коридоре Райндан увидел капитана Лаара, подхватившего жену на руки.

До Килоры два дня осталось. Потом еще шесть до Камнах. Это если девочка нашлась. Девочка… Его девочки дались советнику с таким великим трудом, что незнание о том, что с ними и где они, подкашивало, выбивало из колеи. Да попросту убивало.

И чувство вины. И дурацкая ответственность за всех вокруг. И еще что-то. Потерянная сила. Кажется, Лотояна добивалась своего, медленно, но верно. Зачем? Больше всего ему хотелось взорвать к чертям Камнах. Но стерва умна. Там Ринон. Там Валайяр. И эти двое абсолютно точно живы, иначе Райндана разорвало бы еще и от предчувствий. Живы. И это значит, что они точно что-нибудь придумают. Если не подерутся.

Райндан снова обратился к успокаивающей черноте.

Верить в них невероятно сложно. Очень сложно. По отдельности, да, а вместе? Но надо справляться. Лотояна хочет доказать, что каменные бесчувственные эльфы куда сильнее, чем геянсане и килоряне? Не выйдет. Ничего у нее не выйдет.

Внутри вдруг разрослась каменеющая с каждым вздохом решимость. Анна ведь только что… не стала обвинять. Отодвинула свою боль, которая огромна, без сомнения. И он должен. Справиться. Выход есть.

Даже если уйдут все они, нужно держаться. Вот, из чистейшего упрямства, вопреки всему. Даже логике. Как учила его Ринон. Как ненавидит делать Валайяр. Как всегда делает Рианони.

Камнах. Где-то в ледяной пустыне

Валайяр с удовольствием натянул меховой капюшон на глаза Ринон. И усмехнулся.

— Не, не тянешь на эльфа.

Жена советника пожала плечами. Меньше всего ей сейчас хотелось одеваться как пугало… Ах, да, простите, как эльф… Но выбирать не приходилось, потому что так хотя бы не холодно. А холод в грузовом отсеке настоящий, надо сказать, до костей пронизывающий. Как и у всех кораблей современных моделей, отсек огромен, почти не отапливается и едва ли в полную силу снабжен воздухом.

— Надо что-нибудь съестное найти.

— Да? А говорят, килорские маги могут по семь дней голодать.

Ринон вздохнула. Да, но только не беременные маги. Она спешно застегнула длинную эльфийскую куртку, надетую поверх платья. Как продержаться еще десять восходов?

Хорошо, что они нашли этот корабль. Полутемный, белый, он внушал некоторый страх слепыми панелями, слегка сверкающими на стенах. И все же это убежище. Эльфов не так много, чтобы следить за каждой железякой, брошенной посреди ледяной пустыни.

Валайяр совершенно привычно уже подхватил на руки, и они двинулись к лестнице — выходу на другие уровни. Столовую персонала нашли быстро. Еды, правда, совсем немного. Кажется, у жителей Камнах один-два пилота на все судно. А все остальное обеспечивают машины. Можно, конечно, попробовать взлететь. Но, скорее всего, это не только опасно, но и бесполезно. Да и не хочется. Гораздо разумнее дождаться Райндана.

— Интересно, для чего им целая столовая?

— Может, корабль — с какой-то другой планеты? Камнах и чужие технологии использует без зазрения совести.

Оба, конечно, подумали о Геянсе и надолго замолчали. Валайяр заботливо усадил спутницу за белый же стол. Тошнит уже от белого. Просто тошнит. Зато еда прям геянсанская. Знакомые контейнеры, подогревающиеся до нужной температуры, если оторвать не слишком хорошо держащуюся крышку. Валайяр с недоверием смотрел, как Ринон быстро уплетает предложенную им простую кашу.

— Ты ешь примерно как женщины с моей родной планеты. Жадно.

— Валайяр, давно хотела спросить. Ты вообще откуда?

Президент сладко потянулся на своем хрупком стуле и улыбнулся.

— С Инебии.

Ринон аж подавилась кашей. А потом неудержимо расхохоталась.

— Что? Матриархат? На твоей родной планете?

— Ага, — продолжил президент невозмутимо. — Меня бы там носили на руках, точно говорю. Ну и на мою уже руку, сердце и прочие части тела претендовали бы самые лучшие, самые мощные, самые… бородатые женщины. А я...

— А ты предпочитаешь свой пол.

Валайяр развел руками.

— Вот. Так что пришлось сбежать перед свадьбой. Очень, знаешь, неприятно, когда невеста вдвое больше и толще тебя, и в требованиях к будущему избраннику у нее значится от пяти до десяти видов вышивки. К тому же, жизнь, она длииииннная. И на вязание носков для наследников своего личного чудовища и капризы, если оно вдруг придет обожравшимся бругом или там… пахнущим духами другого мальчика, ее тратить ох как не хочется. Геянсанские и килоркие женщины с их хотя бы внешней хрупкостью… Лучше. Эльфы, кстати, после родной планеты несколько напрягают. Лотояна, кроме всех прочих очевидных недостатков, еще и просто большая. Парадокс, наверное, но я предпочитаю возле себя видеть более женственные фигуры. Так безопаснее.

Ринон никак не могла насмеяться вдоволь. Теперь ей стало понятно, почему Валайяр настороженно относится к противоположному полу. Попробуй тут относиться иначе, когда, пусть очень давно, какая-то мощная бородатая женщина хватала тебя за все известные части тела, например, после удачно проведенной схватки. И от нее, наверное, за десять сарлегов несло потом. Бедный перфекционист Валайяр. Глубокие обмороки ему от такой семейной жизни обеспечены. Систематически.

— А чего это ты решил откровенничать?

— Ну, мне очевидно, что воевать, Ринон, уже нет никакого смысла. В конце концов, у нас даже вкусы… одинаковые. Ну, относительно мужчин.

Смех погас, как и не было. Ринон взглянула так, словно сейчас вот его порежет на тряпки. О, Валайяр этот взгляд очень любит. Значит, жена советника совершенно себя не контролирует. Сейчас можно все.

— Скрывать уже нечего...

— Я знаю, — перебила она.

При этом ее взгляд поменялся до неузнаваемости. Стал почти плачущим. О, нет, Ринон, о Дохорне ты бы плакать не стала. К тому же, он же взрослый мужик, в конце концов, у него же вполне может быть свой выбор.

— И что же ты знаешь, моя прекрасная Наджелайна, а? Вот прямо интересно. Потому что никто, кроме Райндана, тебе ничего сказать не мог. А он считает, что прав не имеет открывать не свои тайны. Его принципиальность иногда злит, если честно.

— Не свои? — озадаченно спросила Ринон. — Но если у вас общие тайны...

Валайяр закрыл глаза даже. Догадкой его как холодной водой окатило.

— Твою же мать. То есть, ты сюда пошла, потому что думала… Подозревала Райндана в измене? И твоя вывернутая логика подсказала, конечно, что надо устроить счастье дорогому супругу. Твоя долбаная вывернутая логика! Я уж грешным делом подумал, все из-за Дохорна. Но не мог тебе Райндан ничего сказать, не мог. А Дохорн и вовсе боится своих девочек расстраивать. Ты ничего не знаешь. И как всегда, домыслила!

— Причем тут Дохорн?

— А ты подумай, детка. Головой, ради разнообразия. Нет, после этого они меня спрашивают, с чего это я так не люблю женщин. Я и Дохорн, а не я и Райндан. Понимаешь? Вот и вся тайна.

Валайяр стукнул ладонями по столу. И все, что она могла и хотела сказать по поводу соблазнения любимого брата, рассыпалось в прах.

— Ты… Это мерзко. Это просто ужасно мерзко. Недоверие во всем. Ему — недоверие. Хорошо, ничего не сказала мне про Камнах. Да, я — упрямый осел, я не люблю тебя и всегда не любил, потому что ты увела Райндана. Все предельно честно. Ты понимаешь, да? Но почему ему не сказала, а?

— Но он...

— Верит твоему чутью больше, чем себе. Сколько раз я слышал при принятии решений: «Ринон сомневается», «Ринон опять говорит про потоки», «Нет, Ринон не рекомендовала, считает, опасно». И сейчас. Дни высчитываешь, а почему? Прилетит. Обязательно. Потому что ты так сказала! И не просто сказала. А на свою интуицию понадеялась снова. Ты… И ты в нем сомневаешься! Ты, мать твою, сомневаешься! Да я более верного влюбленного идиота в жизни не видел. И если бы не знал наверняка, что мой Райндан не переживет твоей смерти, уже бы придушил.

Ринон закусила губы и молчала, глядя перед собой. Ну ровно как провинившийся ученик.

— Послушай. Мы с тобой должны из этой переделки все же выбраться, — вдруг совершенно серьезно и спокойно сказал он, устало усаживаясь в более расслабленную позу. — И, Ринон, когда выберемся, не дай боги тебе еще хоть раз взбрыкнуть. Ты обязана, понимаешь, обязана сделать моего мальчика счастливым. Он заслужил. Как никто. А если нет, то счастливым его сделаю я.

Ринон испытала некоторое облегчение, когда по всему кораблю зажегся свет. Это значит, их обнаружили. А еще, что разговор окончен.