13. Красивый

Килора. Дом купца Бренна

Бренна я нашла в саду. Он сидел на земле в уже знакомой позе для медитации. Но для меня прервался, поднялся, уже улыбаясь, и слегка склонил голову.

— Рианони.

— Доброе утро, Бренн. Я пришла задавать вам вопросы.

Он рассмеялся.

— Я догадываюсь. Как это ты, дорогуша, сразу и без предисловий. Торопишься?

— Да. Пока маг спит.

— Хорошо. Ну так давай пройдемся. Ведь нам нужен благовидный предлог, чтобы Хаталь не застал в двусмысленной позиции: мы ведь его нити будем перебирать, я прав? Вот смотри, там у меня двухэтажная пристройка, я тебе ее еще не показывал. Там два зала, один над другим, для тренировок. Ничего, что было бы интересно девушке. Но все же, пойдем.

Бренн указал мне на тропинку, ведущую к огромной, размером чуть не как сам дом, пристройке. Все очень просто. Несколько арок, небольшая каменная лестница, и вот мы на втором этаже. Тут абсолютно пустой, невероятно огромный зал.

— Это для магических опытов. Вероятно, ты увидишь, если Хаталь составит мне компанию.

— А выше?

— Выше оружейная. Эй, почему у тебя такой нехороший блеск в глазах?

— Прости, я очень давно не держала в руках меча.

Оружейная — светлый зал, стены которого с пола до потолка увешаны настолько различными орудиями убийства, что даешься диву. Я погрузилась в рассматривание когтей, кастетов, копий, стрел, луков, клинков… Проводила пальцами по стали, на которой лежали лучи звезды, чувствуя гладкость и холод.

— Так что за вопросы… ты забыла задать? — вдруг разрезал тишину голос Бренна.

— Почему Говорящий с ветрами?

— Он с ними действительно говорит. Так, как мы сейчас с тобой разговариваем. А еще с водой и огнем. И с землей иногда пытается.

Я остановилась, погладив изогнутый клинок. Сабля, но очень тонкая. С узкой рукоятью. Впрочем, вполне удобна. И весить не должна много. Лучик Эды скользнул по лезвию, деля его пополам. Залюбовалась.

— Сними, если хочешь.

Я кивнула, подозревая, что выгляжу как хищник, увидевший жертву. Только что слюна с клыков на пол не падает. Осторожно сняла со стены оружие, тут же поместив его в руку, с удивлением обнаружив, что оно легло так, словно слилось со мной. Знакомая, желанная тяжесть клинка.

— Нравится? Тебя учили управляться с оружием?

— Меня много чему учили.

Я попробовала определить, насколько острым может быть лезвие, коротко взмахнула, со свистом разрезая воздух. Обтянутый кожей твердый стержень в ладони запел, но и не думал скользить. Ну что за благодать?

— Похоже на тальвар.

— Ты можешь оказать честь и потренироваться со мной? О, обещаю, я буду осторожен...

Я беззвучно рассмеялась.

— Нет.

— Почему?

— Клинок направлен только на врагов.

— Всегда?

Мне не нравится, ох как не нравится, что Бренн посчитает меня трусихой сейчас. А он ведь посчитает. Я скрываю нечто пострашнее трусости. Ну что ж, когда-то придется взять в руки меч, я ведь знала. Не избежать. Бренн шагнул назад, видно, как на стену, наткнувшись на выражение моих глаз.

— У меня три условия: нас не должен видеть маг, ты возьмешь себе помощников, которые при необходимости готовы будут меня сдержать. И никакой пощады.

— Помощников?

Бренн удивленно изогнул брови.

— Я знаю, что говорю. Если что — бей.

***

Бренн посмеивался, наблюдая за моими приготовлениями. Пощупать мускулатуру его слуг: купец привел двоих. И они большие, широкоплечие, в полтора Лаара — каждый. Проверила реакцию бренновой стражи, шибанула одному в солнечное сплетение кулаком. Неожиданного. От второго удара — в бок — он уже увернулся. Молодец.

— Знаешь, как выбить из руки меч?

Показала несколько ударов, объяснила, какое лучше взять оружие для столь нехитрых целей. Приготовления все меньше нравились Бренну. Я заставила ударить по сабле широким клинком сверху, вышибая ее из рук. Затем — отработать прием с выкручиванием правой руки. И лишь после этого кивнула. Заранее предупредив, что под меч мне лучше не лезть.

— Треть получаса, Бренн. А лучше и вовсе шестая часть. Время пошло.

***

Свою тонкую саблю я скрестила с его клинком. Сначала без усилий, просто распаляясь. Оружие легкое, не более половины килограмма. Сталь прекрасна. Звенит, что натянутая струна. Удары крест накрест. Спокойные, равномерные… Я жду падения.

Еще секунда. Взгляд туманится.

И вот оно, наконец, то самое состояние. Ныряю в него привычно. Но уже рывком, не помня себя. И нет передо мной купца Бренна. Есть цель. Цель, которая открывается слева, которая не выдерживает темпа, которая отходит и что-то говорит, рычит проклятия. Бить… Я знаю, на губах сейчас сумасшедшая, кровавая усмешка. Спокойствие. Невероятное, противоестественное спокойствие. В уши словно набили ваты. Как издалека:

— Рианони! Рианони, я верю, не нужно больше!

Я танцую. Это уже не остановить, ты не понял. Весь зал поделился на ровные квадраты. Расчет. Ты мечешься, цель. Два метра вправо, затем три — влево, и еще полметра назад. Это погружение в себя, к самым темным истокам. Я вижу лишь размытые фигуры, в который раз ускользающую от меня плоть. Попытка бегства? Бить, бить, бить… Справа, слева, снизу, сверху. Да, еще раз слева. Не меняя темпа. Противник большой. Это значит, нужно прыгать, виться. Так, чтобы не видно было клинка.

— Ааааа! Рианони!

Бесполезно. Ты не докричишься, ее нет. Есть я.

Гримаса боли. Желанная. Задела руку слева. На камень капает кровь. Фигура прижимает к себе раненую конечность. Это значит, правая сейчас онемеет, и клинок будет перекинут в левую. Возможно. Не удивил. Ты снова откроешься. Я верчусь юлой, я вся — клинок, я — сталь. И нет в жизни смысла, кроме удара. Бить, бить, бить! Вверх, вниз, ты не поспеваешь за мной. Немного участился пульс… Отойти. Еще гримаса боли. Слева. Как и предполагала. Точный расчет. Бедро. Тоже лишь слегка полоснула. Я поворачиваюсь, бесконечно верчусь, нанося удары.

— Остановите ее! — орет цель.

И вот их оказывается трое.

Бить, бить, бить… Сжать рукоять. Зарычать страшно, чтоб уже отскочили. Запах страха. Чутье никогда не подводит. Зал расчерчен, словно шахматная доска. Фигуры. Их качает, они ужасаются.

Нет. Стоп.

В голове отчетливо хрустнуло, что надо сдаться. Одновременно — сорвался на пол клинок, и на меня, выворачивая руки, навалились два тела. Я все еще дергаюсь, словно в припадке. Бить, бить...

Кажется, я все еще на полу. Прижата и обездвижена.

— О, пришла в себя, вроде взгляд осмысленный, — произнес кто-то.

Объятья разжались, я смогла сесть. Потерла шею, повела затекшими руками, вывернутыми почти до хруста. Испугались.

Бренн сел рядом, привалился к колонне. Бледен, жалок, обескуражен.

— Это давно так?

Я пожала плечами.

— Всегда. Это состояние невозможно контролировать. Сильно я тебя?

Он отмахнулся.

— Ерунда, две царапины. Мне сложнее переварить, что я видел.

— Зверь, убийца, животное, тварь — у меня с клинком много впечатляющих титулов. Да, маг… ему не стоит видеть. Будет напуган еще больше. И так хватит.

— Ты не убьешь его?

— Я и тебя бы не убила. В таких ситуациях что-то срабатывает. Человечность, наверное. Безумные Наджелайна не так уж безумны. Или не так уж бездумны.

Бренн закрыл глаза и заметно передернулся.

— Боги, это нечеловеческая скорость. Нереальная скорость. Так невозможно двигаться.

Я пожала плечами.

— Послушай, Бренн. Тебя перевязать нужно.

— Я уже послал за Шелтор. Правда, ей придется открыться.

Посмотрела на мага исподлобья.

— Прости меня, Бренн. Я не могла иначе. Из-за Хаталя. Я для него — вечная обуза. Бесполезная. Пришлось доказать, что все не так. Прости. Это большое ребячество — что-то доказывать.

Он улыбнулся, не открывая глаз.

— Это ты прости. До конца тебе не верил. Думал — хорохоришься, переоцениваешь свои силы. И, да, ты права. И преподала, наверное, один из лучших уроков в моей жизни. Только… здесь теперь рады Рианони. И больше не рады ее зверю.

В комнате все еще душно. Витает тяжелый запах перегара. Хаталь лежит, завернувшись в простыню весь, только что голова торчит. И плечи. Смотрит в потолок. Отчетливо вздрогнул, как только я появилась в дверях. Интересно.

Прощения будет просить? Нет, скорее всего, сделает вид, что ничего не помнит. Я поймала его взгляд. Синий, словно океан. Ни следа льдинок. Ему плохо. И как-то не совсем хочется издеваться над полудохлым магом. То ли дело — живой, способный выпустить колючки кактус. Черт, мне его уже не хватает в крови. Почти сутки лежит пластом, и я делаю вывод, что скучала.

— Ты красивый.

Дернулся. Это хуже любой шутки про хренорепник, верно?

И вот уже в глазах формируются льдинки. Но в этот раз почти беспомощен… О, кажется, я все же вхожу во вкус, начинаю дубасить, пока жертва не пришла в себя. Изощренный садизм.

— Ты пока валялся тут в беспамятстве, я решила избавить тебя от глупых угрызений совести и хорошенько рассмотрела. После этого просить прощения за свое наглое появление среди ночи не хочется уже, верно?

Я однобоко усмехнулась.

— Замолчи, Рианони.

— Ну отчего же? Ты никому не показываешь свою спину, Хаталь.

— Риану, за...

— Тсс.

Я наклонилась, прикладывая палец к его губам. Мягкие. Боги, желанный ты. Беспредельно.

— Послушай меня, хорошо? Я сейчас уйду. Мастер Бренн любезно предоставил мне другое помещение. Так вот, Хаталь. Ты чертовски красив. Ни один шрам этого не испортит.

— Уходи.

Он отвернулся. Но я все же своего добилась. Он отвернулся, а простыня сползла с плечей, почти до поясницы. Не поправил. Даже не дернулся.

***

Шелтор нанизывала прозрачный бисер на тонкую шелковую нить, привычным движением опускала иголку в ткань и снова нанизывала. На ткани уже вырисовывался прекрасный узор. Подняла на меня взгляд, смутилась, закрываясь прозрачным платком.

Сумеречно. Зелень полна росы.

— А можно задать тебе вопрос, Шелтор?

— Что госпоже угодно? — это уже прежним, угодливым тоном, ненавистным мне.

— Скажи, пожалуйста, видела ли ты летающих над Донком железных птиц? Хаталь говорит, что видел. Но...

— Дай подумать. Да. Вероятно, видела. Но тебе не понравится мой ответ, госпожа...

— Можно по имени?

—… тебе не понравится мой ответ. Все эти птицы приземляются во дворе императорского замка.

И она вдруг зябко передернулась. Что-то не то с этим замком. Очень нехорошо. Пришлось сощуриться, вглядываясь в ее работу. Пальцы девушки двигались ловко. Вот уже рядом с прозрачными сияют розовые и голубые бисеринки.

— А что там, в императорском замке?

Она равнодушно пожала плечами.

— Император.

Она задумалась и вдруг выдала:

— В Альхау запрещена магия. Кроме некромантии. Потому что с помощью некромантов можно создать послушную армию. Император Элао Лек может создать армию.

— Тут, как в Атале тридцать лет назад, магов убивают?

— Не совсем… убивают.

***

Вопросы размножаются почкованием. Мыслей. Я обняла колени, вглядываясь в темные травы. Затем подняла голову, наблюдая плывущую в небе полную луну. Где-то недалеко залаяла собака. Пока я, пожалуй, посплю тут, в саду. Мешковине все равно ничего не доспеется, а в покоях слишком жарко, слишком давит запах перегара, и, скорее всего, наша временная передышка на магово похмелье закончилась.

Устало прикрыв веки, или снова открыв глаза, я заметила вьющийся над травой зеленый дымок. Ну, здравствуй. Что ты мне еще покажешь? Сад наполнился свистящим шепотом. С той только разницей, что теперь я стала вычленять отдельные слова, понимая.

— Иди по чужим ветрам, иди вперед. Иди… За дымом, там...

Я приподняла голову, и увидела рядом с собой чешуйчатого. Уже прекрасно понимая, что он точно пришел не на куски меня рвать, приподнялась на локтях. Несколько лениво.

— Слушай, ты мне можешь сказать, зачем все эти кошмары?

Из его глаз повалило еще больше зеленого дыма.

— Готовься. Скоро, скоро грянет… — заученно запел дракон.

— Да ладно. Это я по маме с папой давно в курсе, что вместе с силой приходит возможность ее применить.

В моей руке неожиданно возник тальвар. А прямо из земли дохнуло снова тем же дымом… Ой, сколько ж его. Ощущение такое, что где-то под травой роется крот. Мертвый крот. Почва ходила ходуном, вздымалась и опадала. И когда совершенно неожиданно из разрыхленной поверхности появилась темная рука, а затем плечо и голова, я, мягко говоря, удивилась. Отползла подальше, в панике захватив с собой клинок.

— Бей, — шептало вокруг.

Я шибанула, почти не думая. При соприкосновении с мечом исчез весь кошмар разом: рассыпался мертвец, улетучился дым, а тальвар неожиданно сжался в точку и вошел в руку. На ладони зеленым загорелась кривая линия.

— Можешь — так, — на прощание кинул очередную загадку мой подозерный мертвый друг.

Вот чтоб тебе чешую сбросить, противная рептилия. Объясните мне кто-нибудь, что все это значит?