Эпилоги

Эпилог 1

Райндан закрыл глаза. Единственное место, где можно позволить себе расслабиться, пожалуй — эйет, единственное время — дорога до президентских башен. Ох, как же хорошо. И как-то уже совсем не хочется ждать очередного удара. Нет, он, конечно, знает, что Ринон потихоньку от мужа чуть-чуть действует своими прекрасными потоками. И про тренировки с Артеоном наслышан. Но должны же у женщины быть секреты от мужа. Маленькие и не переворачивающие Вселенной.

Вот малышка Нейль в последнее время разбушевалась, это непорядок. Совсем поспать не дает. Но, впрочем, и все трудности. Надо Ринон на Килору отправить. Что-то она, действительно, совсем скисла, только с ребенком сидеть да улыбаться на приемах.

На Килоре они были вместе ровно год назад. Тогда Ринон еще таскала Нейль на себе в этом примитивном подобии очень длинного шарфа и начисто отвергала все современные устройства передвижения. Никаких колясок и электронных нянь.

Ну так вот, год назад они были на Килоре.

На церемонии сочетания. Вернее, на заключении временного перемирия. Причем сдавшейся стороной явно была риану Атала.

Нет, откровенно говоря, президент в Хаталя верил даже немного больше, чем в себя. Как Рианони ни упиралась, как ни шипела, что и не подумает делить жизнь с обманувшим ее магом, припоминая при этом всю ботанику и зоологию самых дальних миров, все равно вышла из храма за руку со своим ящером. И никуда же не делась.

Как ему это удается?

Ругаются они по-прежнему самозабвенно, правда. Ежедневно и почти без перерыва. Вернее, с перерывами на многочисленные советы и общение с подданными. Кажется, послы далеких планет, которым приглянулась Килора в качестве колонии, были невероятно рады, что правители бросаются друг в друга подушками и аветами, а иногда переходят и на тренировки с палками. Брак разваливается… Как жаль, как жаль. Ага, как же. А потом бежали без оглядки, потирая только что отбитые «ревнивым» мужем бока или пытались избавиться от лиловых пятен на коже из-за подмешанного в питье сока аремьи. Риану вообще знает толк в напитках.

Риану.

Райндан, наверное, единственный, кто не удивился, увидев свою старшую дочь не совсем уже человеком. Он всегда знал, что так будет. Она, с детства привыкшая жить с носителями потоков, должна была взять себе что-то от их изначальных владельцев — драконов. Потому все эти чешуйчатые узоры скорее непривычны, чем удивительны. Да и не портят ее ничуть. Даже украшают. И словно придают дополнительный вес. Женщина, разделившая со своим мужчиной дракона. Попробуй не послушайся такую. Младшие слуги говорят, что к особенно упорствующим применяет свое звездное заклинание. Манипуляция называется. И поутру они неизменно превращаются в молчаливые крестозвонники. Или трехдомные свеклоиды, что, конечно, гораздо страшнее. Правда, чем, никто точно не знает.

Единственная правда в этих россказнях — угомонить расшалившуюся риану может лишь супруг. Причем иногда он это делает, только показывая непослушной жене указательный палец. Верно, на их магическом языке это какая-то страшная угроза, потому что употребляется не больше одного раза в восход.

Вообще же Райндан зятем более чем доволен. Он делает президенту один подарок за другим. Сначала вот довел до ума строительство космопорта, вернее, заставил довести до ума. Потом подарил ему счастливейшего помолодевшего вдвое Валайяра, отпустив их с Дохорном в очередное путешествие к дальним мирам. Говорят, что император Атала пристрастился к поездкам. Теперь требует показать ему родную планету возлюбленного. Тот пока отчаянно сопротивляется.

Ну и конечно, самый невероятный, самый удивительный его подарок. Райндан уже третий месяц находился в самом приподнятом настроении, пританцовывал, когда шел по стеклянному полу приемной к своему обширному кабинету и вообще вел себя крайне неприлично для президента Содружества Одиннадцати Планет.

Секретарша так и не смогла пережить без успокоительных период, когда Райндан при каждом удобном случае под нос бормотал под какой-нибудь несложный мотивчик:

— Внук, внук, внук, внук, внук-внук-внук.

Прибавляя для пущей уверенности:

— Не девочка, слышали, да?

Кажется, пару раз успокоительные предлагали и сумасшедшему от счастья президенту. Но авторитетное мнение доктора Анны, предложившей вместо успокоительных хлопнуть бруга, да побольше: "За мальчика — не меньше ведра!" — стало весомым аргументом в пользу Райндана.

Что ж, секретарше приходится терпеть. Надеясь, что когда-то период совершенно непереносимого принудительного счастья закончится.

Эпилог 2

Кьяр снова перевернулся на животик. Мама говорит, что рановато, в три месяца. Он почти все время капризничает, лежа на спинке. Максимум, на что меня хватает, это уложить сына на бок у груди и уснуть вместе с ним, пока не раскричится.

Кьяр же у нас нежный. У него молочного цвета кожа, совсем как у отца была… до преображения. Шустрый мальчик. Мама говорит, что в три месяца обычно дети совсем другие. Но этот младенец словно назло всем предрассудкам не только вертится во все стороны, но и пытается встать на четвереньки. Иногда при этом на его лице я даже вижу беззубую улыбку. Хорошо, что пока беззубую.

Вот и сейчас Кьяр перевернулся, а я не успела к нему подскочить. Мама взяла малыша на руки и попробовала снова уложить. Мальчик отчаянно заорал и засучил ножками, словно на спине больно или неудобно.

И тогда мама погладила внука. Я увидела, как у нее расширяются глаза. Носительница потоков, уничтожительница планет да и вообще женщина, видавшая всякое, нервно вздохнула и задрала распашонку. Так и есть. А мы с Хаталем все переживали, что малышу ничего не досталось от родителей. А вот они, почти проклюнулись под лопатками. Кожа натянулась, а кое-где уже порвалась, обнажая огненно красные кончики кожистых крыльев.

Мама зажмурилась, замотала головой, протерла глаза. Но нет, Кьяр крылат, теперь это очевидно. Она взглянула почти жалобно, и я поняла, что придется, скорее всего, совершать нечто ужасное.

— Рианони… А давай пока не скажем папе, ладно?

Эпилог 3

Не каждый день с неба падают драконы. Особенно такие, как этот золотой. Большие и всемогущие. В полете, правда, об этом не думалось. Ни о том, что сам с любовью много нукаров пестовавший планету, станешь на ней никем в мгновение ока, ни об удушающей пустоте, объявшей не хуже пламени, ни о потерянных почти крыльях, от которых останется в лучшем случае скелет. Главное — не орать, не разжимать зубы, не открывать глаза.

Он приземлился на спину. Больно.

На месте его падения — в самом сердце пустыни Амелор — образовалась воронка, словно он и вовсе был метеоритом. Дракон очень долго лежал в песчанике, не шевелясь, собирая остатки сознания. Хотелось умереть, болело абсолютно все, и особенно сильно все равно — душа. Раскрыв глаза, он обнаружил над собой звездное небо и дымно-зеленые глаза младшего брата. Алтасаф, приняв человеческое обличье, наблюдал за ним, болтая ногами на краю воронки.

— Проснулся? Как тебе реальность, Хатта? Ничего не забыл, ныряя? Хорошо я тебя разыграл, мне самому понравилось. Прекрасная была задумка: взять марионеток и сделать тебя с их помощью уязвимым. Вот и все. Ты наконец спустился. Ах, сколько же времени я ждал. Ведь я занял в небесах твое место. Из-за тебя я — там, в космосе. Чтобы ты, дурак, был здесь. А ты что?

Алтасаф неожиданно придал веса своему телу, спрыгнул к Хатта и придавил сапогом остов его крыла, ломая кости. Дракон завыл.

— Ты хоть помнишь, как она выглядит, а? Впрочем, я тебе помогу. Уже тысячу нукаров она выглядит больной и несчастной. А ты, чудовище высокомерное, даже ни разу не спустился со своих ненаглядных небес. Да чтоб они провалились! Я любил эту женщину. А ты, вместо того, чтобы сделать ее счастливой, подарил вечность и отнял душу. Ты стоишь того, чтобы сдохнуть! В тобой же созданной пустыне.

Он присел рядом с умирающим и глухо шепнул:

— Мальчик смог потому, что стал сильнее нас с тобой. Та, что он оставил, звала его… Тебя тоже звали. А ныне ты опоздал. Мальчик смог потому, что искренне не понимал, как без нее дышать.

— Значит, я тоже смогу, — шепнул Хатта.

Ртом пошла кровь. Алтасаф усмехнулся. Обернулся драконом да улетел прочь. И никого не осталось. Долго, бессчетное количество получасов, ничего не происходило. Безжизненная пустыня будто похоронила останки великого дракона, выбравшего себе в жрицы первую из Наджелайна. Первую сумасшедшую, готовую прыгать в бездну и мерить нетерпеливыми шагами любую пустоту, сражаться с чудовищами и учить заклинания.

Алтасаф ошибается. Он помнит. И улыбку, и запутавшиеся волосы в своих пальцах, и голос. Ее зов он слышит до сих пор иногда. Алтасаф ошибается. Во многом, но не во всем. Мальчик действительно стал сильнее всех драконов, вместе взятых. Он стал волен выбирать. Даже когда вопроса выбора не стояло.

Впрочем, тот, кто любил Наджелайна, знает ответы на все вопросы.

Эда слепила, хотелось пить, но не было сил пошевелиться.

Неподвижность. Кажется, все закончилось. Хатта усмехнулся. Уж чему эти женщины учат хорошенько, так это не сдаваться.

Черная ночь опустилась на пустыню еще дважды. А на третий раз она увидела золотистую лапу дракона, ухватившегося за край воронки.