46. Пилот, который ненавидит звезды

Камнах. Антарра

Спокойствие, безопасность и невесомость. Что может быть лучше? Валайяр почти замурлыкал. Двигаться в чужих могучих руках ну совсем не хотелось. Тепло-то как! После Камнах вообще начинаешь ценить простые радости.

Вид снизу на небритый подбородок советника. Валайяр приоткрыл один глаз.

— Райндан… А… Еще немного, и мне помирать понравится.

Советник тихонько рассмеялся.

— Ну это зря. Ты еще не в курсе, куда я тебя несу.

— К Анне в медотсек?

— Хуже.

— Хуже???

— Угадай с трех паршивых раз, кто тут мне межгалактическую оборвал, как только связь установилась? А? Не знаешь, нет?

Валайяр притворно зарычал, удобнее устраиваясь в руках и еще вот обхватывая шею своего советника. Эх, когда еще на нем так посидишь.

— Наджжжжелайна.

— Ты еще не представляешь, до какой степени, — «успокоил» Райндан. — Пока даже стоять с трудом можешь, мы тебя высадим на Килоре. На Геянсу не пущу, там сейчас, вероятно, форменный ад.

— Господи, — простонал президент. — Ты меня хочешь на эту примитивную планету упечь, да? Ты серьезно?

— У тебя выбора нет, на жалость можешь не давить, я тебя знаю. Сопротивляться ты пока не можешь. Так что просто прекрати.

— Райндан? Тебе делать нечего, кроме того, чтобы организовывать мне пожизненное заключение на планете пятого уровня жизни? Там… — Валайяр застонал. — Грязно. И приличного маникюра не сделать. Ну Райндан...

Советник меж тем внес президента в комнату отдыха и усадил на один из диванов, отрегулировав спинку. Затем еще и одеялом укрыл. Валайяр теперь явно смотрелся немощным. Ну, по крайней мере, производил впечатление человека, не готового прямо сейчас штурмовать космос.

— А где твои Наджелайна, а? Чего это ты чужих, прости, мужчин, таскаешь, если у тебя свои женщины есть?

Обиженный Валайяр — то еще зрелище. Правда ведь, обиженный. Даже губы чуть надул. Красавец, да. Дохорну повезло.

— Ринон давно на корабле, ее Лаар принес, пока я с тобой разбирался… На тебе живого места не было ведь.

— А дочь?

Райндан мгновенно нахмурился.

— А у Рианони сейчас серьезный разговор.

Валайяр не сразу заметил, как над его головой зажегся экран и откровенно перепуганный, совершенно непохожий на себя Дохорн чуть не приник к нему, гладя изображение пальцами. Удостоверившись, что увиденное — не игра воображения, император шумно выдохнул, рухнул в кресло и даже сказать ничего не смог: так замучился ожиданием. И все ехидство мгновенно слетело с президента. Он очень хорошо осознал, что Дохорн сейчас похож на иссушенного выходками своих девочек Райндана, а сам он — на скачущую по мирам козой Ринон.

— Ну ладно, на Килору, так на Килору, — проворчал он наконец. — А то у этого синеволосого такое выражение лица, словно он только что отравился кошатиной… Или чем там ты питаешься, Дохорн? Змеями в основном? Придется менять рацион, радость моя!

Камнах. Ледяная пустыня

Красивый. Я уже говорила. Прекрасный.

Раскинул крылья, вылетел из-под обломков лабиринта, ничем ему не повредивших. Он изменился. Стал каким-то светящимся, светлым. Он — все. Кажется, еще немного, и в хвост вплетутся кометы, вокруг него закружатся туманности, рядом будут рождаться звезды. Кружась надо мной, как птица, стал медленно снижаться, сел на лед.

— Хаталь.

Я хотела было подойти и прикоснуться к носу, но он сделал неловкий шаг назад.

«Не надо, ирилие, прошу тебя».

— Почему?

«Даже если я сейчас стану тем, кем ты привыкла меня видеть… Ну еще, два-три восхода, и превращение. А потом прощаться будет еще мучительнее… Куда уж мучительнее?»

Хаталь задумался, я увидела, как сдвинулись пластинки над глазами — брови. Он пригнул голову ко льду.

— Мучительнее, да?

«Я все равно улечу. Не получится остаться. Как бы я не хотел, не получится».

— Или ты плохо хочешь? Плохо хочешь быть рядом, Хаталь. А что, если я — с тобой? Так можно?

«Нет. Не надо. Послушай. Алтасаф говорит, там время течет по-другому. Там… Где создаются звезды, для людей проходят миллиарды лет, а для драконов — несколько мгновений. Я… могу не успеть к посвящению. Скорее всего, не успею. Но я помню. Я рядом. Всегда буду рядом. Понимаешь?»

Я же знала, что так будет. Вот он стоит надо мной — сверкающий своей мощью демиург. А я клянусь, что не оставлю его. Сколько там времени пройдет? Нет, Хаталь. Ты не понимаешь. Отец говорит, любовь кружит миры. Не драконы. Есть сила и пострашнее, чем Алтасаф. И силы этой во мне столько — хоть раздавай. Не просто вот делись, а всему миру раздай — не убудет. А ты хочешь мне сказать, что она ничего не значит? Ты мне сердце решил взорвать? Ну лети, лети. Храни свою свободу.

Давай, что же ты стоишь и двинуться не можешь?

«Ну… подумай. Сейчас я то, чем стал не по своей воле. А если… останусь, то что? Больной, не властный над своей сущностью маг? Не хочу быть с тобой таким».

Я вскинула голову.

Ой, как больно.

— Хорошо, будь тем, кем хочешь. Я, правда, не думала, что таких глупых ящериц берут в демиурги.

Он приподнял брови.

— Не ослышался. Глупец. Вот я тебе предлагаю — вечность. Настоящую вечность, Хаталь. На Килоре остаться, хоть я и не любила до сих пор Килоры. Но ради тебя готова перестать мечтать о путешествиях в тысячи миров. Не важно. Я предлагаю тебе продолжить себя в моих детях, увидеть, как меняется твой мир. Менять его самому. Со мной. А ты хочешь в черную пустоту. Ну лети, давай! Вон отсюда.

«Синюю. Я пригляделся».

— Черную. А ты так и останешься глупым чешуйчатым. Попробуй забыть обо мне, вперед!

«Это хорошо, что ты злишься. Очень хорошо. Легче будет отпустить».

— Легче? Да как же! Если человек не воет снаружи волком, это еще не значит, что внутри у него бабочки порхают.

Я уже было развернулась и пошла к кораблю, когда его сила подняла меня в воздух. Хаталь, несмотря на мое отчаянное дергание руками и ногами — о, я даже топнуть попыталась, — заставил лететь к светилу Камнах. На невероятной высоте, там, где корабль превратился в точку, он завис передо мной, глядя в глаза.

«Ирилие. Не хочу, чтобы тебе было больно. Забывай. Забывай… Засыпай. Последний подарок, который я сделаю тебе… Ты свободна».

Глаза закрылись. Я не увидела, что произошло, не поняла, каким образом очутилась в отцовской каюте, на его широченной постели. Щелчок, и с моей правой руки покатился на одеяло браслет. Ветер ласково растрепал волосы.

«Спи, я здесь. И всегда буду здесь. Моя риану. Моя. Надеюсь, ты этого не слышишь».

Это самое страшное. Самое. Я здесь, но меня нет. Прикасайся ко мне каждый миг, зная, что ловишь руками воздух. Смотри на небо, на синий океан, смотри, и понимай, что этот отсвет тепла, возможно, — запутавшиеся в моих крыльях искры. Прижимай к себе в мыслях, вспоминай о шрамах, проводя по неровной поверхности дерева или вот, видя зазубрины на чужих мечах.

А все вокруг будет помогать.

Все будет уничтожать.

Ты говоришь, что улетишь, но словно мечтаешь, чтобы тебя остановили. Но я дозовусь, я дождусь. Я же чертова упрямая Наджелайна. Мне не страшно быть с драконом. Мне не страшно быть драконом.

Это я — рядом. А ты попробуй еще, забудь.

Космос. Антарра

Стандартная тесная каюта на четыре человека. Это Ринон поняла даже прежде, чем проснулась. Запах пота из таких почти никогда не выветривался. И простыни всегда не слишком свежи. Она повернулась, чтобы в тусклом свете зеленоватых ночников разглядеть на узкой койке через проход — Райндана, наблюдающего за ней с огромным интересом.

— Очнулась. Это хорошо.

— Где Рианони, Райндан? Она с тобой?

— Да, с ней все хорошо. Физически, по крайней мере. Мы летим на Геянсу. У нас уже нет проблем выживания, дорогая пока еще жена. И потому я все же кое-что должен решить.

Райндан снял с безымянного пальца кольцо и положил прямо перед Ринон. Которая тут же вскочила, неловко пошатнувшись при этом.

— На родной планете я хочу обратиться не только в госслужбы по поводу развода, но еще и в органы опеки, которые, надеюсь, заработают через месяц-другой. Полагаю, ребенок останется со мной. А тебе, учитывая все героическое поведение, возможно, позволят навещать малышку раз в десять дней.

— Малышку… Раз… Ты с ума сошел?

— Я задаю тебе этот вопрос уже двадцать два года, Ринон.

— Ты не можешь… Это моя дочь!

Райндан недобро усмехнулся.

— А хоть бы и так, какая мне разница, если один бешеный инкубатор решил тут до Камнах прогуляться? Важно то, что она — моя. Остальное — сущие пустяки уладить. Только ради этого стоит занять президентское кресло. Еще и отец-одиночка. Представь, на какие недостижимые высоты взовьется моя популярность.

Ринон побледнела. Глаза смотрят в одну точку. Даже почти интересны ее дальнейшие реакции. Уж мать она неплохая. Несуразная, но очень любящая. И нужно, наверное, знать ее двадцать лет, чтобы бить в эту точку.

— Я…

— Сбежишь? Конечно. То есть, ты хочешь похитить моего ребенка и вырастить его оборванцем. Отличная перспектива, Ринон. И все опять исключительно из-за твоих прихотей. Ты просто хочешь девочку и все, а как ей будет лучше, не подумала. Забыла, да?

Что там проносится в твоей голове, Ринон? Заглянуть? Или по глазам видно все хорошо. Лучше б, право слово, выпорол. Нет. Во-первых, малышка, во-вторых, выпороть и простить — свою, а ты сейчас чужая, и должна наконец понять, что это не шутки. Ринон вскинула голову.

— Что ты хочешь?

— Ничего, Ринон. Я же все уже сказал, кажется. Требую развода.

— Это ничего тебе не даст. По килорским законам я все еще твоя.

Райндан усмехнулся.

— Это даже куда удобнее. Сразу после рождения малышки я тебя на Килору отправлю. Дохорну вон подарю. Вроде это даже не жестоко. Но в таком случае совсем забудь о ребенке.

Ох, Наджелайна. Решила на последнее нажать. Меня тебе подарили, и ты не можешь просто взять и выкинуть? Смешная.

Вот теперь в глазах Ринон носится паника. Настоящая паника. Все ее возможности — прах. Потоки — фикция. Она ничего не может. Совсем ничего. И Райндан знает, насколько тяжело ей дается осознание бессилия. Выдохни, родная, выдохни. Получишь сейчас то, что причитается за двадцать лет спокойствия, а главное — за вывернутую свою, больную любовь. Получишь. Если задашь вопрос правильно.

Ринон закрыла глаза. Гордость Наджелайна наконец хрустнула.

— Я могу… что-то изменить?

Он раздумывал. Смотрел на нее, готовую расплакаться, сжаться, убежать. Хотя, куда бежать в космосе? Пока они тут, Ринон никуда не денется. А уж за шесть дней до Геянсы он ее добьет. Еще и с посадкой на Килоре. Пожалуй, сломается. Борьба, правда, обещает быть долгой.

— Райндан, ты слышишь меня?

— Можешь. Только вот захочешь ли? Я тебя уже двадцать лет прошу — без толку. Ты начала переговоры с дальними мирами, когда Рианони было три месяца, помнишь? Или вот, например, у тебя была внеплановая встреча с Лотояной, когда у малышки резались зубы. А вот этот момент, тоже, с устройством в третью по счету школу. Это ведь ты промолчала, Ринон, зная, что делали с нашей девочкой педагоги. Я решил, что с моей второй малышкой так не будет. Или вот, знаешь, нормальная семья, без императорской придури и предопределений всяких, или уходи.

Слезы. Эмоции Ринон. Его маленького бешеного монстра, который всегда-всегда нуждается в защите. От себя, прежде всего.

— А если не уйду?

— Значит, во-первых, никакого посольства. Никаких переговоров, миров и прочей ерунды. Длительное, не совсем пожизненное, но длительное время, посвященное только ребенку. Ни о каких потоках слышать не хочу. Совсем. Ну и предписания врача соблюдать неукоснительно. Ты уже не девочка. А потом посмотрим.

— На что?

— Как справишься. Знаешь, у пилотов больших кораблей, таких, как Антарра, испытательный срок до полугода бывает. А ты уже, по моим меркам, не один корабль просто разбила.

Геянса. Космическое училище

Три месяца спустя

В который раз с занятий тороплюсь в конференц-зал. В прошлый раз мы с дядей Дохорном, папой и межгалактической решали вопрос присоединения Килоры к Содружеству Десяти Планет. Ах, да, нужно, наверное, немного рассказать о Геянсе. Тут почти все по-прежнему. После того, как мертвецы неожиданно развеялись по воздуху пеплом, планету привели в относительный порядок. Некромантов уже отец предавал какому-то там справедливому суду. Все они были отправлены на необитаемые планеты — на тяжелые и необходимые обществу работы по освоению Вселенной.

С отцом все тоже вполне предсказуемо. Вернулся с Камнах, привез известие о том, что эльфы вымерли. Его слова подтвердил пойманный и совершенно растерянный Атоп Серона. Сейчас советник Райндан исполняет обязанности президента Содружества Десяти Планет. Но, совсем скоро, видимо, вступит в должность.

Мама совершенно неожиданно отказалась от посольских миссий. А еще более неожиданно то, что она счастлива. Гладит живот, говорит о диетах, о том, как переделает спальню для малышки. Ее занимают рекомендации врачей и увеличивающийся вес.

А я схожу с ума. Заполняю свои дни подчистую, мечтаю не думать о нем. Но это бесполезно. Спасения нет. Безжизненный Акелар висит на шее, на цепочке. Чтобы не потерять. Теперь его можно беспрепятственно надевать на руку и снимать с нее. Руны пусты. Сама не замечаю, как раздаю указания, словно уже — риану. Предложила вот отцу на днях систему обучения магов пилотированию космолетов. Межгалактический непобедимый флот. Чтобы никакая там Лотояна не сунулась. Папа сказал, что подумает. Да. Сложно. Нужно внедрить на территории планеты пятого уровня жизни учебное заведение с последними достижениями геянсан. Сложно. Но разве невыполнимо?

Дохорн строит верфи. Я долго рычала по поводу отсутствия у Атала собственных кораблей и полной неразвитости речной и морской торговли. И победила.

Потом был Шакир. Но уж с Варатом можно договориться в два счета. В общем, скоро у Атала будет свой Дом Высших Наук… И только после принятия всех этих решений поняла, что словно готовлюсь к его возвращению. Он — все. Каждая моя мысль все равно — о нем. Ненавижу звезды. Смешно. Пилот, который ненавидит звезды. Который презирает черноту космоса.

Мне теперь только — светлый коридор училища и конференц зал — в конце. Почти запыхалась. Нагрузки — единственное, что заставляет мое сердце колотиться чаще. Не заметила, как налетела на проходящего мимо человека.

По начищенному металламину пола разлетелись бумаги.

— Извините. Сейчас.

Я стала спешно собирать их. Передала, не заметив даже, кому. И только когда на мое плечо легла когтистая рука Артеона, наконец оценила всю степень нелепости ситуации.

— Вы не посещаете занятия по фехтованию, курсант.

— Зачем мне ваши уроки? Есть немало предметов, которые следует подтянуть в первую очередь. Я спешу, честно.

Артеон впечатал меня в стену, совершенно не напрягаясь, одной рукой.

— Да… плохо учил. Еще раз будете не готовы к удару, рукопашку вам не зачту. Тренировки два раза в неделю. Вторник-пятница, с трех до четырех.

Артеон проследовал мимо меня с самым гордым видом. Оставив стоять с раскрытым ртом. Фехтование мне решил преподавать. Это вызов. Ну, надо же как-то репутацию-то, мною подмоченную, слегка высушить. А он мне нравится. Упертый. Надо папе сказать. Ему пригодятся такие кадры.

***

В конференц-зал я не вошла, а влетела, грохнув металлические двери об стены, заставив капитана Лаара и папу вздрогнуть и вскочить со своих мест за широким столом. А еще, увидела, как щелкнул огромный, во всю стену, экран межгалактической. Стоп… А Лаар почему?

— Малыш… — папа вышел из-за стола и подал мне руку. — Ты помнишь, какой сегодня день?

— Пятница… ооо, у меня занятия в три. А что?

Папа улыбнулся.

— Дорогая, ты замоталась. И очень нужно поспать. Именинницы обычно так не выглядят. Тебе сегодня двадцать один исполнился. Мы… мы кое-что тебе приготовили. Не мы с Лааром. А я… и еще кое-кто.

Ничего не понимаю.

— Риэн, помнишь Филиппа? — спросил Лаар. — Это он обнаружил изменения. Сейчас я тебе покажу. Вот так выглядит Камнах. Немного сместилась орбита. И снег растаял. Сейчас цивилизация эльфов — на дне океана. Ничего не осталось.

Экран зажегся, и во всю стену показался шарик планеты. Невозможно, невероятно синей. С небольшими белыми шапками полюсов. Океан… А по экватору в шахматном порядке уложены острова. Не просто острова. Синие острова, каждый из которых повторяет форму цветка авета. Ничего лишнего.

— Сколько их?

— Двадцать один, малыш.

Я села на ближайший стул.

«А… я создам тебе мир, где все время будет тепло, хочешь?»

Кулаками по столу. Бессильная злоба. Страшная ненависть. Полное отчаяние. Ты там. И тебя, видимо, уже не достать. Ты там. Или… а стоп, Рианони.

«Последний подарок, который я сделаю тебе… Ты свободна»

Получается, он не выполняет обещаний. Или не в силах выполнить? Три месяца молчал, а теперь вот — целый мир?

— Аветы. Хорошо. Приятный мир. Пойду я отдохну, пожалуй. Извините...

Я улиткой поплелась к выходу, размазывая по щекам слезы. День рождения устроил, романтик хренов. Нееет, ничего еще не кончено. Раз ты помнишь, то я ни за что не смирюсь.

У меня же еще храм. И посвящение должно состояться...

Я обернулась, распрямляясь, стремительно подошла к отцу.

Будущий президент Содружества обмер.

— Папа. У меня к тебе вопрос.

— Да, малыш.

— Я могу закончить два года училища за один? Понимаю, что так не делается, но у меня срочная ситуация. Кажется, Дохорн скоро совсем растратит императорскую казну на маникюрш для Валайяра, а еще нужно присматривать за строительством университета магии. Ты можешь договориться с деканатом?

— Думаю… да.

Я улыбнулась. Получилось, видимо, хищно.

— Очень хорошо.

Нет, Хаталь. Мы еще не закончили.

— У меня… тоже вопрос. Малыш, ты поедешь на Килору в эти каникулы? Или не стоит?

— Разумеется, поеду. Как же можно пропустить такую прекрасную возможность договориться с Шакиром о вступлении в Содружество?