40. Мое чудовище

Килора. Шакир. Таон

Ворота во двор замка распахнуты настежь. Из союзников — полтора землеко… ой, простите, крестьянина с вилами. Да, десяток, обсчиталась немного. И вот Куртук. Хаталь спокойно оглядывает двор и небольшой спуск в полуразрушенный халид Таон. Там, в низине, под красноватым светом звезды, далеко, виднеется кромка леса и стелется зеленый дым. Мой маг прикусывает губы и прищуривает глаза. А потом неожиданно еще раз хватает меня за руку, ну словно тряпичную куклу, тащит за собой.

— Вы куда? — с ужасом окликает Куртук.

— В низину. Там кладбище. Не уничтожим некроманта, так и будем бить трупы.

Хаталь прав и не прав одновременно. Потому что мы с ним должны одни… Двор замка — хоть какая защита. А он идет на ровное поле, где враги — со всех сторон. Почему? Что ты за решение принял, маг? Это неразумно, это… Но меня тащат под гору, ноги в пыли, спотыкаюсь, притаптывая и без того сухую траву, а он плевать хотел, честно говоря, что я пытаюсь удержаться и затормозить движение.

— Мы умрем, — шепчу, как безумная.

— Если ты будешь паниковать, то скорее всего, — невозмутимо отвечает мой маг.

Боги, что с ним? С чего он стал таким… решительным. Нет, он и ранее не отличался робостью, но чтобы так. Это глупо, как минимум.

— Хаталь. У тебя что, головы нет?

— Видимо, это заразно.

В лучах Эды иссушенная трава кажется совсем рыжей. А из леса, я уже вижу, выходят несколько фигур. Справиться можно только вдвоем. Соединившись. И я уже ну совсем ничего не могу без него. Совсем. Сердце прямо в горле бьется. И куда-то там в виски ударяет кровь. Хаталь наконец выпускает руку.

Медленно, так, что дыхание перехватывает от накатившего ужаса, заходит мне за спину. Господи, я уже слышу вой. Только теперь он отдается в моей голове многократным эхом. И еще тысячами безумных игл пронзает страх. Теперь я понимаю, почему у всех такие расширенные глаза, когда я просто и лениво говорю: «А, некромант, да? Сейчас, я вот тут ахетти доварю. Нормально посолила, попробуйте? Эй, а вы куда?» Хаталь абсолютно безумен. Это чистейшее сумасшествие.

Кладет мне руки на плечи. Шеи касаются многочисленные кожаные браслеты. Щекочут бусинки. А меня передергивает.

— Я с тобой, — успокаивает маг. — Никакой паники, а то не сможем. Соберись, пожалуйста.

Чувствую, как нагреваются его ладони. Как я наполняюсь, вернее, переполняюсь силой. Боковым зрением вижу, как светятся кончики длинных пальцев. И вдруг — сильный, с болью, рваный вдох, там, за спиной.

— Хаталь?

Снова вой оттуда, со стороны леса. Меня сейчас разорвет. Надо посмотреть, что с Хаталем… Серокожих все больше, кажется, сотня.

Сзади слышится топот ног. О, неужели Куртук? Чувствую страх людей халидэла. Это ведь не кто-нибудь — некроманты, и войско их игрушек выглядит по-настоящему жутко. А еще более жутко — пахнет. Я закрыла глаза.

— Не оборачивайся, — просит Хаталь хрипло.

А его пальцы сжимают меня с какой-то неестественной силой, словно врастая в плечи. Больно. Как больно. Кажется, кровь течет. Только кажется.

Так, все. Сила. Спокойствие низины, окруженной дышащими силой арнентами. Люди таонского халидэла — за мной. Люди донкского императора — против нас. Эда зашла за горизонт. Посеребренные макушки деревьев, почти синяя трава. Еще раз осмотреть врагов. Хорошо, что темнеет. Неотвратимо и медленно.

— Опустись и положи руки на землю. Слушай себя. Время еще есть. Ты должна учиться. Направляй. Сама поймешь, что делать. Просто направляй. Я — за тобой, я буду шептать. Все хорошо, слышишь?

— Хаталь, я...

— Я с тобой. Никто не сильнее нас. Алтасаф поменял силы, чтобы разделить их. И сейчас мы должны понять, добился ли своего. Те ли мы. Ты сомневаешься. Но мы все увидим. Доверься: мне, силе, стихиям. Просто доверься.

Учитывая, что выбора у меня, прямо скажем, нет совсем, а сердце так и застряло, колотится в горле, приходится делать, как он говорит. Странно все, должно быть. За нами тут чудаки с вилами, а мы — пригибаемся к траве, и руки все еще на моих плечах.

— Возможно, будет больно. Я сейчас попробую соединить. То есть, свое через тебя пропустить. Надо будет терпеть. Хорошо?

Кивнула. Давай, чего уж. Не больнее, чем потерять тебя. Положила ладони на землю. Мертвецы, черт возьми, все ближе. Десять метров. Идут так, рядком. Нестройным. Слегка заплетаются в дыму. А я чувствую, как лоб Хаталя прижимается к моему затылку. Излишне твердый и неровный какой-то… Чешуя? Оххх… И он начинает шептать. Тихо, так, что вообще думается — это дыхание. Я, как тогда, словно он все еще спит в лесу на окраине Феу, стараюсь пропустить силу сквозь, сделать свой скудный опыт хоть сколько-то полезным. Боги, только бы помогло. Только бы границы низины обвело силой. Пожалуйста, пожалуйста… Их много. Нереально много. И они гремят скелетами, они отрывают от себя еле держащиеся конечности, они, воя, серыми тенями прорастают из-за кустов. А воины Таона не двигаются. Страшно.

Но в свистящей тишине рождается шепот. Древний язык, спокойное торжество магии стихий. Он говорит с землей. Через меня. Пропускает себя, свою сущность, течет сквозь чем-то гораздо большим, чем магия. Это даже с близостью не сравнить. Слияние. Абсолютное, чистое доверие. Я полностью, всецело в нем, а он — во мне. Шепот. Он говорит так, что ему верит сама Килора. Чертовски убедителен. Он говорит о некромантии, о том, чего не должно быть. Он уговаривает. Легкий ветерок качает травы, еще не примятые битвой. Загораются руны на моем браслете. Все вокруг полно предчувствием силы.

— Говори. Ты можешь.

Могу. Все, что он знает, стало моим. Я тоже шепчу. Древний язык на два голоса — сильнее. От моих рук — каждого пальца — его пульсирующая сила, способная валить оживших мертвецов, проходит ломанными полосками света. Некромант командует наступление. Они бегут, теряя части тел и кости. Крича. Но я уже знаю, что обречены. Все выглядит так, словно низину разрезают огромные светящиеся кристальные мечи: синие с зеленым. Земля вздымается, комья летят, а на мечах пронзают творения некроманта уже осколки моей силы. Они падают — разорванные. А Хаталь все говорит, все успокаивает и упокаивает, и снова рвет планету.

Светящиеся клинки прорастают на мгновение, опутывая всю низину своим сиянием. И тут же гаснут. А в черной тишине только маг стоит на той стороне поля битвы. Некромант. Оставшийся без своего воинства, которым усыпана поляна.

Меня обхватывают руки Хаталя… Вернее, не совсем руки. Теперь я вижу себя. И потоки крови, струящиеся с плечей, и его чуть святящиеся пальцы, обросшие на мгновение синеватой чешуей и тут же возвратившиеся в нормальное состояние. А потом у моей ладони ложится его меч.

— Иди. Ты должна. Не оборачивайся.

Поднимаюсь медленно-медленно. Клинок так тяжел. А меня шатает. Не думала, что магия — так утомительно. Пройти эту площадь, пересечь. Донкский некромант стоит, и с каждым шагом все явственнее, что губы его трясутся, что он, живой, управляющий мертвым, боится. Я подхожу вплотную, глядя ему в глаза. Глядя смерти в глаза. Кажется, по его белым щекам катятся слезы. На колени падает. Ишь, какой понятливый. Руки сжимают меч.

Он не заслужил легкой смерти, но нужно уничтожить сейчас. Не дать сотворить еще монстров. И слева направо, так, как учил дядя Дохорн, взмахнуть только раз со всей имеющейся силой, проложить свистящую дорогу магии и звериного восторга победы. И горечи еще. Из-за тебя я теряю Хаталя.

Голова в черном капюшоне покатилась по земле беззвучно. А затем крики, настоящее ликование разрезало тишину. Воины Куртука. Воины? Ха.

Я повернулась и впервые встретилась взглядом с магом. Он человек. И, кажется, доволен, что дал мне самой завершить. Вздыхает часто, медленно, еще не поднимается с земли. В глазах что-то непонятное. Сколько боли. Сила действительно на двоих.

Я приблизилась к нему абсолютно деревянными шагами. Приземлилась возле.

— Мы же не видели ни одного из них, верно? Это не самый сильный маг. Раз настолько малые расстояния ему подвластны. Но мы ведь не убили ни одного до нынешнего восхода. Значит, они где-то в другом месте нужны. А нам отправляют мелких… Рианони, почему ты так смотришь?

— Так теперь — всегда будет?

— Ну, однажды я превращусь окончательно.

Что за вода у меня по щекам? Да что ж такое?

— Ты чего, ирилие? Все же хорошо! Ну, мы победили. Доведу тебя до Атала, всего-ничего осталось. Ой… кровь. Когти острые. Прости меня. Не рассчитал, волновался.

— Звезды. Это невероятно красиво. Это ужасно красиво. Это… Да к черту, кому я рассказываю. Есть способ оставить тебя… Ты хочешь остаться здесь?

Хаталь улыбнулся. Запустил руку мне в волосы. Снова почудилось — когти. Ненавижу Алтасафа! Проклятая ящерица. Нельзя отнимать такое. Лучше у меня ничего в жизни не было, чем это аквамариновое небо. Ненавижу звезды. Молчит. Сомневается. А я — уже нет. Совсем не сомневаюсь. Нисколько. И обнимаю его. Так сильно, как могу. Хаталь какие-то секунды растерянно машет руками. Но я вдруг чувствую, как под рубашкой жесткая, чуть неровная кожа становится мягче. Возвращается ко мне. Нет, я еще не проиграла. Нет. Мой маг прижимает к себе нежно.

— Ирилие, задушишь.

— Ни за что.

Смеется, обхватывая в ответ. И кончики его пальцев по-прежнему мозолисты. И ему уже все равно, что смотримся мы странновато, мягко говоря. Взрытая магией низина, трупы, обезглавленный некромант и два обнимающихся идиота. А вдруг есть только сейчас? И не будет никакого завтра? Вдруг ты завтра — творить миры, а я — подыхать без тебя?

Килора. Шакир. Близ Лар-Халида

Свободны.

Пешком — уже половину восхода, болтая ни о чем. Подхватывает под руку, спокойный, совершенно непоколебимый в своем желании сделать все, как надо. Почва становится все более каменистой с каждым шагом. Впереди — горы. Но не сумрачные и нависающие, как в Донке, а залитые светом, поросшие внизу травами и кустами. Серые с рыжим. Что там, немного песчаника? Предвестники пустыни Амелор, через которую нужно пройти до Атала. Да только сжимает горло предчувствие. Не доведешь до белого города. Где-то тут не останется такого недолговечного «мы».

— Скоро Лар-Халид, столица Шакира. Можешь попросить императора Таонтора тебе помочь. Не откажет.

— Да, я с ним знакома, кажется. Видела пару раз. У него черные волосы. Как у папы.

— У Зиэрты тоже черные.

Я хмурюсь. Не могу ничего с собой поделать. Впервые слышу так мечтательно произнесенное женское имя в устах своего мага. Боже мой, да я только за это уже ненавижу Зиэрту, даже не узнав, кто она. Почему кажется, кто-то важный? Как Бренн?

— У Зиэрты?

— Да мы когда учились, она не очень-то рассказывала, что дочь императора. Скрытная она. И очень гордая. Думаю, тебе предстоит с ней познакомиться.

— Почему это? — уже таким тоном, словно вот сейчас ту Зиэрту на костер.

— Потому, что она теперь — жена одного из халидэлов. Атальских халидэлов. А тебе… нужна будет поддержка, когда меня не...

Хаталь не подпустил к костру. Развел его под скалой, в укромном месте. Расстелил там же тонкое покрывало. Потом еще немного пригляделся. В охапку свою риану, да на ткань. Целуя нежно. Обвила его шею руками, прижалась. Нельзя всхлипывать, да слезы душат.

— Я скоро, я сейчас приду. Веток надо натаскать. К тому же, видел местечко с грибами, ну там вот, у холма. Они особенные, там канавка, влага копится. Тебе понравятся. Рыжие, твердые. Отпусти.

Мотаю головой. Неа. Ну как ты можешь, а? Когда меня не… А меня тогда что? Не спросил. Не хочешь знать. Присел рядом, не в силах освободиться.

— Ирилие. Ты чего? Восход назад сомневалась ведь. А тут все так удачно вроде разрешилось. Можем про звезды поговорить, хочешь? Или… Что же тут с тобой, а?

А сам гладит, гладит пальцами щеки, прикасается. Слезы стирает. Целует закрытые глаза.

— Ирилие. Прекрати. Забудешь. У тебя вон еще сколько дорог впереди. Ну что же ты плачешь? Не хочешь отпустить. Почему? Что я тебе?

Все. Но на этот раз время кончается. На этот раз нужно разбить себя на осколки. Ответить. Даже если это значит — вырвать из себя сердце.

— Все.

— Ты же не всерьез?

— Конечно, не всерьез. Господи, ну как я могу всерьез, если у меня тут тысяча и один маг в очереди! Не видно? Вот то-то и оно. Хаталь… Я тебя по-прежнему держать не собираюсь. Ты мне такой нужен. Какой вот есть. Сильный и свободный. Дракон так дракон. Вот только… не говори, что я должна делать это и то. Перестать плакать. У меня тут, между прочим, сердце рвется на нитки. Мне страшно и холодно без тебя.

— А… я создам тебе мир, где все время будет тепло, хочешь? — он все еще пробует шутить.

Ох, а как же мне невесело.

— Нет. Я тебя хочу.

Хаталь вздохнул. Обнял крепче.

— Да, от тебя и вправду нет спасения. Но мне его и не надо, вероятно. Скажи, скажи, что нужен. Я даже поверю. Можно на один восход поверить в невозможное, верно? Ненадолго, я вот только на миг закрою глаза и растворюсь в тебе. На чуть-чуть. Перед вечностью в звездах можно себе позволить слабость. Особенно, если так тянет, что сил уже никаких нет держаться. Ничего уже нет. Наверное, я смогу… все равно быть тут. Алтасаф же спускается на Килору иногда. Да и другие. Пока я ничего в этом не понимаю, но мне хотелось бы увидеть, как ты выходишь из храма Хатта — уже риану. Мне хотелось бы видеть, как в твоих руках поют стихии.

— А я хочу выйти из храма Хатта с тобой за руку, маг.

Хаталь прикрыл глаза. И вдруг задорно улыбнулся. Я увидела вместо того, кто вот-вот станет драконом, — свою колючую ненаглядную опунцию. Готовую уколоть.

— Хорошо. Перестанешь лить слезы, если пообещаю, что будет так?

Я усмехнулась, принимая игру.

— Да брось, не выполнишь.

— Давай поспорим. До того момента, как ты придешь сюда за титулом, должно много времени пройти. Сейчас безумно хочется верить, что я действительно — не просто маг, который тебя сопровождал. Но… Ты разная и противоречивая. И сильная еще. Быстро привыкаешь ко всему. Кто знает. Может, и мое отсутствие переживешь легко. Не заметишь даже.

Как же откровенно. И все равно бессильно перед надвигающимися изменениями. Смотрит внимательно, разгадывая каждую реакцию. Хаталь, что с тобой? Оно уже все твое, бери. Не хочешь...

— Ты сошел с ума. Проверить меня решил? Это жестоко. И на тебя не похоже.

— Возможно. Но вызов — единственное, на что ты реагируешь. Вот, смотри, уже глаза просохли. Я почти слышу, как в твоей голове работает машина. Маленькое сердце внутренней железной птицы. Ты считаешь варианты. Снова хочешь манипулировать.

Я вздохнула.

— У меня с тобой все равно не выйдет.

— Да, может быть, мы не зря поменялись силами и местами. Моя очередь, да? Давай затеем хоть раз честную игру. Я не знаю, выйдет ли у меня исполнить обещание. Ты не знаешь, нужно ли будет его выполнять. Ну, Рианони?

— По рукам. На что?

— Если позовешь, а я не приду, то...

— Я вычеркну тебя из своей памяти, из своей души, из своей жизни. Из Атала, Шакира. Все сделаю, чтобы придать забвению.

— Жестоко.

— А что я еще могу, чтобы выжить?

Хаталь усмехнулся.

— А если приду?

— Назначай цену.

Хаталь вдруг улыбнулся.

— Атал. Я хочу, чтобы ты отдала мне Атал, Рианони.

У меня аж глаза на лоб полезли. Это вот как понимать? А ты стал смелый. И хочешь доказательств доверию, да? Доказательств, что не игрушка мне. Сказала, что он — все, ну так давай, до конца, Рианони. Впрочем, чего бояться? Из него выйдет самый лучший правитель в обитаемой Вселенной. И это правда.

— Но… как я могу его отдать, если ты не...

— Только одним способом. И тебе он известен. Подумай.

Вот так, господа, решаются судьбы государств на планетах пятого уровня жизни. И еще, судьбы их будущих правителей. Потому что Атал я смогу отдать ему лишь с собой вместе. И он, кажется, это знает прекрасно. Что происходит? Я сплю? Я только что поспорила на Атал? И это значит, что я буду обязана вернуться на Килору и стать риану. А то просто потеряю предмет спора. И он… этот маг просто привязал меня к Килоре только что. Этот хитрый… вот ведь жаброскалый уткохвост! Как? Как он это сделал? Сто баллов по дипломатии, манипуляция? О чем вы!

Но главное, что поразительно — не дал мне упасть в полнейшее безумие и растечься лужицей. Мог потоптаться, вот запросто, на моем и без того уже на части порезанном самолюбии, на чувствах к себе попрыгать. Но предпочел поднять. Я… все, я точно уже не могу без тебя. Хаталь легонько поцеловал меня в губы и удалился за грибами, оставив в полнейшем недоумении. И чего уж скрывать, слезы высохли моментально, как только зашевелились шестеренки в моей голове. Мудрый. И что, я вот сейчас потерять должна? Не-е-е-ет.

И вот чего я совершенно не ожидала в этот исторический момент, так это явных козней Алтасафа. Сверху тихонько, а потом с нарастающим шумом посыпались камни. Сначала из было мало, потом все больше, больше. Миг, и в нескольких сантиметрах от меня с диким грохотом ударился огромный булыжник. Угодил прямо в костер, расплескав пламя, разворошив. Искры сыпанули на меня. А камней стало еще больше… Я вжалась в навес под скалой, в самое высокое место в нашем убежище, пробуя укрыться. Пришлось сесть на корточки. А сверху все сыпалось и сыпалось, замуровывая меня в скалу. Мамочки, сейчас раздавит. Скала шатается!

Сквозь грохот я услышала настоящий звериный рев. На моем Акеларе засветились руны. Не успев ужаснуться произошедшему, увидела огромную лапу, сметающую только что образовавшуюся стену. Когтистая… И почти вполовину меня по размеру.

Когти разметали камни в считанные мгновения. А в проем просунулась морда. Огромная драконья морда. Ящер увидел мое испуганное лицо и ткнулся лбом в стену. Кажется, испытав облегчение.

— Хаталь...

Я коснулась чешуи на носу ладонью. Какая крепкая. Почти стальная. Когтистая лапа осторожными легкими движениями, разбрасывая камни, как сухие листья, разгребла дорогу из жутковатой темницы. Дракон отступил на шаг. Я вышла из-под скалы и посмотрела на него наконец. Дракон занял почти все пространство перед скалой. Красив невозможно. Нереально. Поднял кожистые крылья. Мощный, прекрасный. Сказочный. Самый восхитительный. И все равно мой.

— Ты прекрасен.

Странный цвет. Синий, местами переходящий в зеленый. Самый красивый цвет на свете. А он теперь большой. В три моих роста, не меньше. Наклонил огромную голову, касаясь бока, словно ласкаясь, прося почесать за чешуйчатым ухом. Ничего себе, домашнее животное. Ласковая ящерка.

Над синими глазами, у лба, застыли чуть золотистые наросты. Вечно падающая между нами челка. Я попробовала прижаться к носу, защищенному пластинками чуть потоньше, поцеловать то, что было прежде волосами. Он смотрит так… пронзительно. Теперь силой делится, даже не прикасаясь. Восторг. Упоительно чувствовать, как сквозь тело проходит его тепло. На правой лапе — чешуйки чуть зеленее. Акелар. А я думала, что умру, когда увижу его таким… А это — купаться в синеве его глаз, в потоках его бесконечной энергии. Это — гораздо ближе, чем остальное. Волшебство.

Обхватываю голову, насколько могу, приближаюсь, глажу стальные пластинки… И чувствую, как подо мной истончается, уменьшается плоть. Как он возвращается...

Надо же, оборотень. Пока еще оборотень.

Хаталь прижался лбом к моему лбу.

— Перепугался просто. Потому неконтролируемо так. Сразу. Превращение.

— Красивый.

— Ты разве не испугалась? Почему? У тебя совсем головы нет. Ты же дракона видела. Не говорили тебе, что большие ящерицы опасны?

— Прекрасный.

Хаталь стиснул меня в объятьях.

— Ну что за безголовая, — сказано с нежностью.

— А какая еще может быть с тобой, Хаталь? Во что бы ты там не превращался, меня это уже не отвратит. Все равно. Такой или другой.

Мой светлый пожал плечами.

— Сумасшедшая. Но ты права, любая другая уже бы бежала, только пятки бы сверкали. Шрамы, драконы… Рианони. Я — чудовище теперь.

— А я — всегда им была. Ну и что теперь, не жить, что ли?