48. Болеутоляющее

Килора. Атальский императорский дворец

Валайяр довольно часто стал спускаться в отведенную магу пещеру под дворцом. Вернее, не отведенную. Дракон сам переселился.

Тут тихо, тепло и уединенно. Под потолком летают магические огоньки, больше похожие на бабочек. В стенных нишах — свечи. Уютно. Маг почти всегда рад гостям. Но не сегодня. Он скорчился на камнях в самом большом из залов своего временного, надеется Валайяр, дома, то покрываясь толстенной броней, то снова становясь более человекоподобным. Стонет, охает, но не пытается сопротивляться.

— Опять урок магии? Тебя прям корежит. Долго так еще?

— Пока не научится.

Он снова выгнулся. Удар. Немного холодит позвоночник. Наверное, водой управляет. Она всегда ледяная.

— А я думал, только Наджелайна преуспели в глупой жертвенности. Как насчет правды, Хаталь?

— Ей не нужен урод.

Он сел рядом с магом на камни. И плевать хотел на чистоту своих одежд. Как и тогда, на болоте.

— Я, конечно, стерилизовал бы Наджелайна. Но если уж они есть, то зачем заставлять так мучиться? Сколько уже мы играем с ней в кошки-мышки? Месяцев пять? У Райндана и Ринон, кстати, дочь. Утром сообщили. А ты — хочешь маленькую невыносимую Наджелайна? Такую, знаешь, рыженькую… ох, так бы и придушил.

Хаталь рассмеялся сквозь очередной приступ боли. Валайяр махнул рукой.

— Это нечестно. Так отнимать. Ты решаешь за нее, хочет она тебя или нет. Такого. Хотя не понимаю, в чем проблема. У тебя две руки, две ноги, силы так даже прибавилось. Что смущает?

— Боюсь.

— Чего, отказа?

— Боюсь быть рядом с ней… таким.

— Каким?

— Ты красивый, Валайяр.

— Я старый. И тоже мог бы найти тысячи причин не быть с Дохорном. Я старый, я — жуткий зануда, перфекционист, не знаю, кто еще? Как меня зовут те служанки? Высокомерный, брезгливый… много какой. И еще не терплю этой его излишней заботы. Воротит. Я ж не женщина. И планета ваша отвратительна. Подумать только, канализации нет нормальной. Я купаюсь в лохани! Это невозможно! И все же — я тут. И никуда, поверь мне, не собираюсь. Есть тот, ради кого. Ты посмотри, как легко терпеть боль, верно? Не важно, есть же железная причина.

Хаталь вздохнул.

— Ты подумай. Ну а вообще-то, я тебе вот это нес.

Валайяр вынул из кармана брюк пластинку с десятью рыжеватыми капсулами.

— Болеутоляющее.

Геянса. Город

Прошлое не отпускает, хотя будущее наступает уже на пятки и подгоняет. В эти короткие каникулы, которых не хватит, чтобы преодолеть и половины пути до Килоры, родилась моя сестра.

Нейль Наджелайна.

Вообще, конечно, Танаэлир. Имя выбирала мама. Папа от этого занятия самоустранился, сказав: только больше никаких «р» в начале. Потому что по сути все «р» в нашей семье — это «риану». А у папы аллергия на предопределения.

Мама кажется мне напряженной. Говорит, сегодня время истекает. Что за время, взять в толк не могу. Видимо, они с отцом договорились о чем-то.

Малышка похожа на лысую коленку и смешной ласковый комочек — одновременно. Странно, что такую маленькую девочку можно потрогать. Она кажется невероятно хрупкой. Зиэрта, взглянув в огромные и пока что серо-голубые глаза малышки, сказала, что у мамы будет невероятно умная дочь. С чем, собственно, мы ее и поздравили. И поспешили уйти, чтобы не утомлять.

Столкнулись в дверях палаты с перевозбужденным донельзя отцом. Он принес цветы и какую-то маленькую коробочку. По правде говоря, я только теперь увидела, что ни у нее, ни у него на руках нет колец. Папа, даже не поздоровавшись, выпихнул нас за дверь. Последнее, что я слышала, это мамины бешеные, нервные всхлипы. Кажется, у нее истерика.

Килора. Атал

Хаталь часто теперь хотел спать. Он открыл совершенно потрясающую способность: видеть во сне реальности Рианони. При этом ее он редко заставал в постели. В основном, как обычно, тренировки или зубрежка за каким-то очередным учебником с кружкой кофе в руке. Он садился напротив, зная наверняка, что не увидит, и всматривался в нее. Так близко. Руку протяни и дотронься.

Вокруг нее носились роботы, кричащая мама, творилась жизнь. Но риану сидела неподвижно.

Тихо. Однажды он застал ее с какими-то странными насадками на ушах. Рианони улыбалась, закрыв глаза. Только потом Валайяр объяснил, что геянсане так слушают музыку. И даже притащил дней через десять устройство с такими же насадками. Наушниками.

Рианони месила ножами воздух. Они с учителем не так давно перешли с тренировочного оружия на настоящее. Как бились! Танцоры, акробаты. Прыжки, повороты, даже сальто. Потрясающие. Гибкие, увлеченные процессом. Хаталь улыбался, глядя на них, и, никем не замеченный, уходил к себе в пещеру.

Он так привык к ней летать. Наблюдать.

Жить во сне.

Он считал восходы. Сколько там до ее июня? Почти на исходе период ЛаниЛи, следом — АтЛи, и вот уже наступает сезон Тай… где-то в его середине на Геянсе пророчат лето. ЛитТай — еще один период ожидания, рассматривания цветущих аветов, так похожих на ее волосы, а потом — ДжиТай… ярость жары и упрямство ее взгляда. Почему-то верится, что так оно и будет. Посмотрит исподлобья, как умеет. Ох, и страшно же. Но все равно надо, Валайяр прав, надо открыться. Вот только решиться почти невозможно. Боги! Алтасаф, кто бы ему сказал, что он будет так ждать маленькую Наджелайна из долгого путешествия. Бесконечного, как океан.

***

Он бы и сам никуда от нее не ушел, но Дохорн перестраховался. Его привязали. Дом он, правда, получил с видом на озеро, в столице, но и по морю успел походить. Аэллэ его не отпускал надолго, притягивал, опутывал, призывал. Снова решал с ним проблемы, советовался по поводу налаженной почти морской торговли. И вот еще Феу. Из Феу прибыл посол. Что с ним делать, Хаталь? Ты общался с феу?

Хаталь был везде и общался со всеми. И они сидели с послом несколько часов над покрашенной в черную и белую клетку доской. А потом ящера схватил и утащил к себе Валайяр. За шкирку буквально, с хищным возгласом:

— Шааахматы!

И еще пятнадцать получасов он провел в спальне голодного до интеллектуальных забав бывшего президента Содружества.

Дохорн словно бы нечаянно рассказывал, что она снова вот «звонила». О послах Донка говорить. Да, именно о послах Донка. Элао Лек, как ни странно, выжил. Если, конечно, это существо можно было назвать теперь императором. Больше всего аэллэ напоминал обгоревшую деревяшку с навершием — прекрасной головой с льняными локонами, не тронутыми пожаром. Хаталю, разумеется, не понравилось творение его рук. Но поделать ничего уже нельзя.

Девочка повзрослела, пора. Хаталь, вы же знаете этот ритуал?

Он знал.

О посвящении — особенно хорошо.

«А я хочу выйти из храма Хатта с тобой за руку, маг».

Она — его риану.

А он — глава ее Кайдара, ее будущий советник, ее опора. Степенный маг, который нынче забыл об битвах, заменив короткую рубаху на широкие и длинные одежды, почти скрывающие фигуру. Почти. Вот это почти и не дает покоя. Как и бешеное желание хоть раз прикоснуться. Оно настолько велико, что приходится сжимать челюсти, чтобы не проговориться.

Да тому же Валайяру.

Маг. Он твердит себе, что желает мира, желает вот этой размеренности, что он устал от вечного противостояния Наджелайна. Но разве себя обманешь? Хочется насмешек, хренорепников и баранов, даже лопухоидов или кого там еще? Крестозвонников?

Самое страшное, она зовет, как и обещала. И ей почти невозможно сопротивляться. Ее боль выкручивает ему лапы. Ей нипочем — расстояния. Ломается, ломается все, что он здесь себе понастроил. Стены рушатся, словно из бумаги сделаны.

— Дохорн, она останется?

И правитель спешно кивает, глядя на зеленые ветки ашту, в которых еще не видно цветов.

Правитель на все согласен. Только не ждать. Он замучился, он хочет определенности. Сам наследника произвести не в состоянии, но он желает продлить и род, и все пути и линии, которые вел до сих пор. Упрочить положение магов в Атале, до него магов не принимающем. Укрепить дружбу с Шакиром. Расколоть Донк, уничтожить некромантию. Все, чего возможно достичь с Рианони. И он мечтает о ней как о наследнице. Она — продолжатель его политики, его путей. Он спокойно оставит ей нити своего Атала.

И все пути сходятся, все согласны.

Он думал, на него будут показывать пальцами, его будут упрекать. А никто и слова не говорит. Он ездил в Шакир, и Варат, встретивший у дворца дорогого гостя, замахал приветственно руками, зашагал к нему быстро, так не к советникам торопятся. Попросил проинструктировать, как обнять, чтобы не пораниться, а то ему тут ужасов про матрасы сестра порассказала… Сестра. Зиэрта.

Он наблюдал за строительством университета магии.

Ее корабли разрезали гладь океана. А еще там, в императорском саду, множество ростков аветов подняли головы-бутоны.

Приходи. Я жду.

Геянса. Космическое училище

—… и верим, что вы не посрамите славное имя нашего космического училища...

Я оглянулась, словно искала взглядом Лаара. Но он не придет. Как и многие другие, кого унесло время некромантов.

Дослушивать речь не стала. Вышла из актового зала, пожелав сокурсникам удачи, и направилась к эйетам. У меня еще сегодня много работы. И к маме надо успеть. Попрощаться. Вряд ли отец отпустит ее на Килору с маленьким ребенком. Вряд ли отец ее вообще хоть куда-то отпустит.

Артеон встретил у самого выхода из корпуса.

— Эй, Риэн.

Кажется, я даже перестала удивляться, что уже не курсант Райндола. Он привалился к ближайшему дереву.

— А как же вручение дипломов, традиционная церемония?

— Вышлют потом электронную версию. Все равно там единственная оценка, соответствующая действительности, — фехтование.

— А теория межгалактических?

— Ну, — я заглянула в краснющие глаза демона. — Теория межгалактических отношений для меня в варианте училища — игра в песочнице. Вот был бы у меня по ним учитель того же уровня, что по фехтованию, ну или хотя бы как по магии, то, наверное, из меня бы вышел дипломат.

— А сейчас что выйдет? — с интересом спросил Артеон.

— Правитель на планете пятого… а, нет, уже четвертого уровня жизни. Валайяр все надеется, что доживет до третьего.

Демон расхохотался. А я развела руками.

— Я тут о тебе навел справки. По своим, демоническим каналам. И выяснил кучу прелюбопытнейших подробностей. Приготовил тебе подарок. Как самой трудной заразе, которую встречал в этом учебном заведении. Знаешь, что мне пришлось сделать в прошлые летние каникулы? Сутками изучать фехтование, дорогуша. Учитывая мои довольно средние способности к обучению, проклинает тебя половина населения моей родной планеты. Но я результатом доволен. Так что вот, бери.

Он протянул мне завернутое в синюю тряпицу нечто. Длинное, чуть изогнутое, легкое. Похоже, тальвар. Протянул и словно растворился в воздухе. Ну да, не растворяться-то он точно не обещал. Я развернула презент. И обомлела, увидев только деревянные ножны, причудливо изрисованные синим и зеленым, покрытые золотистыми узорами. Простая, перевитая шелковой веревкой рукоять легла в руку. Сталь послушно заструилась на волю. А вместе с ней — выгравированный в середине клинка расправивший крылья дракон. Выкрашенный в синий. Или не выкрашенный. Выглядит так, словно внутри, в тонких ложбинках гравировки, течет синяя жидкость. Красиво.

Они решили меня добить, да? А я сейчас еще и в небо посмотрю. Синее и ни облачка.

Знаешь, как я такое зову?

— Хаталь.