18. Связанные силы

Геянса. Кабинет доктора Анны

Ринон часто всхлипывала и доставала из пачки уже пятый носовой платок. Использованные четыре валялись в полнейшем беспорядке на столе. Не были сложены и даже не убраны в мусор. Анна поняла, что дела у подруги действительно отвратительны.

— Ну, что случилось?

— Похоже, Райндан снова… снова с Валайяром.

Анна нервно расхохоталась, тряхнула головой. Но Ринон и не подумала закричать: «Розыгрыш!»

— Слушай, у них это было, когда твоему Райндану сколько едва стукнуло?

— Семнадцать, — прорыдала Ринон.

Все имеющиеся волосы на голове Анны неловко зашевелились, словно стряхивая с себя краску.

— Тридцать пять лет, Ринон… — Анна вздохнула. — Впрочем, это же Валайяр. Старый змей не упустит случая упасть кому-нибудь под бок. Мощному, типа Райндана.

Происходящее больше похоже на какой-то жутковатый сон, чем на реальность. Где ж это видано, чтобы Ринон брала вот тут и вопила.

— Хорошо. У тебя есть дальнейшие планы? Ммм… курить будешь?

— Я бы лучше надралась. Райндан вот так иногда проблемы лечит. А еще я недавно пила бруг с Валайяром...

Воющая жена Райндана в спокойную картину мира Анны никак не вписывалась.

— Вашу ж мать. Я уже двадцать два почти года не вмешиваюсь в ваши отношения. Но нет, кто-то меня опять тянет. Ринон, ты чего растеклась по столу? Такого мужика, знаешь, просто так не упускают. Соберись. Сама виновата. Нечего было шляться по Камнах и Калатам всяким. Ни тебе теперь сотрудничества с эльфами, ни мужа. А ну прекращай рыдать, говорю!

Как ни странно, Ринон послушалась.

— Ну что, будем из тебя, дорогая, делать шикарную женщину советника. Один раз ты уже обошла Валайяра. Ничего. Повторим трюк.

В глазах доктора загорелся бешеный азарт. Она-то всегда хотела всесильному Валайяру шпильку вставить в бок. Из чистейшего, незамутненного чувства женского превосходства над мужчиной, который выбирает свой пол. Попер тут против природы, еще и подруг, понимаешь, обижает. Ой, непорядок. Наконец примерно такое же выражение приобрели и глаза Ринон. Нет, эта женщина не умеет сдаваться. Ну раскисла на часок-другой, с кем не бывает.

— Что делает шикарная женщина советника?

Анна с наслаждением затянулась.

— У вас когда следующее официальное мероприятие? Дня два небось осталось? Президентские башни, да? Прием у Валайяра?

Доктор улыбнулась до того ядовито, что и самой захотелось увидеть вытянувшееся лицо, когда туда, в стеклянный зал башни президента, зайдет Ринон. Похожая на геянсанку, другая, совершенно другая женщина. А сама рыжая носительница потоков к переменам более чем готова. Потому что проигрывать не любит и не умеет. Она распрямилась, отодвинула от себя пачку с носовыми платками и вскинула голову, этак, по-императорски.

— В арсенале шикарных женщин, Ринон, должны быть макияж, каблуки, умение выглядеть и чувствовать себя центром внимания, и мы тебе все поправим за два дня. А что у тебя такие большие глаза? Курить все же? Или для смелости серенького?

— Бруг больше не пью.

— Да какой бруг? Сейчас тебе бы более всего сгодился семидесятиградусный свинорезник с ядрышками укропа. Но каблуки куда как круче.

Ринон махнула рукой.

— А, давай. И ходули свои, и тряпки, и краски...

Анна сощурилась, оценивая взглядом фигурку Ринон. Внешне хрупка, но многочисленные тренировки с мечами даром не прошли. Крепка. Прекрасна. И, похоже, советника ждут немалые сюрпризы...

Геянса. Президентские башни

Анна выбрала черное. Платье темное, как ночь, облепило фигуру Ринон, словно вторая кожа. Крупное кружево над умело приподнимающим грудь лифом делало его достаточно открытым, но довольно приличным. А разрез почти от изящных высоких туфелек и аж до середины бедра выглядел без тени сомнения умопомрачительно. На голую спину, как любит Райндан, легли хорошо уложенные сверху в тонкую прическу рыжие кудри.

Когда сверкающая собственной красотой Ринон, теребя в руках маленькую сумочку, зашла в обширный зал стеклянной башни президента и оглядела присутствующих, кажется, эти самые присутствующие просто замерли. А женщина с Килоры меж тем привыкала к новому наряду, к тому, что ее сразу окружили желающие немедленно услужить. Что снующие вокруг роботы-официанты сбились в кучу, пытаясь привлечь к себе внимание гостей.

А потом, в дальнем углу, она заметила разговаривающих мужчин. Валайяр оглянулся первым.

— Святая матушкина борода!

Президент приблизился, протягивая бокал с темной жидкостью и шепнул на ухо:

— Охренеть можно, я почти начал размышлять о своей ориентации, честно.

Беспринципный ублюдок, еще и комплименты отвешивает. Ринон проводила президента прочь томным взглядом, не забыв, впрочем, мысленно расчленить, пожарить и скормить прыгунам.

А Райндан в это время пытался прийти в себя… Но у него мало что выходило. Смотрел, встряхивал головой, вспоминал, не употреблял ли нечаянно чего галлюциногенного. Первым сработало чувство собственности. Увидев обращенные к Ринон многочисленные мужские взгляды, он поспешил обнять жену, обозначая: «Мое». А то ходят тут, знаете ли, всякие. Ее, между прочим, даже украли однажды. Давно. Но тогда она так сногсшибательно не выглядела.

— Маленькая, ты соображаешь, что делаешь? У нас официальная часть еще, а я бы прямо сейчас тебя утащил отсюда.

Ринон, совершенно ошалев от счастья, коротко ткнулась в шею мужа губами. И моментально услышало сбившееся дыхание. Проклятье, как он на два фронта-то успевает? Интересно, а Валайяру он тоже говорит такое… Я бы прямо сейчас тебя утащил… Ринон растянула улыбку, очень похожую на оскал.

— У нас, кажется, проблемы. Остальные кандидаты пропустили это мероприятие. Валайяр говорит, у него какое-то нехорошее предчувствие. Ринон, пожалуйста, если придется потоками, то подумай о здании.

Она кивнула. Интуиции Валайяра не доверять нет ни смысла, ни причин. И мгновенно перескочивший в деловой режим Райндан ей сильно не понравился. А потом они ходили из угла в угол и много улыбались. Только раз получилось искренне: тощий рыжий посол Ян развел руками при виде Ринон и даже сказать ничего не смог. И все бы ничего, но Ринон и саму начало глодать нечто, мало схожее с ревностью. Валайяр то и дело возникал рядом, и она очень боялась, что им движет не желание увести Райндана, а что-то гораздо более глубокое и примитивное. Страх. Потому, когда тихим хлопком раздался выстрел, а затем — женские крики, она даже не удивилась. Перед Валайяром с тихим стоном осел охранник, зал, полный хорошо одетых женщин и прекрасных мужчин, замер.

Райндан кинулся к президенту. Как же.

А сама Ринон ухватила в потоки два массивных овальных стола. Попадала посуда и скатерти. Повинуясь ее воле, ее силе, столы, как огромные ладони, схлопнулись на вдруг ставшим голой мишенью посреди зала неудавшемся убийце. Звук оглушающий. Ринон подошла ближе, еще удерживая ловушку, и с удивлением увидела, что нападавший раздвигает створки своей тюрьмы. Он должен был как минимум сознание потерять!

— Ринон!

Обеспокоенный советник уже где-то совсем рядом. Ринон повернула голову набок, стараясь рассмотреть того, кто сквозь потоки пытается раздвинуть скользящими пальцами столешницы. Она разомкнула их, полетевшие в стороны, едва не задевшие снова истошно завопивших гостей… и тот, кто стрелял в Валайяра, упал. Видимо, ноги переломаны. Но ни крика боли, ничего… Грязная, вымазанная в земле спецовка. Похоже, одного из уборщиков. Как слизняк, он пытался ползти. Изо рта на стеклянный пол закапала темная кровь.

Ринон соображала, где уже видела такое, кто это такой… Далеко отброшенный пистолет, к которому он едва не дотянулся, она потоками отшибла в дальний угол зала. Скрюченные пальцы землисто-серого цвета скребли по полу. Райндан ухватил ее за руку.

В голосе советника послышался страх.

— Я не могу достучаться до его сознания. Кто это? Что это?

Килора. Альхау

Хаталь равнодушно наблюдал, как катятся волны, как паруса разрезают воздух. Желанные паруса. Сколько он мечтал о них, сколько грезил, что когда-то завершится круг, и он преодолеет все, что сдерживает, и полетит туда, где бьется под ветром и дождем прочнейшая ткань. Где натягиваются с едва различимым стоном реи, где мачты из тысячелетних гролгов заслоняют Эду. А теперь самому хотелось стать парусом. Чтобы уже разорвало грудь. Распахнуло, расплющило об волну. Что-то стучит там, внутри, натягивается тетива, стрела ложится на лук. И бьет. Она бьет в самую незащищенную область. В «не мое дело» — главное заклинание этого Хаталя.

— Прибудет корабль, я отправлюсь в Шакир, как и хотел, — промолвил он тихо.

Перевел взгляд на застывшего в одной позе Бренна. Тот не понимал, к чему такие жертвы. Кажется, это и вовсе понимал только безвозвратно потерявший себя маг. Там, откуда его прогнали, где не разрешили практиковать магию под страхом казни, туда — его путь. Потому что иной цели нет. Прежняя жизнь разрушена до основания. И вот еще одна потеря. Он все время теряет. И еще, сбежать хочется. Сильно. Единственный способ сбежать от остановившихся зеленых глаз и серой кожи, и еще вот перекошенного нелепой маской лица, больше не усмехающихся губ, — собственная смерть. Пусть это выглядит так, словно он поджал хвост. Все равно.

— Ты с ума сошел, Хаталь? Тебя же...

— Убьют? А я не мертв?

И вдруг застыл. На мгновение. А потом быстро, как возможно, закинул на себя вещи и оружие.

— Хаталь?

Маг растерянно, прислушиваясь к собственным ощущениям, улыбнулся. Нечто, безвозвратно, казалось, потерянное, вдруг зажглось в его глазах с новой, жуткой, неистовой радостью.

— Слушай, это невозможно. Меня… переносит, кажется. Я только один раз испытал на себе телепортацию, и то — с другим магом. Но того чувства не забыть уже. Меня как будто зовет. Мощно зовет. Я еще сопротивляюсь, но...

Бренн быстро повесил на друга принесенную от Шелтор расшитую сумку.

— Прекрати противиться и вспомни заклинание телепортации. Сотворить его способны единицы, но проходят все без исключения.

— Ты что? Я уже тысячу нукаров никакие заклинания...

Бренн схватил друга за плечи и закрыл глаза, велел повторять за ним. Направления они не выбирали, и получилось так, что сначала сработал «зов», а потом вдруг взорвалось мощью заклятье, подкрепленное силой друга.

Хаталь раскрыл глаза за полумгновение до того, как до него должны были добраться. Сверху, в прыжке, застыл десяток воинов. Падал дождь, но его он ощутить не успел. Нужно инстинктивно обхватить, закрывая, маленькую фигурку с голой спиной. Прижать к себе очень, очень прочно, потому что давящее, страшное чувство телепортации уже подступило к горлу. Его выжало из реальности, словно пропустив через жернова. Слепящая вспышка силы заполнила весь императорский двор. Отдано слишком, страшно, нереально много силы. Отдано все.

Килора. Замок Элао Лека

Дождь прекратился. Крики оборвались. Сначала я думала, что все закончилось. Сердце по-прежнему трепетало где-то, но возможно, так люди себя и чувствуют, умирая. Беспокоило отсутствие боли. Меня ведь должны бы изрубить. Подозреваю, это не самая приятная процедура.

А потом неожиданно накатила такая тошнота… Курица, застрявшая в горле, чертова зеленая курица дала о себе знать. О себе и о желудке. У души, отлетевшей от тела, желудка вроде нет. Значит, я еще тут. Ну и какого хренорепника в засолке здесь происходит? Распрямилась, пытаясь удержать накатывающие спазмы… и тут же забыла о них.

Потому что на меня падал маг. Я не разглядела в лунном свете ни где нахожусь, ни что творится со мной… Только бледное лицо с закрытыми глазами.

— Хаталь, Хаталь, миленький, ты что? Хаталь...

Пришел за мной… Я ухватила его, как могла. Тяжелый… Под ногами, что хорошо, мягкая трава и нежный, иссушенный жарой мох. Маг сполз на него, и я прижала ухо к его груди. Тук! Тук! Это хорошо, это очень хорошо, моя ядовитая опунция. Видишь, я сдержала слово. Ты вдавлен в мох, как и мечталось. Глаза защипало.

Когда в голове немного прояснилась, я обнаружила, что мы уже явно не во дворе замка Элао Лека, а где и почему, вопрос остается открытым. Пожалуй, ответить мне на него мог бы сам Хаталь. Он неподвижно лежит на земле, у сухого бревна, пока я по кустам шляюсь в поисках утраченного пищеварения. Вокруг — непроглядная темень, лес, тянет тонкими запахами прелой растительности. Над головой, путаясь в верхушках пока неизвестных деревьев, светит луна, а где-то там, далеко впереди, даже видна посеребренная ее светом лента реки.

Хаталь все еще не проснулся. Первым делом я вынула из-под него клинок и лук со стрелами. Надо же, не повредил. Ну да, это ж оружие совершенно особой прочности, верно? Как и сам маг: жилистый, тонкий, хоть сейчас вот в луки.

— Хаталь! Хатааааль! Эй, синенос декоративный!

Нет ответа. Я погладила по холодным щекам. На шее бьется жилка. Что с тобой, интересно? Глубокий обморок? От чего? Думай, Рианони.

Как-то нехорошо застрекотал вокруг лес, далеко, но очевидно по-хозяйски кто-то завыл, надрываясь во тьме за деревьями. Можно напороться на хищника, это минус. Но! Ага, лес снова похож на геянсанский. Араги вон, жмущиеся друг к другу, ничем не хуже берез да тополей. Только холодновато.

Ах, да, я ж уже не в мешковине. Еще минус.

Осторожно сняла с мага тощие сумки. Их почему-то оказалось две. В первую я заглянула лишь мельком. И тихо охнула. Шелтор все же передала мне свой подарок. Я быстро отодвинула от себя и приступила к разбору маговых богатств.

— Хаттаааль! Твоя сумка!

Нет, все равно не шевелится. Думай, Рианони, давай же! Как там приводить в чувство магов, совершивших прыжок телепортации? Пры… жок. А это знание у меня откуда? Откуда во мне уверенность, что все с ним хорошо, просто сил много потерял? Откуда? Опять зеленый дымный чешуйчатый… Зарычать в темноту. А оттуда тут же в ответ прилетело рычание. А затем скулеж.

Я зла. Ладно, вернемся к сумке. Там точно должен быть набор образцового выживальщика. Как и предполагала, обнаружился кривой хорошо заточенный нож, лежащий в любой ладони, будто с ней — единое целое. Затем я выловила льняной мешочек и немало удивилась, вынув оттуда черный камешек и причудливо выкованную плоскую петлю. А! Огниво! Стоп. Зачем магу, владеющему стихиями, огниво? Вот ведь предусмотрительная зараза. На все случаи жизни запасся. Веревка, снова веревка. О, что-то новенькое. Я выловила свернутый кусок кожи, оказавшийся на поверку вместительным бурдюком. Никогда не видела такого прочного, такого прекрасно сработанного, простого и совершенного сосуда.

Снова присела возле мага. Эх, спящая ты моя красавица. Ну, давай, открой глазки, а то у меня тут уже намечается истерика со всеми вытекающими. Даже железяка не выдержит. Сначала чуть не убили, потом прыжок, теперь вот ты… Очнись. Я тихонько потрясла его, словно и впрямь хотела разбудить. Бесполезно. Еще раз послушала сердце. Оно отсчитывало мерные удары и никуда не торопилось.

— Нарвешься ведь, всеми колючками. Не посмотрю, что ты спишь.

Нет ответа. Я протяжно заныла. Чтобы уже наконец перестать думать, выть, стенать, начала действовать. Походила вдоль поляны, на которой мы оказались волею случая, собирая коряги, пересохшие деревья. Пообдирала тонкой коры, похожей на бересту, мха положила, долго и муторно складывала «шалаш», который разваливался раз пять, рычала, затем так же долго и муторно ударяла кремнем об кресало. Руки от холода почти не слушались, долгожданные искры попадали все время не туда.

Ночь не скоро зажглась костром. А я не закончила. Постелила веток, как-то перетащила на них Хаталя, все так же тихонько дышащего, теплого, удивительно спокойного, и прижалась к нему.

— Слушай, маг, я ведь тебя не оставлю. Понимаешь? Все равно не знаю, куда идти. Так что ты лучше это, очнись по-хорошему.

Тут уж нервы мои приказали жить долго и счастливо, и все же прорвало, слезы залили весь мир.