25. Город

Геянса. Президентские башни

Все произошло слишком быстро.

Несколько дней назад он наблюдал забавную и красивую Ринон, ни с чего взревновавшую своего, своего до мозга костей Райндана ко всему миру, не исключая бывших и мнимых любовников, и на языке вертелась очередная колкость, из тех, которыми они перебрасываются уже двадцать лет.

И Валайяр с наслаждением думал о том, как вытянется ее лицо, когда узнает о них с Дохорном, и еще о том, как его чудовищно мужественный, сильный, прекрасный Райндан будет смотреться в президентском кресле.

А потом все закончилось. И были бешеные глаза Лаара, которого хотелось одновременно и побить, и погладить по голове, утешая. И был странный, неясно кем переданный репортаж с Калаты, в котором только что умершие обитатели одиннадцатиэтажной, огромной станции на глазах оживали. И была Ринон, вспомнившая о проходившей как раз в эти дни конференции по новым методикам воспитания. Значит, на станции были женщины и дети. Стопроцентно. В глаза Наджелайна с этого момента было лучше не смотреть. Все же, действительно, из нее вышла нескладная, но любящая мать. Ринон все твердила, что чужих детей нет, и он почти чувствовал, как внутри закипает ярость.

Валайяр понял, что это — не последний удар. Его обожаемый, его прекрасный город однажды просто отключился. Не стало источников питания, энергия, в основном электрическая, просто выветрилась. В это самое время улицы наводнили они. Сейчас президент из окна своего кабинета, где больше всего хотелось нынче застрелиться, наблюдал, как по улицам его города маршируют колонны мертвецов, а за ними — роботы-полицейские, оповещая беспомощных разнежившихся миром геянсан, что необходимо «сохранять спокойствие». Перевернутые эйеты, кучи мусора, осколки. Вялые попытки сопротивления. Валайяр боялся думать, что будет с принявшей его планетой. Принявшей таким, какой есть, за что был безмерно благодарен вполне терпимым жителям.

Вчера энергия снова была включена. Но за это время его геянсане превратились в испуганных зверьков. С огромных экранов по всему городу, хохоча, вещал Атоп Серона. И Валайяр понял, что и это — не конец. Ну да, очень странно было бы убивать то, над чем хочешь властвовать, да, Лотояна? Ты и твоя прекрасная Камнах, нелюдимая, гордая, состоящая из отщепенцев, аутистов, не иначе, владеющих самыми удивительными технологиями, хочет поставить не умеющих воевать геянсан на колени. Очень варварское желание. От него просто за версту тащит примитивными инстинктами. Лотояна-Лотояна, ты же умная женщина, ты победила почти без крови. Принеся в жертву станцию. Так почему?

Валайяр почти не удивился шагам за своей спиной.

— Лидди, — сказал он секретарше. — Ты можешь идти.

Разумеется, никакой Лидди не было, и это он прекрасно видел в отражении. Стекло, к которому почти прикасался лбом, показало великолепно сложенную фигуру высокой женщины в белом обтягивающем комбинезоне. О, Лотояна прекрасна. И, главное, пришла за ним сама. Значит, он для чего-то нужен.

Валайяр не захотел даже смотреть на чудовище, уничтожившее его город. Он улыбнулся, увидел в белой руке пистолет. «Медицинский», — подумал президент и закрыл глаза, вспоминая, что все хорошо. Райндана с его прелестной женушкой и их неспокойной компанией он отослал. Они не попались. Ни один не попался.

Черт, это все Наджелайна. Она, как ни крути, учит жертвенности.

Ампула вошла в тело, тонкий укол почти нечувствителен. Сознание уходило, гас свет.

Валайяр раздумывал, упасть вперед, в окно, метнуться от позора с тридцать шестого этажа или завершить игру? Хищник в нем победил. Президент откинулся назад. Любопытно, что теперь ты будешь делать, Лотояна?

Килора. Атальский императорский дворец

Над уже несколько часов пытающимся дозвониться Дохорном зажегся экран межгалактической. На том конце кто-то выдохнул. Император устремил взгляд на экран, но изображения не обнаружил.

— Привет, мой синеволосый. Надеюсь, я тебе успею это передать. И еще надеюсь, что никто больше этого не увидит и не услышит. Ну я предпринял все известные мне меры предосторожности. Это безумие — пытаться тебя предупредить. Но к семидесяти, ты знаешь, безумие кажется очень привлекательным. Впрочем, на моей родной планете подобный возраст — почти юность. Так вот, я творю эту глупость с удовольствием. И зная, что ты в относительной безопасности. Ты ее не интересуешь, иначе бы начала с Килоры. А ее вообще не интересуют планеты пятого уровня жизни, и, кажется, планеты за кольцом Содружества. На сегодняшний день сдались все Одиннадцать. У меня к тебе просьба, Дохорн. Не покидай Килоры. Возможно, это последнее, что ты от меня услышишь. Что бы ни случилось, даже если тебя будут уговаривать послы, советники, маги, даже если опасность будет грозить всей Вселенной и двум твоим безумным девочкам, ты должен остаться тут. Хотя бы потому, — голос становится из напряженного чуть насмешливым, желанным, именно таким, какой Дохорну мил, — что если я приду и не найду тебя, честное слово, камня на камне на твоей дикой Килоре не оставлю. Кроме тебя, ничего ценного для меня на ней нет, усвой, пожалуйста. Для чего это все? Приступ, слабость… Да по одной простой причине. Боюсь, там, где я буду, мне даже думать о тебе запрещено.