26. Хорошее пойло

Космос. Корабль Лотояны

Над головой радужными бликами проплывали лампы. Он пробовал открыть глаза, оказаться в сознании, вспомнить, что произошло и где он сейчас. Ничего не выходило. Поморщился от резкой боли. Рядом с голым теперь предплечьем активно завизжали механические части какого-то робота. Спокойно, Валайяр, спокойно. Уговаривать себя не нервничать и не торопиться было даже легче, чем ожидалось. Что-то не давало углубиться чуть дальше в прошлое. Кажется, им же самим поставленные блоки. Вдаваться в подробности не стоит. А не то хитрые технологии его бывшего союзника, третьей планеты из Содружества Одиннадцати, сорвут замки и доберутся до чего-то очень важного. Правда, то, что это важно, он скорее чувствовал, чем понимал. Сейчас — к лучшему.

Представители Камнах чем-то его пичкают. Валайяр раскрыл глаза в залитой светом белой каюте. Над ним, закрывая одну из слепящих ламп, склонился тонкий человекоподобный робот. Запиликал на своем непонятном языке, замигали на нем какие-то лампочки. А потом показал руку, из мизинца которой под прозрачным подобием кожи все еще торчала игла, а с нее капала густая темная жидкость. Значит, укол был, не показалось. Что это вы мне тут примешиваете в кровь, господа?

Он вытянулся на койке, попробовал встать, что удалось далеко не сразу. Сначала сдерживающие по всему телу ремни помешали. Но вот робот нажал тонким пальцем какую-то кнопку, и они неслышно убрались куда-то внутрь многофункциональной и видимо, в совершенстве оснащенной кровати. Как-то все слишком белое. И тонкий робот этот, напоминающий больше зеркально-металлический скелет, и кровать, и каюта, похожая на капсулу, и вот еще отъезжающая неслышно дверь, пропускающая ту самую высокую женщину в белом обтягивающем комбинезоне.

Лотояна.

Самонадеянная зараза, а. Ничего не боится. Даже обезопасить себя не соизволила. Валайяр, ты убиваешь женщин? Внутренний маленький демон активно закивал. Ага, убиваю, расчленяю и выбрасываю в космос по частям.

— Господин президент, вы же убежать не надеетесь?

Не надеюсь! Ха, да я на это рассчитываю! Валайяр потер затылок, видимо, падая назад, когда сознание потерял, он им неслабо приложился об пол. На ожидаемом месте, под волосами, маленькая металлическая кнопочка. Не удержалась, Лотояна. Захотела подсмотреть в президентскую голову. Внутренний демон злорадно захохотал, потирая мерзкие когтистые ручонки.

— А что, можно понадеяться?

— Вряд ли. Открытый космос, знаете ли.

Выражение лица представительницы Камнах, ее ярко-голубые глаза при этом ничуть не изменились. Равнодушная, как и все морозные высокие страшные эльфы. Впрочем, почему эльфы? Чуть удлиненные уши, и только? Или жизнь — тоже? Сколько тебе лет, Лотояна? Сколько бесчисленных дней ты потратила на обдумывание плана захвата власти в Содружестве? И зачем тебе вообще эта власть? Ладно бы тебя от нее трясло, ладно бы, полыхала страсть. Но ничего же. Твоему тонкому ледяному миру нужны развлечения? Подыхающему миру, где женщины отказываются рожать, а мужчины не смотрят ни на мужчин, ни на женщин?

— Ну я даже не знаю, что меня больше пугает: мгновенная смерть в космосе или стать полигоном для экспериментов. Пожалуй… второе.

Лотояна приподняла ухоженные тонкие брови.

— Спасибо за подсказку, господин президент.

К Валайяру быстро подошел робот. Еще один укол, и, ах, президент снова увидел над собой только лампы, а потом погасли и они. Внутренний демон, не сдерживаясь, заржал в голос. Ой, сейчас госпожа Лотояна тааак сильно вникнет в примитивную природу геянсан.

Лотояна битый час сидела перед панелью управления и экраном, пытаясь вникнуть в содержание снов господина президента. Там, она знала, должна быть какая-то ценная информация про Геянсу, секретные сведения. Что угодно. Но, увы и ах, весь битый час на ее глазах с невероятным бесстыдством разворачивались сцены наслаждений. Темноволосый юноша, в котором Лотояна без труда узнала советника Райндана, самозабвенно рычал, пытаясь удержаться на ногах, удержать Валайяра за пепельную, тогда еще без единого седого волоса, косу, и принуждая его смотреть себе в глаза. На четвертый час просмотра эротических воспоминаний господина президента, которые, без сомнения, в самых мелких детальках и с особой тщательностью сохранялись и многократно прокручивались в голове, Лотояне, никогда не знавшей того, что на Камнах считается примитивной животной составляющей, хотелось удушить своего странноватого пленника во сне.

А Валайяр усмехался про себя и продолжал вспоминать — снова и снова. Управление сном — это безопасно. Тут он — себе господин, тут никто не доберется до чего-то очень важного, что скрывает такое дикое количество его собственных блоков.

Килора. Феу

Лес становился все суше с каждым шагом. Пустыня совсем близко? Я не хочу пустыни. Потому что пустыня — это десять восходов по песку, и Атал… И все, Хаталь? Не хочу вязнущих в пыльном мхе ступней и страшного синего взгляда там, с другой стороны этой вот высохшей лужи. Грязь, словно потрескавшаяся кожа. Он теперь избегает прикосновений. С удовольствием смеется вместе со мной, рассказывает про мир упоительно и с интересом, слушал про звезды. Мы будто закадычные друзья. И это особенно больно.

Отчаянно делим обязанности. Кому тут грибы собирать, а кому — дрова. Он учит разводить костер и ощипывать птиц. Невозмутимый. Непробиваемый. Все это в непосредственной близости от меня.

Дождь. Он застал нас на большой поляне, на голом совершенно месте, и укрыться было негде. Теплый летний ливень. Я подставила лицо очищающим каплям, будто они могли, действительно, смыть с меня весь, весь абсолютно Феу.

Раскинув руки, я закричала в небеса. Заорала в голос.

Мой маг не двинулся, словно прирос к бревну. А когда — последним, видимо, аккордом, завыл ветер, надо мною вдруг взвился шатром шерстяной плащ.

— Дурочка, замерзнешь.

Укутал, будто в кокон, и, не обернувшись, пошел по дороге.

Я сдула со лба мокрую челку. Нет, ну так не пойдет. А сам? Сам мокрый до нитки.

— Эй, маг. А ты?

— А я — мужчина, — через плечо, не оборачиваясь.

И возразить, понимаешь, нечего. Мне. Нечего. Возразить. Вот это да!

Ну хорошо. Я догнала его, уже почти ушедшего в тень качающихся на ветру тонких арагов, схватила за руку. Хаталь обернулся. Тут же опустил взгляд к моим рукам. Я поспешно спрятала под широкие рукава балахона следы от железа.

— А почему меня мертвяки в Феу не доставали? — задаю очередной ничего не значащий вопрос.

— Столица Феу жжет свои трупы и пепел по ветру пускает. Но чем ближе мы к Шакиру, тем больше — иных традиций. А что?

Я вдохнула и решила задать вопрос в лоб:

— Хаталь, что с тобой происходит?

И опять поразилась невозможно. Я — и вопрос в лоб.

— А что со мной?

— У тебя губы… — я дотронулась, кончиками пальцев, но он тут же отдернулся, — все время выглядят как прорезь для монет в деревянном ящике.

Маг снова взглянул из-под челки. Защита, да? Нет уж, я эти твои приемчики знаю. Запустила руку в волосы и отодвинула светлую занавесь. Хаталь аж отпрыгнул. Не хватало только закричать: «Не трогай меня!»

Поняв, что не отвязаться, маг несчастно вздохнул.

— Ну ты очень права, что завела вопрос о мертвецах. Я вот раздумываю, откуда у тебя столько силы. Понимаешь, риану...

Он так нажал на слово «риану», что я окончательно уверилась — глаза отводит, следы заметает. Не о силе его мысли.

— Понимаешь, риану, ее очень много. Я до сих пор чувствую себя переполненным. После того, как получил от тебя сполна. А ты лишь на два восхода утратила… некоторую бодрость. Ну вот, для сравнения, только один раз я видел способного делиться. Он был стихийником. Как и я. Дело было в пустыне, на нас напал прыгун. Мой напарник был фактически бесполезен. Поэтому свою силу отдал на атакующие заклинания товарища. Тем не менее его энергии хватило даже не на целый бой с прыгуном, а… ненадолго. Три-четыре добротных заклятия. Отдавший спал восход. Это средних сил маг. Я уже несколько дней пытаюсь исчерпать все, что ты мне отдала. Не выходит. Откуда столько?

— Я не знаю.

— Есть одна теория. Но тебе она не понравится. Мне не нравится и самому, но, судя по всему, она имеет право на жизнь.

Я нахмурилась.

— Я — некромант.

— Хуже. Намного хуже. Некроманты не умеют приводить мир к гармонии, они ее нарушают.

— Это я заметила.

— А ты — наоборот. Только… Очень своим способом. Я однажды видел, что с тобой творится после упокоения. Помнишь ту девушку с ножом в горле? После того, как она рассыпалась, я посмотрел на тебя, и не придал значения одной вещи, а теперь вот мучаюсь, сказать или не сказать. Вокруг тебя вьется алт-раххи. А потом исчезает. Кажется, ты ею питаешься.

— Что? Я — мертвечиной?

— Энергией. Отбираешь у мертвых — возвращаешь живым. Они тебя и чувствуют потому. Они хотят упокоиться. Несмотря ни на какие приказы хозяев.

Я закачала головой.

— Неет.

— Думаю, да. Понимаешь, алт-раххи — это… ну, концентрат, если сравнить с алхимией. Это то, что человек копит в себе, может, десятки нукаров. А отдает за мгновения.

— Хаталь, это невозможно. И вообще я — курсант космического летного училища. Я — будущий летчик. Я давно тебе хотела сказать… Дядя Дохорн настаивает, но я… я не хочу быть риану, понимаешь? Я вообще не хочу… не хотела на Килору.

Хаталь усмехнулся.

— Ты опять начинаешь думать головой. От себя идешь. А ты подумай немного о других. Вот, смотри, они нападают, они хотят упокоения. И ты его даешь. Может, единственная на Килоре. Значит, ты нужна им.

— Отлично, я нужна мертвецам! Такая приятная перспектива!

— Ты можешь отдавать. Это очень редкий дар. Редчайший. Учитывая, что твой колодец бездонный, а мой...

Он вдруг смутился.

— Хаталь?

— Ну… Есть сила, а есть некое — место под силу. Вместилище. Мое — стало больше. Иначе бы меня разорвало от такого количества.

— То есть — разорвало?

— На куски, риану! На много маленьких кусочков, понимаешь?

Я закусила губы. Нет-нет, я этого не позволю. Сжала обеими ладонями голову.

— Так вот, учитывая, что твой колодец бездонный, и мой, похоже, тоже стал бездонным, я… в общем, видимо, ты действительно, мы с тобой действительно, и я зря… Но это только сила. Только сила! Я не могу и не хочу тебя держать, если ты хочешь… быть с правителем Феу, например. Сила, она нужна для чего-то.

— Хаталь, я ничего не понимаю.

Маг зажмурился и наконец признался:

— В общем, Бренн прав. Силы связаны. Правда, я не представляю, как.

Я усмехнулась. Значит, вот оно что. Силы связаны. И ты боишься, что я буду на тебя претендовать.

— Ой, да действительно, это же только сила, — сказала наигранно легко.

Мой маг приоткрыл один глаз, затем второй. Поняв, что никто и ничем его не собирается бить, снова выдохнул. Да, все было не так страшно.

— Я… прости меня. В Феу… Я был несдержан. Магия, ты понимаешь, это сфера моих профессиональных интересов, и я… я чувствовал себя… не в себе. Никак не мог понять, что со мной. Но теперь я понимаю. Все из-за силы. Ты — вторая половинка моей силы. Отчуждение тяжело воспринимается. Но… Это нормально, что ты хочешь… быть с кем-то. Я ведь только маг, у меня нет достаточного происхож...

— Это вот ты сейчас пробуешь извиниться за то, что мы с тобой переспали?

Хаталь снова выдохнул.

— Да… нет. За...

И тут во мне не выдержала женщина. Извиняться, да? Я толкнула его обеими руками.

— Оставь меня.

А у самой уже слезы на глазах, а сама я уже просто в ужасе от происходящего. Причем в таком, что режь меня — не почувствую.

— Ты… козлоидный свиноух. Даже если ты не хочешь девушку, нельзя так, понимаешь?

— Я… не хотел обидеть. Мне трудно разобраться. Где кончается сила и начинается что-то еще. Учитывая, что твоя сила и вовсе не кончается, риану.

— Рианони! — я злыми отрывистыми движениями размазала по щекам слезы.

— Нет. Нет. Ты — риану. Пожалуйста, подумай о своем Атале.

Ты и есть мой Атал.

К закату мы дошли до следующего населенного пункта, привычно свернули в питейную, где, разумеется, хозяин заведения расплылся в очередной похабной улыбке:

— Говорящий с ветрами!

Мне были выделены отдельные покои — то есть комната с узкой кроватью. Хаталь ее даже не запер.

***

Хаталь закрыл голову руками и облокотился на стол. Нет, не получается вынуть из своей памяти. Не выходит, хоть тресни. Раньше выходило, а сейчас — нет. Он заказал вторую кружку пива и спокойно смотрел теперь в деревянное дно. Но и там все словно было переполнено зеленым дымом и насмешками. Кто такой свиноух? Или вот еще этот любимый генномодульный картофель? Алтасаф раздери, как светлы прищуренные глаза, когда она натягивает тетиву. Кто просил касаться ее? Знаешь же, маг, добром не кончится, отнимут у тебя — тебя. Но нет! Лезешь.

И уж совсем хмельное зелье — прикосновения губами к шрамам. Не испугалась. Ни разу не испугалась его, урода. Как хочется утонуть в ней. Напрочь, совсем. И никогда-никогда не выныривать. Сжимать в руках синие волосы, что-то шептать такое. И Акелары чтобы светились. Теперь вот боится, что не засветятся...

Хаталь помнил каждое прикосновение, каждое выражение лица. Риану. Невыносимо. Дурак!

Схватив за руку звенящую украшениями разносчицу, он притянул девушку к себе.

— Господин чего-то хочет? — сладко пропела она.

Ну еще бы, новый клиент может быть щедр.

А Хаталь, словно не разбирая дороги, словно заплутавший в лесу путник, уже ошалевший от однообразных зеленых болот, в которых все больше увязает, притянул ее к себе, не обращая внимания на упавший поднос, и впился в губы. Вот как очередной пьянющий в хлам клиент. Он не хотел вдаваться в детали, видеть испуганное выражение глупого лица. Только губы. А потом — удовлетворение тела, и хватит. Она с готовностью сладко обвила его шею, проникла тонкими пальчиками туда, к шрамам. Хаталь уже ожидал, что его сейчас сожмет нервным, парализующим наслаждением. Но не угадал. Ничего не произошло. Более того, другая женщина показалась ему тряпичной куклой. У его риану и губы слаще, и запах дурманит. Она пахнет аветами, большими синими шелковыми цветами, что растут в императорском саду. Но нужно выветрить, целовать другую, еще и еще, и снова пытаться выбросить будущую атальскую правительницу, звездное чудовище из головы...

Не-а, маг. Ничего не выйдет. И даже не только из-за риану. Принципы. Надежно подступившее к горлу осознание собственной подлости. Никогда так не поступал, и сейчас — не следует. Он был по ту сторону, он знает, каково это — не быть своим собственным, быть чужим себе и вовсе хозяйским. Он знает еще, что немногие остаются людьми при этом. Так легче. Утратить свое и выстелиться ковром под ногами, привыкнуть. Но нет.

Хаталь отпустил девушку.

— Я не нравлюсь господину? — она надула пухлые губки в притворном возмущении.

Раньше бы он чего утешительного ответил. А теперь, после этой маленькой синеволосой стервы, ни в чем не уступающей, ничем не ломающейся, на донкских, тем паче на рабынь Феу глаза б не смотрели.

Можно же и не прогнуться? Где ж твое человеческое достоинство, девочка?

— Пошла вон. Скажи хозяину — посуду оплачу.

***

Первое, что я увидела, когда спустилась в питейный зал, — господина моего кактуса, зажавшего разносчицу над деревянным столом и смачно ее нацеловывающего. В голове сдвинулись все ориентиры, все провалилось в какую-то кромешную ватную тьму.

Я отправилась к прилавку, заменяющему тут барную стойку. На душе паршиво. Хозяин заведения, по совместительству бармен, если можно на этой убогой планете вообще так его назвать, расплылся в услужливой улыбке.

— Что угодно госпоже?

— Покрепче чего есть? — спросила я тихо.

Даже и не ведая, что голос бывает столь приглушенным. Предложенную маленькую рюмку опрокинула в себя. Гадость-то какая. И спиртягой тянет. Рукавом занюхать, что ли? Не, не поможет. Я скривилась и подала стопку снова.

— Еще.

Забыть, забыть. Просто взять и забыть. Но когда рядом возникла улыбающаяся разносчица, повиливая красивыми бедрами, позвякивая украшениями, я едва сдержалась. Девица откинула за спину свои медово-каштановые волосы, взяла поднос с кружками и ушла в зал.

Я было начала подниматься за ней, да что толку? Позорная сцена не прибавит мне ни уважения подлого мага, ни самоуважения. Еще и с головой нырну в непроглядную тьму чувств. Терпеть, Рианони. Ой, как это трудно. Непривычно.

Я поднялась, слегка покачиваясь. Доброе пойло у тебя, хозяин. Шатаясь, побрела на нетвердых ногах к выходу, хихикая. Вот ведь. Три минуты, и напилась. Ну вот все, я свободна. Прощай, маг. Решение принято, ухожу.

Ночной воздух свеж, звезды низки. Легкий ветерок обдувает, выветривая из головы… Нет, и ни черта не выветривая. Порву стерву. Поднос ей на голову сейчас опущу! Вместе с кружками. А чего ее-то, подумай? Ну, Рианони, она ж не вольна собой распоряжаться. Если кого и бить, то мага. Но это еще хуже. Насмешливые глаза эти и какой-нибудь назидательный тон, что-то вроде: «Ну кто так сворачивает челюсть, Рианони?»

Когда я увидела отделившуюся от крыльца питейной юркую фигурку, то даже обрадовалась. Человек явно по мою душу. Перегаром несет за несколько метров, и глаза прищурены, и гнильем изо рта тащит похлеще того перегара. Одет чудно, словно пират из каких папиных книжек. И живой же! Что особенно радует. Он что-то выкрикнул. И достал из-за пояса кривой кинжал. Я расхохоталась. Ах, моя прелесть. Это было что-то вроде: «Жизнь или кошелек»? Смотри, смешной какой.

Слегка покачиваясь и точно зная, что меня не понимают, подошла ближе. А в его глазах уже расплескался страх. Потому что женщина должна бы грабителя бояться, ага. Приблизилась, затем тихонько подняла руки. Кис-кис-кис, иди ко мне. И вот когда глаза его загорелись азартом, я напала. Метнувшись вперед, резко вывернула руку с оружием, и то упало на траву. Ногой прижала, не глядя. Мой противник протяжно заныл.

— Аааатпусти! Сейчас сюда придут, и тебе не поздоровится!

— Понимаешь, — спокойно начала я. — Ты ни в чем не виноват.

Удар ногой пришелся по самому чувствительному мужскому месту, отчего он мгновенно согнулся и завыл уже по-настоящему.

— Я просто очень много выпила.

В развороте ударила локтем по его скрюченной спине, отчего снова заорал.

— К тому же, — уже с наслаждением вытягивая вывернутую руку в струнку, спокойно завела ее назад, совершенно не ожидая и от себя самой такого пыла.

В суставе чуток захрустело. Не сломала, у меня бы сил не хватило. Но что-то там не так.

— К тому же, несколько минут назад я обнаружила свою опунцию целующейся с какой-то чужой бабой.

Неудачливый грабитель упал на колени и запричитал, видимо, умоляя отпустить. А я шибанула его ногой по спине, чтобы уже уложить окончательно, и тихо вкрадчиво спросила, вымещая наконец-то всю злобу, поднимая за волосы и отпуская после хорошего удара.

— Сам пойми, ну как тут никого не отдубасить?

Впрочем, друзья его и вправду пришли. Тут же. Не успела разогнуться, как к моему горлу был приставлен кривой нож.

— Отпусти, — вкрадчиво говорит над ухом голос. — Очень медленно.

Я оборачиваюсь и вижу разбойника из восточных сказок. Что, интересно, ему надо от меня? Второй, вставший, тихонько охает, скулит, но не нападает.

— Она, значит? Женщина мага?

— Ну, уже нет.

— Вы поссорились?

— Я от него ушла. Только что, — снова пьяно хихикаю, затем икаю. — Ой, простите.

— Она его с другой застала, — заныл побитый.

— Ааа… Ну тем более. У мага золото, видишь, водится. Он же не прочь загладить свою вину перед тобой, а?

Происходит неладное. Я же встала и держусь на ногах. А около меня почему-то стоят два одинаковых разбойника. И шатаются. Я пытаюсь сосредоточиться на том, что он говорит, эта ходячая иллюстрация в шароварах с саблей за поясом, и понимаю, что мир кружится, кружится...

— Слышь, она после зелья еще столько прошла и умудрилась тебя побить. Все как рассказывали. Макмар будет доволен добычей.

А… вот оно что. Хорошее пойло, да.