14. Шелковая

Килора. Дом купца Бренна

Поспала, называется, в саду. Сначала допекали пресмыкающиеся, теперь — растения. В лицо настойчиво полезла колючая ветка, а когда я от нее отмахнулась с плохо скрываемым раздражением, та оказалась где-то в области шеи. Ничего не оставалось, как приоткрыть один глаз и обнаружить над собой Хаталя с тонким прутиком из шипастой ретельи. Неприятно холодные мясистые листья на кончике упомянутого орудия пытки как раз заставили вздрогнуть.

— А, это ты, меченосный подкустовник? Ну что тебе не лежалось в кровати? Добро пожаловать в ад, Риэн, да?

Рядом расхохотался Бренн.

— Ты прав, Хаталь, она выдумывает тебе забавные прозвища.

— А, вы вдвоем тут на беззащитную девушку? Хотя спросонья я — сущий зверь. Так и тянет этот махровый пальмоух засушить в икебану. И одного купца для пущей чудовищности композиции — туда же присовокупить.

Вспомним второй курс, а? Я тебе вот сейчас в красках расскажу, как засушить раскидистую пальму в тонкую веревочку. Чтобы меньше места занимала при перелетах.

Бренн снова весело рассмеялся. Хаталь, как ни странно, к нему присоединился.

— А еще прошлым восходом был красивым. Как все переменчиво, если речь идет о риану, — заметил маг.

Это он очень зря.

— Ну, риану же женщина, — снисходительно сообщил купец.

— Нет, ну отчего же переменчиво? Пальмоухи не лишены особой растительной красоты. Они настолько очаровательны, что по одному их рвать не хочется — только полями уничтожать. Впрочем, сегодня ты мне больше напоминаешь декоративный синенос. Если понимаешь, о чем я… Голова не болит уже?

***

Мишень установлена в дальней части сада. Маг возжелал свое похмелье изгнать самым надежным способом — потренироваться. Слегка хромающий на левую ногу Бренн отказался от магического поединка. Так что Хаталю ничего не оставалось, кроме как предпочесть остальному своему оружию лук.

Я давно с интересом рассматривала этот инструмент, обнимая колени, расположившись рядом с магом в траве. Он не обращал на меня ну ровно никакого внимания, словно я какой куст ретельи. Или камень там у клумбы. Деловито протер поверхность лука, где испещренное мелкими рунками дерево виднелось лишь в нескольких местах. С внешней стороны к этому сложному приспособлению крепились, видимо на каком-то очень прочном клее, два тонких тянущихся волокна, похожих на сухожилия. Опять же, определить, что именно и как, не представлялось возможным, потому что весь лук, состоящий, кстати, из разных видов древесины, был еще и перевит нитями. Голое дерево обнажалось лишь в местах крепления тетивы — по каждому краю. Вообще, выглядит он довольно грозно.

Лук, не Хаталь. Хотя… Синенос тоже не самым невинным образов выглядит, разбирая несколько видов тетивы и определяя, какую же следует выбрать.

Шелк. Это, правда, совсем не то, что шелковое платье, это — шелковая струна. Невероятно прочная. И я бы ни за что разобралась в материалах. Все дело в том, что он озвучил.

— Вот, шелковая. Не тетива, а женщина.

Не взглянул на меня. Снова.

Подергал свою «струну», и она протяжно заныла.

— Погода располагает к стрельбе. Ни ветерка. Что думаешь, Рианони?

— Риэн, — зарычала я.

— А. У нас опять война. Отлично. Ты к бою-то готова? Вставай, будем стрелять учиться. Нечестно, знаешь, избивать безоружного. А то, может и подобьешь мне потом кого в лесу. Вряд ли, но вдруг.

Маг поднял меня, схватив за руки повыше локтя. Тряхнул, и снова на нос синей волной упал бывший ирокез. Он рассмеялся. А я сдула прилипчивую челку. Маг отпустил меня и обратился к луку.

— Смотри. Так лучше будет видно, как стоять. А главное, как держать.

И снял рубаху.

Пока, мое сказочное самообладание, до свидания, самоконтроль, передай искренние соболезнования совести, да, по поводу безвременной кончины стыда. Нет, цветов не прилагаю. Позже пришлю открытку от мозга… Ах, прости, он в командировке.

Конечно, я все вчера рассмотрела. Но тут же действие. Воинственность. Нее! Рианони, держись. Это война. Действовать надо по законам военного времени. Тут, знаешь, или ты, или тебя. Взять себя в руки! Взять… себя, говорят, не его! Ооооо! Это выше моих сил. Самоконтроль, вернись, я все прощу!

— Смотри, берешь лук за рукоять левой рукой. Вот так, прочно. Он не соскользнет, она костяная с одной стороны и кожаная — с другой, и немного изгибается, как раз под ладонь. Поняла?

Кивнула. Затравленно.

— Теперь в праву руку — стрелу. У самого оперения, вот так. Кладешь на тетиву, кончик — на лук, видишь, как это делается? Придержи пальцами. А теперь вот так натягиваешь… на себя.

Все просто. Предельно просто. Натянуть. А почему это у риану щеки так горят бешено, а?

— Прицелиться надо быстро, если не выстрелишь, пока считаешь до трех, то можешь сразу записывать себе поражения. Смотри, как я стою. Ты должна сама звенеть, как стрела.

Он выпрямился и натянул лук. На спине под шрамами красноречиво заиграли мышцы. Каждый бугор, каждая впадинка, приласканная лучиком Эды.

— Поняла?

Я снова кивнула, хотя не слышала уже почти ничего, мысленно ведя пальцами вдоль позвоночника и растворяясь где-то в районе поясницы, там, куда стекала сейчас капелька пота. Хаталь выстрелил. Тетива запела: шелк, нежный, прочный, действительно нежнее женщины… Железный наконечник пробил мишень. Ровно посередине.

— Давай, твоя очередь.

Хаталь подал мне лук и стрелу. Встал сзади, прижимая к себе, направляя мои руки. Ну, да, каюсь, я от теплоты его тела, от близости просто опьянела. Лук танцует в дрожащих руках. Попытка сосредоточиться провальна. Только я встаю, вспоминая, чему он тут учил, выпрямляю спину, как маг думает проверить и ведет длинными пальцами по вытянутой левой руке, держащей лук. От запястья до плеча мгновенно устаивают парк аттракционов мурашки, бегая туда и сюда, танцуя, веселясь и падая.

— Натяни на себя тетиву. Еще. Не держишь.

Это уже горячей ладонью под локоть правой.

— Умница, — неожиданно заслужила похвалу.

А меня тем временем уже шатает, сжимаю тетиву из последних сил, проклиная шелк, обещаю Хаталю все немыслимы пытки, какие только смогу придумать.

— Нет, ты неровно стоишь.

И в этот самый момент одна ладонь ложится мне на ягодицы, а вторая ведет по талии, и чтоб я сдохла, интимнее жеста никогда еще не видела.

— Отпускай.

Я послушно разжала пальцы и с ужасом обнаружила, что стрела попала в мишень… И даже, о кошмар, почти угодила в середину.

— Ну, риану, не отвертишься теперь. Будешь уток отстреливать.

Геноцид уток. Отличное продолжение его урокам. А… почему ты меня еще держишь?

Я сама поспешно отстранилась, впрочем, успев заметить, почему Хаталь разворачивается ко мне спиной и наклоняется, собирая стрелы. Невозмутимо, да. Как говаривал иногда Валайяр, самый честный комплимент мужчина не говорит. Его обычно видно.