41. У тебя завелись Наджелайна

Килора. Шакир. Близ Лар-Халида

Рианони свернулась калачиком под своими любимыми звездами. Жмется вот к камням. Как же. Нет вокруг арнентов, арагов, домов, замков. Теперь — только небо, любимое ею, черное в светящуюся крапинку до самых вершин окружающих гор.

Хаталь тяжело натужно вздохнул. Снова с трудом дается. Словно там, в легких, кто-то мешает толкать воздух. Больно — превращаться. Думал, выйдет легко. Он ничем и никому не обязан, теперь даже Бренна нет. Кто помешает?

И не учел, что привязан канатами к той земле, по которой она ходит. Пьян, просто дыша с ней одним воздухом.

Он не хочет в звездную глубину. Там черным-черно. Там нет стихий. Милых сердцу, родных, так привычно пляшущих в пальцах искорок. И говорить не с кем.

Но не это главное.

Там ее нет.

Нынче утром он перестал сопротивляться. Дал себя разложить на части, распотрошить, вынуть сердце. Стало немного легче. Пусть недолгое, но ведь счастье? Гладить ее по волосам уже без спроса, без условий, вглядываться в лицо, освещенное огнем костра. Какая же прекрасная. Даже такая, с чуть вспухшими веками. Наплакалась за эти несколько восходов. Хочется верить, что ночь — не последняя. Хотя бы — предпоследняя.

Снова больно… Хаталь согнулся, пытаясь сдержаться. На коже стала проступать чуть заметно чешуя.

— Нет. Еще немного, совсем немного времени.

Да, повторить себе, превращаться больно. Это словно разрываешься на части. И большим телом управлять сложно. И летать все же страшно. И не хочется. Куда там, вровень с железными птицами? Космос велик. И в нем не разглядишь потом ее космолет. Да, риану сильная, она забудет, скоро, совсем скоро забудет о нем.

А еще, он не подпустил к костру. И не сказал ничего. Рианони наверняка хотела испробовать стихии. Но теперь малейшее проявление магии, как и собственной, так и связанной, ускоряет превращение. А его нужно замедлить. Потому что не может он ее вот тут, посреди Шакира оставить.

Довести до Лар-Халида. И еще вот, мечту исполнить, корабли показать. Рассказать по синь океана. Почти как аветы, или как твои волосы, или как… Хаталь тихонько рассмеялся.

Как он сам.

Ну точно. Он все думал, как же оставить ее себе, вспоминать вот чудовище, перевернувшее его жизнь. А все оказалось просто. Синий… цвет, который навсегда уже связан для него с атальскими правителями, с родом Наджелайна и одной из этого рода… этого цвета его чешуя. И уже ничего не нужно придумывать. Они уже — единое целое.

Это не изменить ни Алтасафу, ни долгу быть риану, ни времени...

Времени. Его мало, ужасно, катастрофически, невозможно мало.

Но остается, все равно где-то на краю сознания плещется малюсенькая надежда. Если один раз она смогла его вернуть своим присутствием, своим участием, своим поцелуем, может, получится снова? И будет получаться… снова и снова.

***

— Рельеф «Ощути себя букашкой».

Хаталь поднял голову на окружающие горы, на небо — синее синего, пожал плечами и вздохнул.

— Ну да.

И потянул меня за собой между скал. Там как раз виднелась довольно широкая утоптанная тропа. За исполинской аркой, которую мы благополучно преодолели, я увидела невероятных размеров ровную песочную площадку, окруженную буквально стенами. Блюдце неба — совсем далеко. Покрутиться на месте.

— Вот это да! Ощущение, что стоишь на языке, а вокруг — зубы.

Мой маг рассмеялся. Потянув его внутрь раскрытой горной пасти со всей имеющейся силой, я вызвала неподдельное сопротивление.

— Будешь меня так упорно тащить, я на тебе поеду, ирилие.

Я показала ему язык.

— Ох, ладно. Хорошо, что тебя сейчас не видит дядя или его советники.

— Да почему ты такой серьезный? У нас с тобой есть день. Дальше хоть в пекло, но он есть. Понимаешь? И я не буду его терять.

Поймав выражение его глаз, и отчаянное, и насмешливое, я тут же отвернулась. Указала ему на самую высокую гору.

— А это что за выпадающий резец?

Хаталь расхохотался так, что слезы из глаз брызнули.

— Рианони.

— Ну, я уже почти двадцать один год Рианони. Что?

— Нет, ты не поняла. Это — Рианони.

— Ооо!

Гора внушительна. И явно почти неприступна. А наверху ведь — ровная площадка, точно. Но туда добраться можно только на космолете. Или на драконе вот. Я снова представила его огромные крылья. Над моей головой. Это совсем не так, как в храме Алтасафа. Ощущение полной безоговорочной защищенности. Вот бери такого себе и лети, куда душе угодно! Только он говорит, что никто не может забрать себе дракона...

— Хаталь. Когда ты придешь. В храм Хатта, туда. Помнишь, обещал? Ну так вот… мне понравились те синие...

— Аветы, — он словно снова читает мысли.

— Да, аветы. Я слышала, Светлый любит цветы.

— Аветы красивы. Они синие, как океан.

— Нет, — я нахмурилась. — Они же очень темные. Как космос.

— Космос черный, — возразил маг. — На Килоре нет ничего синее океана, Рианони.

— Маг, что ты можешь понимать в синеве? Твои аветы — цвета подсвеченного звездами бархатного пространства, глубокого, насыщенного оттенка.

— Межвездное пространство — черное, Рианони. Океан, который бороздят корабли, вот что — синее синего.

И этот спор мог бы продолжаться бесконечно.

— Синее.

— Черное.

— Океан.

— Космос.

Если бы я была чуть сдержаннее. Но я — это я.

Так что, тряхнув руками как следует, а также для верности топнув ногой, я спросила:

— Океан?!!

Кто меня просил верхними конечностями-то дергать? Обеими. От положения «над головой» и до колена почти. Рывком, ага.

Когда, дребезжа, как посуда на полках, мелко задрожали горы, Хаталь закрыл глаза.

— О, боги, — страдальчески произнес он.

А дальше все решилось за мгновение. За спиной — оглушительный шум набегающей воды. Ну, вызывали же океан? Вот, пожалуйста, с доставкой.

Но я никак не могла оторвать взгляда от Хаталя. Он моментально отрастил чешую, огромные когтистые лапы и крылья. И выглядело это скорее как взрыв, нежели как переход. Краем глаза уловила, что площадка под нами явно проваливается. Вместе с ней кануть на дно не успела. Все те же когтистые лапы подхватили, а разверзающаяся бездна синей-синей воды разочарованно чавкнула под ногами.

— Вообще, это красиво.

Действительно, красиво. Круглая площадка в окружении гор, заполненная чистейшей водой. Я почти залюбовалась. Хаталь повертел огромной головой. И тут же, складываясь гигантским домино и проваливаясь под воду, загрохотали горы. Пасть лишилась зубов. Всех до единого. А океан разлился дальше. Почва под ним обваливалась, обваливалась… Вода дотянулась почти до Таона, который с высоты драконьего полета показался крошечным. А потом все впечатления стерлись. Вдалеке я увидела столицу Шакира — Лар-Халид. Что это столица, я поняла по перекинутому высоко над домами облачному мосту и парящему в небе храму. А еще там, в сердце города, утопая в зелени и магических искрах, виднелся целый комплекс остроконечных башен. Это Дом Высших Наук.

Хаталь прижал меня к себе чуть крепче, видимо, боясь выпустить. А я все разглядывала город, застывший игрушкой у непостижимой синевы океана. Целый лабиринт улиц, спуски, подъемы, магические лестницы, уходящие к храму, словно сотканные из тончайших нитей.

Красив невероятно.

Крылья моей ящерицы зашуршали чуть быстрее. Ветер задрал юбку, а волосам словно приказал прилипнуть к лицу. Хаталь покачал головой из стороны в сторону.

— Что? Я сделала тут океан? Это ты со мной спорил!

Я попыталась устроиться в когтистых лапах чуть удобнее, схватилась за жесткую чешую, провела нечаянно ногами по бронированному по полной программе пузу. Запрокинула голову, чтобы увидеть крылья.

Они раскинулись, теперь почти не шевелясь. Прямо полет на дельтаплане. Всегда хотела вот так полетать. Рассматривая с высоты невероятные дали. Жаль только, что глаза беззащитны перед набегающим ветром. Это неудобно, они все время слезятся. Зато там, впереди, видно даже кусочек пустыни Амелор. И значит, совсем скоро ты меня покинешь.

Но я перестала убиваться. Мой ласковый когтистый зверь держит в лапах осторожно почти до нежности. А под пластинами слышно огромное, тараном стучащее в грудь сердце.

Знаешь, Хаталь, ты гораздо лучше космолета. Никаких там тебе кнопок. Которые могут отказать в самый неподходящий момент. Чувствительнейшее, я бы сказала, интуитивное управление и вот это: «Умру — не выпущу». Я считаю, самая совершенная система безопасности для летательного аппарата.

— Ну отпусти!

Дракон расположился на плоском «камешке», маленьком, метров десять в длину, и спокойно потягивался, не забыв опутать меня хвостом. Помотал головой. Открыл один глаз, прищуриваясь, этак хитро.

Я отчаянно пыталась двинуться. Куда там. Кажется, моя ящерица наконец-то счастливо улыбается. Если вы можете представить себе улыбку дракона. Нет, в нынешней форме, конечно, могут быть свои преимущества. Взял вот в лапы, а теперь хвост намотал на добычу и все. Никуда не деться.

— Хаталь, отпусти!

Он демонстративно отодвинул хвост. Еще, надо же, не умеет говорить мысленно, как Алтасаф. Может, не совсем одраконился, и есть надежда, а? Махонькая? Вот такая, ну очень маленькая. С ящерку… Нет, совсем не с дракона, а с обыкновенную прыткую ящерицу.

Я вышла из свернувшегося кольцом хвоста, желая наконец спрыгнуть с камня и размять ноги. А то мне не по себе немного. Так долго зажата.

Поначалу, подозреваю, Хаталь сердился. Да только на что? Разве я виновата, что меня наделили какой-то неуправляемой дурью, от которой скалы падают? Нет, не виновата. К Алтасафу все претензии.

Я попыталась сделать еще шаг, но что-то мне помешало. Интересно, куда я успела прицепиться? Аааа. Хаталь закрыл глаза, делая вид, что спит, а своевольный кончик чешуйчатого хвоста обвился вокруг моей лодыжки, не желая отпускать.

— Ну ты и зверюга!

Не открывая глаз он приподнял выпуклые наросты, похожие, видимо, на брови.

— Тиран. Деспот. Вырасти вот ящерицу на свою голову.

Хаталь укрыл когтистой лапой глаза, изображая, видимо, стыд. Но хвост так и остался на моей многострадальной конечности. Я подошла к морде дракона, чуть пригнувшись под огромным, похожим на сдувшийся парашют крылом.

Отодвинула лапу. Вернее, попыталась, а убрал он ее самостоятельно. Я села напротив него на камень. Смотря прямо в синие бесстыжие глаза. Прогнулась вперед, притягивая к себе чешуйчатую морду. Если у вас есть дракон, спасающий от внезапно нахлынувших океанов, но совершенно не спасающий от нахлынувших к нему чувств...

— Хаталь. У тебя проблемы.

Опять вскинутые брови. Ну да, какие могут быть проблемы у огромного хищника размером с космолет?

— Что ты будешь делать теперь, я прямо даже и не знаю...

Он нахмурился. Прищурился. Что-то там я недоброе затеваю, да? Ой, совсем недоброе.

— Большущие проблемы, Хаталь. Мне очень жаль, но, кажется, у тебя завелись Наджелайна. Больше того, я тебе хочу сказать, они прямо под боком. Неожиданно, да? Самое гадкое, что вот один раз такое чудовище заведешь дома, и ни дома у тебя больше… ну там пещеры, не знаю, горы, луны, умиротворения. Ни спокойствия, в конце концов. И все известные науке средства не срабатывают. Вроде как насекомое их не прихлопнешь. Как грызунов — не затравишь.

Я тяжело несчастно вздохнула.

— Придется терпеть. Да, да. Такие вот дела. Но ты не переживай. Мы не питаемся драконами. Зато… Говорят, даже Наджелайна можно приручить. Вот избавиться — нет, а приручить — да.

Я ткнулась лбом в его нос и продолжила совершенно серьезно:

— Ты мне нужен. Плевать, кто ты. Теперь, потом. Ты мне нужен, я без тебя не могу. Хаталь, у меня мир перед глазами исчезает. Алтасаф говорит про гибель Вселенной… А мне все равно. Если только это не значит, что ты ему необходим творить новые миры вместо прежних. Я точно знаю, что умираю. Вот в эту секунду. Не потому, что ты больше и совсем не похож на человека. А потому, что пытаешься улететь. Алтасаф сказал, что каждый может творить миры. Каждый, кто силой обладает. Но для этого нужно согласиться стать нечеловеком. Ты согласился, да? Почему, Хаталь? Думаешь, никто не заплачет, когда ты улетишь к звездам? И верно же. Бренна нет, Шелтор нет, семьи нет, у тебя никого не осталось, да? Скажи, ты там будешь счастлив? Тебе там будет хорошо?

Дракон зажмурился. Нос ткнулся в камень. Я снова увидела, как словно опадают, светлеют его конечности, как становятся тоньше, прозрачнее пластинки вздыбленной чешуи. Как меняется, уменьшаясь, лицо. И уже Хаталь скрючился на камнях.

Попробовала приподнять, подставила плечо.

Мой мужчина выдыхал с усилием. Настолько страшно, хрипло, что я в страхе прижалась к нему.

— Ты меня снова вернула. Но это дается все с большим трудом. Еще раз, может, два, и все закончится, Рианони. Я больше не смогу.

— Где живут драконы? Куда ты отправишься? Почему ты согласился?

— Риану, хватит! — зарычал он.

— Я — не риану для тебя.

Наконец удалось усадить его на камни.

— Забудешь. Пройдет нукар, другой, и забудешь.

— Ты мне не веришь! Так куда, черт побери, уходят драконы? Я тоже туда пойду!

Хаталь обнял меня. Прижался так, как никогда и никто ко мне не прижимался. Сильно, стараясь и вовсе втереться внутрь.

— С ума сошла. Ну куда ты пойдешь?

— Давай, скажи еще, что у меня тут будет отличный какой-нибудь принц, куча детишек и прочие прелести? А ничего, что есть вот это?

Я показала ему руку, свой Акелар.

— А ничего, что меня от других мужчин воротит, как от алт-раххи? Ничего, что восход за восходом я смотрю только в тебя? Ничего, что погружение дается мне настолько трудно, задохнусь, кажется… но не останавливает. Даже бессилие нынешней ситуации — не останавливает.

— Все-все, успокойся.

— Да сколько можно, Хаталь? Успокойся, я поверю на один восход… Ты не понимаешь, что происходит, да? Я должна тебя тащить вот в это самое мгновение к Лар-Халиду! Мама, отец, у меня внутри все разрывает от предчувствий! И Алтасаф еще со своими пророчествами! Но нет, понимаешь, нет, я тут! Плюнув на свой долг перед Содружеством… Пилоты на третьем курсе клятву приносят, между прочим.

— Рианони!

Я попыталась высвободиться. Вытерла нос тыльной стороной ладони, всхлипнула.

— Нужен тебе Атал? Хорошо, как только он будет моим, бери.

Вот только бы не кинуться сейчас с воем под ноги, а? Как же все глупо. Что же ты смотришь? Скажи уже что-нибудь… Разотри, убей. Ну, пропори же насквозь! Я знаю, у тебя там тысяча льдинок заготовлена для меня. И они острые, словно лезвия.

— Ирилие. Почему ты раньше всего этого не говорила, а? Я ведь уже не могу удержаться...

— А мне вот окончательно все равно, Хаталь. С драконом я тоже хочу быть. Мне наплевать, понимаешь? Я — не меньший дракон, клянусь. И то, что у меня когтей не видно, еще ну ничегошеньки не значит.

— Рианони… Ты хочешь сгореть. А я пытаюсь тебя не сжечь. Напрасно? Ну хорошо. Да, я согласился лететь с Алтасафом. Да, сам. Был уверен, что не нужен тебе. А ты… Это невозможно. Мой бог в ярости, мой бог в ужасе. Ты меня возвращаешь на Килору. Уже трижды я должен был покинуть планету. Но нет. Думаешь, я зря тебя боюсь от себя отпустить? Ты — мой якорь, Рианони. А мой бог за тобой охотится. И еще поэтому я должен уйти. Мне отчаянно хочется, чтобы ты жила. Мы с тобой на этом долгом-предолгом пути очень много неживого встречали. Ты права: и Бренн, и Шелтор… Мне словно не за что больше цепляться. Я — трава, которую вырвали с корнем. А ты назад тянешь. Вы с Алтасафом — тянете в разные стороны. Но только на его стороне сила, которую не побороть ни за что, Рианони. Страх за тебя. Последнюю, единственную, кто у меня есть. Даже думать не мог, что умею так бояться. Умею, оказывается. Так что не держи меня, ради всех богов, в которых веришь. Не держи. Мне тоже больно. Выть хочется. И прижиматься — постоянно. И не выпускать — ни за что. Понимаешь?

Кивнуть.

— Я вот должен тебя отпустить жить, ирилие. Но ты снова права. Говоришь о мужчинах, и у меня перед глазами темнеет. А не должно бы. И не понимаю, что творится. Придумал себе, что смогу наблюдать. Издалека. Но заранее знаю, как этого будет мало. И привыкнуть невозможно. Невозможно. Про Атал — это я специально, чтобы ты ушла. А тебя и это не испугало. Тебя вообще ничто на свете не пугает.

— Кроме возможности тебя потерять.

— Рианони. Что ты творишь со мной? Я едва выдержал два дня без твоих насмешек, угроз, манипуляций, игр, ворчания, рычания, смеха… Мне вечность предлагают. Я знаю магов, которые бы душу продали за вечность. А мне ее не надо. Она слишком долгая — без тебя.

— Так не уходи!

— Рад бы, да не могу. Только вот чувствую, не улететь мне далеко от своей риану.

Я усмехнулась. Ну что ж, иногда, чтобы что-то получить, столь желанное, нужно уметь отказаться от этого. Перспектива провести ближайшую вечность в одиночестве пугает меня гораздо меньше, скажем прямо, чем возможность рвать его на куски.

Хаталю больно. Значит, нужно зализать его раны, попутно, конечно, думая о том, что это привяжет сильнее. Да, я — расчетлива. Да, все равно надеюсь выиграть. Не сдамся. Ни за что не сдамся.

Мне еще Атал предстоит заполучить. Иначе — как я его проспорю?