Глава 61 - Я требую реванша!

Перед тем, как войти внутрь, Гой Бату повернулся к своим зрителям, почесал ягодицу, сунул руки в карманы и сказал:

— Эй, однорукие весельчаки. — Братья Лорри недоуменно переглянулись. Но не прошло и секунды, как обиженный Шу вновь напустил на себя обиженный вид и сердито отвел взгляд. — Мне понравилась идея представляться и рассказывать немного о себе и о своей банде, в которой состоял при жизни.

Мужчина посмеялся, не разжимая челюстей, сплюнул в сторону и, ткнув себе в грудь большим пальцем, зачитал как по бумажке:

— Гой Бату, банда Ёлочных Шакалов. Будем знакомы. — Затем хрустнул шеей и закончил: — Удачного турнира, коллеги. Те же бедолаги, кто бандитскими делишками не промышлял никогда… В общем, и сами знаете. Шансов у вас маловато.

Он посмеялся еще и наконец зашагал вперед.

Скучающий Олбин облегченно выдохнул — слава Сатане, что этот показушник не затянул свою речь на полчаса — и нажатием кнопки приказал пушке выстрелить.

— А теперь повеселимся, — усмехнулся Гой Бату, встав на метку, и закатил рукава.

Расслышав эти слова, Глу брезгливо скривилась и, словно у нее во рту была свежая долька лимона, промямлила:

— И это ты в борьбе против четырехсот хитов веселиться собрался, дубина? Тоже мне бандит.

Тем временем Олбин лег на спину, подложив руки под голову, закрыл глаза и никому не слышно проговорил:

— Заканчивай уже быстрее и сваливай, везунчик чертов.

Несмотря на то, что суть первого этапа Игрищ, равно как и следующего за ним, заключалась в определении уровня удачи участников, и демону, как проводнику, было бы впору положительно отзываться о тех, кому повезло получить меньше тысячи хитов, он придерживался диаметрально противоположной позиции. Тех грешников, которым соблаговолила удача в отборочном туре, он презрительно нарекал у себя в голове слабаками и награждал доброй порцией неуважения во взгляде.

Он с неудовольствием слушал, как раздался глухой рокот выстрела и Гой Бату игриво закричал, готовый к столкновению.

Как вдруг…

Пип-пип. Пип-пип. Пип-пип.

Демон приоткрыл один глаз:

— Это еще что? — процедил он и зыркнул на источник звука. По неизвестной причине пульт управления пушкой так сильно запищал, что у Олбина даже в ладони закололо, когда он взял его в руку.

На табло мигала красная надпись «FALSE».

Учитывая то, что демон не удосужился загодя детально ознакомиться с правилами, было неудивительно, что сейчас он пребывал в недоумении и не мог определить сходу — в чем же дело? Пробубнив себе под нос очередное ругательство, он полез в брошюру искать нужную заметку.

А когда нашел, вытаращил глаза, которые загорелись еще ярче, оскалился и тихо прошипел:

— Ах ты, хитрый ублюдок…

То, что произошло в следующее мгновение, накрыло всех присутствующих волной замешательства и напряжения.

Олбин Вихревой перевернул пульт и грубым движением, из-за которого едва не сломалось все устройство, сдвинул маленький переключатель, прячущийся сбоку. Глаза, окружавшие куб, тут же среагировали на полученную команду и сменили свой свет на желтый. После чего стекло под ногами демона расплылось в стороны, образуя небольшой круглый проход, куда он незамедлительно прыгнул вниз головой. Едва только ступни Олбина коснулись пола, как он бросился к испытуемому грешнику с таким сильным рывком, что умудрился обогнать летящий в том же направлении пушечный залп.

— Ч-чего?.. — озадаченно заикнулся Гой Бату, лицо которого перечеркнул ужас.

Это было последнее, что он сказал. Демон был так быстр, что мужчина успел лишь подбородок слегка приподнять, прежде чем его схватили за лицо, перекрыв рот, и подняли над землей.

— Ты на что рассчитывал вообще, умник? — рубанул Олбин — и свободной рукой с легкостью, словно то был брошенный ребенком мячик, поймал греховный сгусток, наконец достигший своей цели.

Среди наблюдателей происходящей расправы не утихали одни и те же вопросы:

— Что, мать вашу, происходит?

— У этого урода совсем крыша поехала на участников нападать?

— Меня это начинает раздражать! Я сейчас сам ему накостыляю! — недовольно голосили грешники.

У одной только Глу глаза завороженно блестели (впрочем, не у нее одной — еще с десяток таких тут точно бы нашлось).

— Это всего лишь первый этап, но уже так интересно, динамично и непредсказуемо! — восхищенно протянула она.

Стоявший рядом Най с прищуром покосился на девушку и неодобрительно вставил:

— Эй, мужика грохнуть вообще-то собираются неясно за что, а ты и рада.

Но Глу, увлеченная происходящим в кубе, его совсем не слышала.

Олбин Вихревой поднял пойманное ядрышко к лицу Гой Бату, который тщетно пытался освободиться от мертвой хватки демона, и изрек:

— Это — недостойно. Ты здесь явно лишний. — Затем отбросил побелевший сгусток в сторону, который тут же растворился, и торжественно провозгласил: — Гой Бату, вы дисквалифицированы ввиду нарушения правил. — Ехидно улыбнулся. — Передавайте Мсье Сатане от меня всех благ и вечного могущества.

Услышав свой приговор, бедный мужчина забарахтался сильнее прежнего, его брови сдвинулись, и он что-то неистово начал бубнить (судя по всему, оскорбления и угрозы).

Но одно аккуратное нажатие — и его голова превратилась в кашу.

Пару секунд спустя его бездыханное тело стало неспешно рассыпаться, как древняя мумия, прах которого плавно разлетался по сторонам и после исчезал. Оставшийся дух витал в воздухе еще некоторое время, после чего так же, как и все предыдущие проигравшие, был переправлен в покои Мсье Сатаны.

Напоследок Олбин Вихревой с неоднозначной ухмылкой посмотрел в сторону Нины Савицкой, которую все это время не упускал из виду, и запрыгнул обратно на свое место.

— Ну что ж, давайте продолжим, — сказал он.

Но не тут-то было.

Кое-кто из толпы, не скупясь на нецензурную брань, которую автор тактично опустит в своем рассказе, закричал на демона:

— Да ты смеешься надо мной! Что это, сожри тебя Сатана, только что было?

Его быстро поддержали:

— Вот именно! Объяснись! А иначе я сейчас залезу, и танцульки той мужеподобной уродины, — вспомнил он о Мей Анубис, — тебе покажутся жалким цирком!

Женщина не стала отмалчиваться. Она хрустнула костяшками пальцев и прорычала:

— А не пожалеешь потом, что сказал это, верзила? — Тот, кто неуважительно упомянул ее, был и вправду огромен как медведь.

Между этими двумя определенно бы завязалась драка (и не только между ними), если бы не встрял проводник:

— Сомневаюсь, что если вы узнаете детали, то это вам как-нибудь поможет в ближайшем будущем, — самодовольно заговорил он. — Но если вас настолько мучает любопытство, что в вашей голове даже родилась эта безумная идея напасть на меня (какие же люди недалекие), то я, так уж и быть, спасу вас от преждевременной гибели в схватке со мной (плохо будет, если участников останется мало — зрители станут возмущаться) и все расскажу.

— Ты говорил, что он нарушил правила. Что именно сделал этот мужик? Я ничего подозрительного не заметил, — впервые обратился к демону Шу.

— И не должен был. Только машина распознала обман. Грешник по имени Гой Бату… сообщил неверное количество хитов, доставшихся ему.

Зал тут же полностью затих.

— Уж не знаю, сколько ему выпало на самом деле, но, видать, слишком много для такого куска дерьма, как он, — продолжил Олбин Вихревой. — Как я сказал в самом начале, никому, кроме вас, не известно, сколько хитов изображено на вашем шаре, поскольку они распределяются в случайном порядке. Именно на это и понадеялся наш погибший друг. Однако не стоит забывать, что за каждым шаром закреплен номер в очереди, который вы называете перед входом в куб. А когда машина узнаёт его, ей ничего не стоит свериться и выявить обман, если он присутствует. Вот такие дела.

— Хм, и правда, а я и не подумал, что можно попробовать соврать, — обронил кто-то из толпы.

— Но даже если и так, — снова вклинился Шу. — Почему ты сразу не сказал, что обман запрещен правилами и карается дисквалификацией?

— А смысл? — Олбин уселся в привычную позу и поднял пульт. — Первый и второй этапы — проверка вашей удачи, а не навыков лжи, о чем вы и так были в курсе. Если вы пытаетесь проскочить благодаря обману — значит, вы неуверенны в своей силе. А таким не место среди участников Греховных Игрищ и уж тем более в рядах синнеров.

Резонное замечание демона заставило смолкнуть всех недовольных, и отборочный этап вскоре продолжился. О случившемся больше никто не вспоминал. Никто, кроме Глу.

— Черт побери! — Грешница схватилась за голову и принялась панически ею трясти.

— Мм-м? В чем дело, Глу? — обратил на нее внимание Най. Шу тоже искоса поглядывал на этих двоих, но старался, чтобы этого не заметили — его все еще терзала обида, а брат даже не начинал работать над извинениями.

— Да в том, что нельзя говорить неверное количество хитов, иначе меня дисквалифицируют!

— Не понял. Тебе-то зачем обманывать? Ты же так рвалась испытать себя.

— Вот именно! А ты видел, сколько мне выпало? Жалкие восемь сотен! Мне стыдно даже думать об этом. Я планировала сказать, что у меня пятнадцать тысяч, но теперь это невозможно.

Най округлил глаза:

— Пятнадцать?! Это даже для тебя слишком.

— Но я должна! За моим выходом будет наблюдать База, а я не могу проиграть ему! Этот везунчик получил десять тысяч, чем я хуже? Черт, ну что за невезуха…

«Вообще-то наоборот, — пронеслось в голове у Ная».

Глу отхлестала себя по щекам, парой ударов рассекла воздух и протараторила:

— Ладно, унывать не время! Я обязательно что-нибудь придумаю. Вот увидишь, База, я тебя обойду.

— Ну, попробуй, — вдруг последовал ответ у нее из-за спины.

Глу вытаращила глаза и застыла на месте.

Этот голос… Неужели?

Грешница медленно повернула голову — и ее губы изобразили самую страшную улыбку из всего ее арсенала. На секунду ей даже подумалось, что как хорошо, что Гиор её сейчас не видит — точно бы, бедолага, поседел. Потому как даже братьям Лорри из-за нее сделалось не по себе.

— Тебя не учили, что подслушивать нехорошо, — со смешком сказала она, — а, База?

Вместо того чтобы гордо повести подбородком и с присущей ему неповторимой дерзостью парировать наглый вопрос девушки, чего та и ждала с нетерпением, База со спокойствием и невозмутимостью, которых он бы никогда раньше себе не позволил в подобной ситуации, сказал:

— Не ожидал увидеть тебя здесь. Понятия не имею, как тебе удалось… Но это хорошо.

— ?

Все это время его лицо было спокойным и умиротворенным, из-за чего Глу даже усомнилась на мгновение, действительно ли перед ней тот, кого она видит. Его непривычно неаккуратные волосы, пряди которых теперь практически скрывали его глаза, только подливали масла в ее костер сомнений.

Наконец База вытащил одну руку из кармана, сжал ее в кулак и, с тихой угрозой протянув его вперед, заявил:

— Глу Шеридьяр, я требую реванша!