Глава 59 - Отборочные... бега?

Как и большинство зрителей Греховных Игрищ, Минка была железно уверена в том, что Лира Блейк, ее бесподобная дочь, выйдет в однозначные победители. Она сидела на дорогущей софе и с такой безмятежностью (и даже скукой) читала какую-то маленькую книжечку, которая помещалась у нее в одной руке, словно она уже успела побывать в будущем и засвидетельствовала ее, Лиры, успех. А потому никакого волнения, разумеется, и быть тут не должно.

Ввиду всего этого, Минка — о чем можно было догадаться — и думать не смела хотя бы разок заглянуть в брошюру со списком остальных участников. Зачем? И дураку ведь понятно, что никто из тех, кто там вписан, не имеет и толики шанса выстоять против ее дочери, которая в своем-то возрасте умудрилась официально стать абсолютным чемпионом во всех видах боевых искусств, сразить всех существующих мастеров, будь то ее ровесница или сорокалетний мужик.

Поэтому, когда Разор вернулся в ложу к своей жене, она не набросилась на него, как это произошло с Зехотом, и не стала метать в него молнии с громогласными расспросами о том, повстречал ли он там ненавистную ей семейку Шеридьяров. Не видела ведь, что и Глу есть среди противников Лиры.

Впрочем, Минка вообще не походила на ту, кто мог бы преобразиться в дьявола при подходящем случае. Если она и демонстрировала свое негодование, то уж навряд ли у нее при этом отрастали рога, а изо рта начинал валить красный пар. Эта женщина казалась решительно уравновешенной и способной подавить любую эмоцию, как бы сильно та не рвалась наружу.

Она была до жути красивой — прямо как модель с обложек популярнейших журналов: губы в красный, каре ниже плеч, едва заметно попудренные щечки, ресницы в полпальца длиной и темные очки с круглыми стеклами, за которыми прячется невозмутимый и уверенный взгляд. Возможно, именно по этой причине и создавалось впечатление, будто ничем нельзя вызвать ее беспокойство.

— Почему так долго? — требовательно спросила она у мужа, не отрываясь от книжки. — Ты что, в самом деле отстаивал очередь? Почему не распихал всех? На минутку вспомни: мы самая богатая и влиятельная семья в мире. Не для того ли ты горбатился, чтобы заслужить право больше никогда не ждать в очередях? — Она легонько улыбнулась и мизинцем перевернула страницу.

Разор неловко посмеялся, почесав в затылке:

— Я вовсе не против немного постоять.

— Знаю. Иначе не стал бы нас позорить и отправил бы прислугу сделать ставку за тебя.

Апартаменты Блейков были обставлены заметно богаче, чем у Шеридьяров — с этим бы и слепой согласился. И хотя все комнаты для особых гостей — тех, чьи друзья или родственники участвовали в Игрищах — первоначально были одинаковыми, и ничего более богатого и комфортного здесь было не найти, Разору все же удалось выбить за энную сумму местечко, которое бы удовлетворило его гордую жену. Один из Вещателей с удовольствием согласился освободить для них свои хоромы, как только услышал, сколько они готовы за это заплатить.

Места тут было раз в пять больше, чем у Гру и Зехота. Бар и количество закуски тоже блистали куда более внушительными пропорциями. Да и прислуги (человеческой прислуги, которую Минка приволокла с собой) здесь слонялось прилично — точно в королевской опочивальне.

— Благодарю, Вильрог, — смущенно кивнул Разор дворецкому, взявшему его пальто и рюкзак.

Затем он вздохнул и присел рядом с супругой. Оба помолчали с минуту.

— Чего ты как робкий мальчишка? — наконец заговорила Минка. — Мнешься и косишься на меня, точно перед мамашей провинился. Покажи уже — что там у тебя в руке? — спросила она не глядя.

Разор и впрямь в волнении шелестел брошюрой.

— Я не люблю обманывать, особенно тебя. Поэтому скажу сразу. — Он сглотнул — и договорил: — Я повстречал друга.

Минка не сразу сообразила, что он имел в виду.

Разор решил пойти не тем путем, какой избрал Зехот (да и вообще он всегда следовал этому принципу — не утаивать от жены ничего, что ей могло быть интересно) — и сейчас же положил на стол брошюру, раскрытую на странице с фотографией Глу Шеридьяр.

Не сказать, что Минка недолюбливала Шеридьяров меньше, чем Гру ее. Вероятнее даже, что неприязнь ее была во много крат сильнее, нежели у последней. Но все-таки миссис Блейк слыла представительницей благородных кровей, как богачей зачастую кличут в романах, а потому не впору ей было срываться на своего мужа, подобно дикому животному. При случае женщина являла свое недовольство в несколько иных формах.

Однако на этот раз — вопреки тому, чего ждал Разор — Минка не подозвала тут же свою верную охрану и не шепнула им на ухо приказ достать ей тюбик слабительного, который она бы потом незаметно пересыпала мужу в чай.

Женщина застыла в безмолвии на некоторое время, не сводя глаз с улыбающейся мордашки Глу (даже под очками верно угадывалось, куда был направлен ее взгляд).

— Я понимаю, как тебя это волнует, — вдруг напряженно начал Разор, — но мне очень сложно продолжать вести себя так… Особенно теперь — когда я повстречал Зехота лично… спустя долгие годы. — Смолк на немного. — Уже столько времени прошло… Почему вы с Гру никак не помиритесь? Мне неизвестно до конца, что произошло между вами, но что бы там ни было — это не стоит того, чтобы забыть друг о друге столь…

Минка громко вздохнула, перебив его. Затем закинула ногу на ногу, нервно хлопнула книжечкой и прибрала ее в нагрудный кармашек. Она побледнела.

— Лира наверняка узнала об этом еще в самом начале, — таинственно сказала она, игнорируя монолог мужа. И с таким неспокойным видом подняла со стола чашку кофе и отпила, будто ей — воображаемой главе государства — только что объявили, что на ее страну напал неприятель, от которого она ожидала этого меньше всего, но которого боялась, как дьявол святой воды. А после загадочно добавила: — Что ж, выходит, это произойдет сегодня, моя дорогая дочь… Может, это и к лучшему…

На слова Разора Минка так и не ответила. Она поставила чашку обратно — но теперь прямо на фотографию Глу, прикрыв ее искрящиеся глаза, — сложила руки на груди и в волнении уставилась на экран, который вот-вот должен был начать вещание со второго этапа Греховных Игрищ. Ее всю пробрала дрожь, как больную, а дыхание заметно участилось.

С ней всегда так происходило, когда речь заходила о Шеридьярах. Разор жалел ее и старался избегать этой темы. Но иногда — как сейчас — его одолевала тяжелая тоска по своему бывшему другу, и он неволей снова завязывал запретный разговор. С глупой надеждой добиться от жены примирения со своей суровой обидой, о которой он ровным счетом ничего не знал.

Почему Минка и Гру внезапно возненавидели друг дружку? Отчего однажды повелели своим мужьям забыть о прежней дружбе и никогда больше не видеться? С того дня, как между ними и произошел этот разрыв, Минка не заговаривала о своей подруге более ни слова.

Теперь же сам господин Случай свел этих двоих.

Минка пребывала в неприятном возбуждении еще долгое время.

Разор повесил голову, чувствуя вину за то, что заставил жену так переживать, и тихо протянул:

— Я не увижусь с ним еще раз, как бы мне этого не хотелось. Не хочу обижать тебя. Я и в букмекерском зале поторопился прервать нашу беседу, чтобы не нарушать данного тебе слова, а потому мы и трех минут не проговорили. Только не злись, пожалуйста.

Он удрученно выдохнул, поднялся и пересел к барной стойке.

***

Олбин Вихревой почти было нажал на кнопку, как вдруг его остановили:

— Эй, проводник, — раздалось внизу. Кричал Най. — У меня еще один вопрос.

Демон раздраженно сощурился.

— Что еще?

Шу недоуменно воззрился на брата:

— Ты чего опять задумал?

Най утер кончик носа и спросил:

— Что случится, если я попытаюсь уклониться от выстрела? — Он указал пальцем на пушку. — Ринусь в сторону, к примеру. Стану убегать.

— Ничего не выйдет, — тут же отрезал Олбин. — Так или иначе, снаряд тебя настигнет. Как бы быстр ты ни был, он будет мчать за тобой по пятам, не давая передохнуть. Так что нет в этом никакого смысла. Самое разумное — стоять на месте и копить силы для ответного удара. А будешь бегать (умник нашелся…), только выдохнешься без нужды.

— Выходит, оно с самонаводкой? Хе-хе. То, что нужно! — Най повернулся к брату и протянул ему руку. — Как насчет нового пари?

Шу заинтересованно повел бровью.

— Разбежимся в стороны — и тот, кого снаряд нагонит первым и кому первому придется отбиваться, проиграет. Он-то один, а нас — двое. Все решит удача.

Предлагая это, Най уж как-то больно хитро улыбался. Несложно было догадаться, что он что-то задумал. Но Шу все-таки согласился.

Оба пожали друг другу руки и наконец одобрительно кивнули Олбину. Демон отжал две с половиной тысячи — и гонка началась.

(В скобках стоит отметить, что проводник теперь вел себя так, как и подобает служителю этой профессии (читатель должен был заметить). Пусть он и говорил с грешниками порой с неудовольствием, все же ответы его большую часть присутствующих удовлетворяли. Действительно ли так на него подействовала стычка с Ниной, из-за которой он едва не вылетел? Иначе смог бы он теперь так просто переносить то, за что часом ранее готов был убить? Неприятный опыт общения с буйными участниками помог ему накинуть на свои эмоции узды и больше не подвергаться риску. Но до каких только пор?)

Едва прогремел выстрел, как парни соскочили с напольной метки и ретировались в противоположные от нее углы, ожидая дальнейшего поведения помчавшегося на них ядра. Это был большой — размером с машинку для гольфа — пирамидальный сгусток фиолетовой энергии, вращающийся вокруг своей оси и направленный острой верхушкой на своих жертв.

Когда полпути было уже позади — то есть спустя полторы секунды, — Най многозначительно глянул на Шу, настороженного, но в то же время спокойного, довольно ухмыльнулся и рванул вперед. Издающий пугающие звуки снаряд, так и не добравшись до метки, внезапно подскочил кверху, перевернулся, рухнул обратно, не коснувшись пола, и помчал Наю вдогонку.

Губы Шу сдвинулись в ироничную улыбку — ему не пришлось и шагу лишнего делать, — он расслабленно упер руки в бока и произнес:

— А ты ему больше понравился — на меня он и не взглянул. Даже обидно как-то. Ну, что поделать — буду довольствоваться очередным подсрачником, который ты мне проспорил.

— Не дождешься! — уверенно прикрикнул Най, подпрыгнул высоко вверх и, совершив кувырок в воздухе, приземлился прямо на пушечное дуло. Расселся на нем, как на лошади, и обернулся лицом к угрожающе гудящей пирамидке.

«Вот ты и попался, братец, — подумывал он. — Она определенно не влетит в само орудие. — Он постучал сапогом по пушке, словно пришпоривая. — Вот сейчас даст по тормозам — и полетит обратно к тебе. Здесь я в безопасности, хе-хе. Не станет же она, в конце концов, уничтожать бесценный инвентарь! Эта пушка выглядит очень дорогой, вряд ли у демонов таких много. В этом и состоял мой план».

Однако снаряд даже не думал сбавлять скорость. Най начинал беспокоиться.

— Дурачина, — пробурчал Олбин. — Она такая же прочная, как и стекло куба. Даже заряд стотысячной мощности не способен ее разрушить.

К своему же счастью, парень успел догадаться, что его изобретательная мысль оказалась пропащей, и незамедлительно отскочил в сторону. Он упал, но тут же вскочил на ноги и, не оглядываясь, побежал назад.

— Черт бы вас всех побрал! — раздосадовано прикрикнул он, шевеля ногами.

Достигнув центра аквариума, Най поймал себя на мысли, что его уже давно должно было догнать проворное ядро. Однако позади не доносилось ни звука погони.

Пропало оно, что ли? Нет, знакомый гул все еще висит в воздухе.

Когда Най причалил к стартовой метке, он наконец развернулся, стараясь не слушать ехидные шуточки братца по поводу его неудачи, и уставился на снаряд.

Тот почему-то остановился.

— Я так и знал, что ты подумал именно об этом: спрятаться за пушкой, дабы выстрелом тебя не тронуло, — продолжал язвить Шу. — Жаль, что тебе не хватило ума сообразить, что не может быть все так просто. Или, по-твоему, я настолько туп, что сам не мог до этого догадаться?

«Вот засранец! — поскрипывал Най зубами от злости».

А тем временем коварный снаряд вскружился как-то по-новому, угрожающе рявкнул, точно был разумен, и… разделился надвое.

Близнецы удивленно задрали подбородки. Теперь оба были одинаково на мушке.

Наконец два ядрышка приобрели форму шаров — и устремились каждый к своему грешнику.