Глава 60 - Первый шаг

Олбин Вихревой тряхнул цепями и весело хохотнул:

— Ну и что теперь будете делать? — Ему как будто уже и самому было интересно, кто из них все-таки первым попадется и проиграет спор.

Братья Лорри переглянулись, с вызовом кивнули друг другу и бросились вперед. Пара темных пузырей, переполненных плотной греховной энергией, за несколько секунд преодолели расстояние между ними и их беззаботными жертвами. Най и Шу одновременно подскочили высоко вверх, спасая ноги от попадания.

Началась не иначе игра в салочки.

Парни заметались внутри аквариума, исполняя самые замысловатые уклончивые движения на бегу, и первые полминуты без видимых затруднений оставались с ускоряющимися снарядами на безопасной дистанции. Еще и подстегивать один другого успевали:

— Не устал ли, братец? Может, отразишь ее уже? Вон как вспотел, хе-хе. Нет же, гений, почему бы тебе за пушкой не спрятаться и не передохнуть? Отличная ведь идея, ну!

— Клапан прикрой, умник! — взорвался покрасневший Най. — У самого одышка.

Возможно, читателю покажется, что не такая уж она и грозная — пушка эта со своей пальбой: даже два одноруких юноши, не чувствуя усталости, умудрились выдержать столь продолжительную погоню со спокойными улыбками на лицах. Однако не стоит забывать, что на арене сейчас — грешники, лично приглашенные на Греховные Игрища, полноценные кандидаты на звание синнеров, сильнейших воинов в мире. И если для них это испытание не представляло особенной сложности, то нам с вами оно показалось бы чем-то невыполнимым, чем-то, что поручить разумнее было бы одному из богов Олимпа, а не двадцатилетним близнецам-инвалидам. Разумеется, мы можем со всеми подробностями наблюдать за их успехами сейчас, используя текст. Однако если бы кто-нибудь из вас оказался живым свидетелем этих бегов, то ему бы наверняка показалось, что кто-то нарочно ускорил время. Братья двигались настолько быстро (того требовала скорость самих ядер), что едва ли бы простые люди, вроде нас с вами, смогли бы рассмотреть их движения во всех деталях невооруженным глазом.

Но даже для них это не могло продолжаться бесконечно. И постепенно их преследователи стали брать очевидный верх. Развязка приближалась.

«Черт, я не могу проиграть! — уже нервничал Най. Он видел, что и Шу теряет силы, но в своей победе не был уверен. — Сам предложил спор — и тут же поражение?! Ну уж нет! Как часто он надо мной смеялся? Я не позволю ему ухмыляться и в этот раз».

В его голове возник образ Шу. Вздыхая с деланным разочарованием, он самодовольно разводит руками и говорит: «Как я и думал. С тобой спорь не спорь — результат заведомо известен».

На виске Ная возбужденно запульсировала жилка, он оскалился, сдвинул брови и процедил:

— Черта с два! Да вы…

Но не было сделано и трех шагов, как он… внезапно поскользнулся, проглотив полслова, и распластался по полу. Он схватился за колено. Перед этим что-то неприятно хрустнуло.

— Твою ж мать! — прохрипел он. Гулко рычащее ядро точно обрадовалось случившейся травме — прибавило скорости и приготовилось превратить раненного грешника в пепел.

Расслышав болезненный возглас брата и бросив в его сторону взгляд, Шу мгновенно переменился в лице — побледнел, растерял весь блеск в глазах и тут же ринулся на выручку.

— Идиот! — выдавил он.

Самый настоящий испуг выразился в его дрогнувшем голосе. Он уже не думал о том, что и за ним ведется охота — второй пузырь почти касался его спины. Страх за жизнь родного человека, как это и бывает среди братьев (а в особенности среди близнецов), смел все прочие мысли в его голове подчистую. Все, кроме глубокого беспокойства и стремления уберечь члена своей семьи — а по совместительству и босса, — чувствовать он перестал.

— Не успею… не успею…

Шу тысячу раз успел пожалеть, что согласился на это пари… прежде чем заметил, как повергнутый Най вдруг заговорщически улыбнулся.

«Неужели! — подумалось ему. — Он…».

Неприятная мысль незамедлительно подтвердилась. Якобы нуждающийся в помощи, его сородич в последнюю секунду таинственным образом мгновенно исцелился и на руках через голову отпрыгнул назад. Разогнавшийся снаряд, рассчитывавший наконец покончить с ним, своим прессом пробурил пол на пару футов в глубину (при этом он издал громкий клокочущий звук, словно сетуя на промах) — и снова устремился вдогонку Наю.

В воздух поднялась пыль. Обманутый Шу было замешкался, оказавшись внутри пылевой ловушки, но уйти от своего ядра, предупреждающе гаркнувшего у него за спиной, все-таки успел резким рывком в сторону.

Далее обоим уже не так везло.

Ввиду того, что эта неблагоразумная, но сработавшая махинация Ная с поврежденной ногой задержала и оборвала темп как у одного, так и у другого парня, ни тот ни другой больше отступать не могли. Грозные пузыри, скукожившиеся до размеров футбольных мячей (все это время они сжимались и сжимались, точно тем самым демонстрировали свою злобу), своих грешников поразили уже через пару секунд.

Впрочем, не так. Близнецов им удалось лишь догнать. Сразить же не вышло ни одного.

Най и Шу, в последней попытке избежать нежелательного столкновения, взмыли к потолку. И видя, что выбора не осталось, расправились с бездушным врагом: один кулаком, второй, словно забивающий футболист, — ногой с размаху.

Одновременно.

Среди зрителей послышались веселые усмешки.

Олбин Вихревой погладил подбородок и произнес:

— Ничья, значит. — А про себя подумал: «Ребятишки-то не так плохи, как я предполагал. Они немало продержались — чуть больше минуты. Быстрые малые, ничего не скажешь: ближе к финишу ядра успели разогнаться практически до звуковой скорости. — Задумчиво хмыкнул и заглянул в свой журнальчик. — Что ж, посмотрим, как они себя покажут дальше. У болельщиков эта парочка пользуется заметной популярностью. — И действительно — количество человек, обозначивших братьев Лорри своими фаворитами, переваливало за сто тысяч. По крайней мере, так гласила статистика, описанная в брошюрах, одну из которых Олбин прихватил с собой».

Глу поковыряла пальцем в ухе и, сдув собранный комочек серы, посмеялась.

— Ну ничего себе! Да он и впрямь не проиграл! — восхищенно помянула она Ная. Как и некоторым другим грешникам, стоявшим поблизости и слышавшим все предыдущие перебранки близнецов, Глу было известно, что Най никогда не побеждал. Теперь же он впервые сыграл вничью. — Какой молодец. Глядишь, так и вперед вырвется в следующий раз.

Между тем Най наконец отдышался, собрался с мыслями и сообразил, что на этот раз он не получит злосчастного пинка — победа обошла стороной обоих; в его жизни случилась пусть и не долгожданная, а все-таки весьма приятная ничья. Приятная до слезного блеска в глазах: преисполненный радостью, Най даже всплакнул. Он медленно прошагал к центру куба, поднял руки над головой и запрокинул подбородок — так, как если бы собирался что-то прокричать во всю глотку. Но вопреки тому, чего ждали заинтересованные наблюдатели этой сцены, он резко опустил голову к груди, тряхнул кулаками и почти шепотом произнес:

— Сделал!

— Ну, гадина! Да я из тебя все кости через задницу вытрушу!

Шу не разделил его счастья. Вместо поздравительного рукопожатия и язвительной похвалы, чего ждал от него Най, Шу, едва пришел в себя после выматывающей гонки, наградил брата серьезной взбучкой. С видом рассвирепевшего кабана (на его губах буквально проступала пена), с дергающимся глазом, как у нервного пьянчуги, он подскочил к нему, вцепился рукой в его шею и стукнулся своим лбом в его с такой силой, что по лицу обоих побежала кровь, закапавшая на пол.

Взвизгнувший Най хотел было вырваться, но Шу держал его крепко.

— Мать твою, да я чуть в штаны не наложил! — зарычал агрессор. — Ты ничего лучше не мог придумать, кроме как прикинуться раненным? — Виновник хотел было что-то вставить, но был тут же перебит. — Я его уже в голове похоронить успел — а он, оказывается, шутки шутит! Слышь, умник, — глаза Ная хищнически сверкнули, — может, тогда не будем портить мне впечатление, а? Если уж и терять рассудок от страха, то только за дело — убью тебя, и продолжу пребывать в мучительном трауре. Ну, что думаешь?

Так, глядишь, Шу бы и вправду навредил чем-нибудь брату в отместку, если бы их не остановил Олбин Вихревой. Демон громко постучал по стеклу, точно в дверь, почесал живот и спокойно проговорил:

— Глушите музыку. Вы показали занятное представление, да, но глядеть на ваши семейные разборки никому не интересно. Продолжите снаружи. Сейчас же уступите место следующему участнику.

Шу подчинился. Напоследок он бросил в свою жертву испепеляющий взгляд, грубо оттолкнул ее от себя и, вскипяченный, пошел прочь. Най размял шею, вытер кровь со лба (однако она тут же засочилась снова), пробубнил что-то несвязное с недовольной миной и поплелся следом.

— Неужели его так задело то, что он не выиграл и этот спор? — размышлял он вслух, глядя Шу в спину. — Смотри, как завелся — аж коленки с плечами трясутся. Нервный какой. — И улыбнулся. — Ну ничего, родной, надо же когда-нибудь и передавать лавры. Вышло твое время, вышло.

Близнецы обиженно молчали и хмуро поглядывали друг на друга еще долгое время. Несмотря на всю очевидность и простоту ссоры, Най по-прежнему полагал, что брат его так раздражен только потому, что не хотел ни с кем делиться своей победной медалью. Хоть ничья и не лишала его звания чемпиона, факт упущенной победы серьезно подрывал его статус несокрушимого мастера пари.

«Вот поэтому его и разносит, как прибрежные воды в бурю, — самодовольно думал Най. — Ничего, перебесится. Сегодня мой день». Уверенный в том, что в следующий раз право дать пинка или загадать желание уж точно достанется ему, он принялся размышлять над тем, о чем поспорить теперь.

Глу поприветствовала Ная скромной похвалой. Шу осуждающе зыркнул на девушку — не за что тут хвалить, безмолвно буркнул он. Затем раздраженно прицокнул языком и, воткнув руку в карман, повернул в другую сторону — стоять рядом с братом ему было противно.

— Да чего это с ним? — спросила Глу второго.

Тот развел руками и гордо усмехнулся:

— Не желает, зануда, мириться с тем, что подходят к концу его славные лета чемпионства. Сегодняшняя ничья — мой первый шаг на пути к его свержению! — И игриво махнул кулаком.

Шу отошел недалеко и потому все слышал.

— Да ты и в самом деле такой тугодум? Или просто опять решил включить притворника? — цыкнул он. Но тут же в воображении дал себе пощечину — глупо даже пытаться донести до этого идиота, в чем он провинился! — и скрылся.

Глу хмыкнула и задумчиво погладила бровь большим пальцем.

— Что-то не похоже на неудовольствие от проигрыша, — сказала она. — Он ведь говорил, что испугался, когда ты рухнул, повредив ногу. Заставил его беспокоиться лишний раз — вот он и накинулся на тебя. — Остановившись на этом, Глу вдруг осознала, какую гадость произнесла. Нежная забота о своих близких… И как она только могла додуматься до этой мерзости! Как же это не по-бандитски! Брезгливо сплюнув в сторону, она тут же себя поправила: — Забудь. Я ничего не говорила.

Но Най и так ее уже не слушал — на арену поднимался следующий грешник, и он, вместе с остальными участниками, с интересом следил за его выходом.

— Гой Бату. Четыреста хитов, — отчеканил высокий, полноватый мужчина, встав перед неуязвимой стеной куба. Солнечные очки и редкие усики на его лице сочетались ужасно. Впрочем, даже поодиночке ни те, ни другие не прибавили бы ему привлекательности — внешность у него была самая неприглядная.

— Принято, — ленно ответствовал Олбин Вихревой. Выступление грешника под номером девять не предвещало ничего интересного. Еще бы — с такой-то низкой мощностью заряда.

Демон разочарованно отвел глаза и, даже не глядя пульт, вбил четыреста единиц.