Глава 54 - Ты не одна тут такая

Мей Анубис закатила глаза и, скрестив руки на груди, с улыбкой презрительно фыркнула:

— Ну что за дерьмо! А я уж было подумала, что ты бросишься на меня не раздумывая, не простишь человеку подобную дерзость. Какая досада. Может, ты еще тупее, чем я думала? Тебя вообще-то унизили публично.

Олбин Вихревой медленно встал на ноги и выдул носом длинную струю воздуха (он дунул с такой силой, что его ноздри стали напоминать ракетные сопла, дымящие на старте запуска); подергивающиеся краешки его губ свидетельствовали о том, что демон был по меньшей мере серьезно возмущен, и возмущение его — еще только чуть-чуть — вот-вот могло перейти в животное бешенство.

Мей с отвращением скривилась — зрелище злящегося мужчины, должно быть, было для нее так же неприятно, как для слабонервных мужчин процесс деторождения.

На ее радость в следующую секунду черты лица демона вдруг выровнялись, сам он поуспокоился, словно перед этим лишь разыгрывал свое негодование, улыбнулся и мерно проговорил:

— Я размозжу твою башку.

В то же мгновение брови Мей сдвинулись глубоко к переносице, она сжала челюсти, вытаращила свои багровые глаза и — точно подавая Олбину пример, как надо вести себя, когда тебя оскорбляют — стремглав скакнула в сторону демона.

Драка, нарушавшая ряд существенных правил, между участником Греховных Игрищ и демоном-проводником едва ли не грянула в зале отборочного тура. Кто знает, чем бы могло обернуться это безрассудство, если бы его не прервали.

Разбушевавшаяся грешница под номером два на всех порах мчала к Олбину Вихревому, готовая разорвать его на куски только за то, что тот позволил себе лишь единожды броситься в нее неуважительным словцом. Кулаки ее были как всегда крепко сжаты, лицо искажал звериный оскал.

Демон оказался в сильном замешательстве, когда до их столкновения оставалось несколько шагов, а женщина так и не отвела руку назад для первого удара, потом ни локти к ребрам не прижала, ни кулаки к лицу не подняла. Она бежала на него так, словно ставила рекорд в каком-нибудь забеге и никаких препятствий перед собой не видела. Казалось, она так и собирается влететь в него, подобно разогнавшемуся поезду — скорость набрать она успела приличную.

«Лоб в лоб?! Да она совсем с головой не дружит!» — в последний момент подумалось Олбину. Он недоверчиво усмехнулся — и приготовился ей ответить: продолжительным вдохом набрал полную грудь воздуха — щеки его при этом надулись как у лягушки — и откинул голову назад.

Резкий рывок туловищем вперед — и искрящаяся полупрозрачная воздушная стрела, сплюнутая им, улетела далеко по заданному направлению. Достигла противолежащей стены она за считанные секунды. Внутри все загремело. С потолка посыпались мелкие камешки и пыль. Ну а на том месте в стене, куда стрела вонзилась, осталась настолько страшная дыра, что даже если бы кто-нибудь посветил туда фонариком, все равно не разглядел бы ее дна.

Тем не менее свою главную цель стрела даже не задела. Но в чем же дело? Куда вдруг буйная дамочка подевалась? Этим же вопросом задался и Олбин Вихревой.

Внезапно прогремело что-то еще, и демон тут же перебросил туда взгляд.

Мей Анубис, всего секундой ранее бывшая у самого его носа, сейчас была припечатана к другой стене.

— Что за чертовщина? — прищурившись, недовольно процедил Олбин. — Как ты там оказалась?

Тем временем женщина выпрыгнула из вмятины в стене, оставленной ее телом, на пол, вправила сместившиеся кости и с радушной улыбкой протянула:

— Неплохой удар, действительно неплохой. Молодец, сестренка. Может, скажешь свое имя?

Демон озадаченно покачал головой — цепи на его голове исполнили коротенькую мелодию — и произнес:

— Да что тут происходит…

Ответ свалился буквально с небес.

Молодая девушка, лет двадцати пяти, спрыгнула откуда-то сверху рядом с Олбином Вихревым и, посмотрев на него исподлобья, сказала (нехотя и так гнусаво, будто ее разбудили посреди ночи и потребовали это зачитать):

— Грешница под номером тридцать пять, Савицкая Нина. — Кому было это адресовано в первую очередь — спросившей ее Мей Анубис или же недоумевающему демону, на которого она смотрела через полуопущенные веки, — так и осталось неизвестным.

Выскочившая из ниоткуда девица была довольно высокого роста, имела модельную внешность (рубашка выше пупка демонстрировала ее эталонный животик) и спутанные в короткий хвостик волосы, едва касающиеся плеч. Сдвинутая набок челка прикрывала левый глаз, а точнее — наглазную повязку, на которой было неумело нарисовано опущенное веко, обрамленное пушистыми ресницами. Вид у девушки весь был какой-то сонный и апатичный, но вместе с тем — разящий недовольством и возмущением.

То, что в последний момент она взобралась на куб и налету ударила ногой в голову Мей, вбив ее тело в стену, а сама, дабы не попасться под атаку демона-проводника, ловким движением взмыла вверх, Олбин Вихревой понял из их последующего разговора.

— Чем же я так насолила тебе? — виновато осведомилась Мей, потирая голову.

Не спуская глаз с демона, Нина ответила:

— Думаешь, ты одна тут такая, кто не прочь уже, наконец, размять кулаки? — сказано было все с той же интонацией не выспавшегося бедолаги, кого что-то очень не устраивает и он всеми силами, что у него еще есть, пытается это оспорить; однако сила в ее словах ощущалась внушительная. — Оглянись, маман — нас таких здесь почти сотня собралась. Никому не охота ждать, пока ты вдоволь навеселишься. Кто знает, сколько нам тут еще торчать, пока начнутся настоящие Игрища, где можно будет уже реально подраться. Так на фига еще ты время тянешь своей истерикой? Насколько я знаю, мы все еще около ада — и время по-прежнему летит быстрее, чем за его пределами. И нас могут продержать еще хоть целый месяц, медленно разбираясь с такими выскочками как ты. И знаешь что? — мне этого дерьма и даром не надо. Так что притормози чуть-чуть и дай этому парню, — кивнула она на Олбина и перевела взгляд на Мей, — как можно быстрее разобраться с этим треклятым отбором. Что до тебя, мой друг, — судя по всему, далее она говорила уже с демоном. Видимо, не смотреть на того, с кем говоришь, было ее дурной привычкой; особенность эта заставила подозрительно сощуриться как Мей, так и Олбина: «что за странности?», — было написано на их лицах), — тебе, мой друг, тоже следовало бы поостыть. Полагаю, в тебе сейчас бурлит желание разобраться с ней? Засунь себе его в задницу, если так. Смотреть на ваши воркования я не собираюсь. Поэтому давай-ка забудем все, что тут произошло, и продолжим.

Договорив, она так на него зыркнула, что ему показалось, будто все вокруг потемнело. Инстинктивно избегая ее взгляда, он взволнованно стал оглядываться. Большинство грешников, судя по их горящим глазам, вперенным в него, были согласны с ее словами.

«Вот же мразь, — подумал он. — Да она (впрочем, как и все тут) совсем не уважает демонов! Сколько же отбросов, не знающих своего места, собралось здесь сегодня? Ненавижу грешников первого класса».

— Да, правильно думаешь, — прибавила Нина, отвернувшись по привычке. — Попытаешься сделать по-своему и заставить нас ждать еще — я самолично тебя прихлопну.

Демон только поскрипел зубами.

— Ну а ты, маман, — обратилась девушка к Мей, посмотрев на Олбина, — лучше не рискуй демонстрировать свой гребаный феминизм еще раз. Гарантирую — пожалеешь.

Мей Анубис с улыбкой вздохнула, развела руками и приветливо согласилась:

— Ну, что поделать — девушек я не трогаю, поэтому придется сделать так, как ты просишь. Да, без проблем, сестра. Пусть будет по-твоему, мне не сложно.

— Вот и отлично. А теперь продолжайте, пожалуйста, уважаемый проводник. Мне не терпится уже самой выйти к этой пушке.

Нина спрыгнула вниз и растворилась среди прочих грешников.

Самолюбие Олбина Вихревого все же было не тех кровей, чтобы он так просто смирился. И он едва не бросился к унизившей его девушке.

«Чертова сука… Чертовы люди… Да как они смеют! Я здесь главный! Я — демон, дитя самого Мсье Сатаны, а эти жалкие людишки… Черт побери, это невозможно! Да я…»

Все его пылкие намерения вмиг угасли, когда он сделал пару шагов вперед и его глаза наткнулись на отпечатки ботинок в виде змеящихся трещин, следующих с другого конца куба.

«Что за…»

Это были следы, оставленные Мей Анубис, когда она, преисполненная гнева, бежала к демону с известной целью.

«Стекло, из которого сотворен этот аквариум, было выплавлено Вещателями! — сокрушался у себя в голове Олбин Вихревой. — Его невозможно повредить. Невозможно! А эта баба исчертила его трещинами только тем, что бежала вперед?! Да вы смеетесь. Эти грешники… — Он невесело усмехнулся и осторожно оглянул всех присутствующих. — Они точно люди?»

Так и кануло его лютое негодование в холодильную камеру. Не то что бы он испугался увиденного и потому тут же решил не связываться с этими девицами — просто он совсем не ожидал от ничтожных — какими он их всегда считал — человечишек чего-то подобного; потому и приостыл на время в изумлении. Так дерущиеся мальчишки мгновенно забывают о своем конфликте, когда обнаруживают вдруг у себя под ногами кем-то оставленный толстый кошелек.

Олбин посмеялся сам над собой, выдохнул, присел и неуверенно бросил:

— Грешник с третьим номером — твоя очередь.

Кулаки его, однако, еще долго оставались сжатыми. Казалось, хватило бы и самого незначительного происшествия, чтобы гнев его пробудился снова.

Это был определенно не конец.